История российского мусульманства. Беседы о Северном исламе

Бухараев Равиль

Этот культ настолько прочно вошел в плоть и кровь тюркских народов, что и после принятия ислама имена Тенгри и Кудай оставались, да и сейчас остаются синонимами Имени Аллаха. Религиозные обряды, посвященные Тенгри, до сих пор существуют в разных обличьях среди тюркских народов России. Главный обряд жертвоприношения Верховному Небу и сегодня совершается сохранившими язычество народами Алтая в начале лета, между 5 и 10 июня. Если верить утверждениям татарского писателя Рафаэля Безертинова в его книге «Тенгрианство – религия тюрков и монголов [139] », известный татарский праздник Сабантуй, празднуемый в июне, также происходит от древнего праздника жертвоприношения Тенгри.

139

Безертинов

Р. «Тенгрианство – религия тюрков и монголов», Набережные Чельны, 2000, с. 71–95. О древнем язычестве тюрков и других народов Средней Волги и Приурале см. также Галимжан Гильманов, «Татарские мифы», на тат. яз., Книжное издательство Татарстана, Казань, 1996.

Важно, однако, что далеко не у всех тюркских народов, поклонявшихся всемогущему Тенгри, этот культ впоследствии способствовал относительно легкому и скорому переходу в ислам. Алтайские тюрки и хакасы, так же, как чуваши и якуты, сохранили свое язычество в неприкосновенности до XVI, а то и XIX века.

Дело в том, что поклонение верховному богу не всегда доминировало среди множества других языческих культов, а во многом зависело от исторических обстоятельств, от того, насколько тот или иной народ выходил в разные эпохи на зримые перекрестки истории. В этой связи приведем интересное наблюдение французского ученого Жан-Поля Ру, который отмечал, что

«Деятельный бог неба являлся имперским созданием, имеющим отношение только к имперской религии: люди поклонялись ему только в те времена, когда имперская власть была достаточно сильной, чтобы обеспечивать повсеместное поклонение этому божеству [140] ».

Суть язычества, однако, заключается в обожествлении не только верховного божества, но и многочисленных подчиненных ему божеств. Среди таких божеств, которым поклонялись древние жители Седьмого Климата, самыми известными были покровительница тюрков богиня Земля-Вода Йер-Су, которая ассоциировалась в сознании древнего тюрка с понятием родины; богиня Умай, лучезарная богиня плодородия и охранительница рожениц, а также божество тьмы и подземного царства Эрлик, владыка злых духов. Как пишет Р. Безертинов,

140

Jean-Paul Roux. «Tengri», Encyclopaedia of Religion, Macmillan and Free Press, 1987.

«В представлении древних тюрков божество Эрлик был тесно связан с камами (шаманами). По древним преданиям первый черный кам был обучен камланию Эрликом. Подземному миру камлали только черные камы (кара кам), белые камы (ак кам) никогда в подземный мир не ходили. Хотя Эрлик и был божеством, руководящим подземным миром, он в редких случаях вершил намеренное зло. Он не ведал смертью людей и не забирал их кут (душу), а только принимал в свое царство материальное тело умершего. Древние тюрки считали, что кут умершего путем сожжения тела возвращался на Небо или после захоронения перекочевывал в землю умерших, в землю предков, а не в ведение владыки ада (Эрлика), как это считается в учениях мировых религий [141] ».

141

Безертинов Р Там же.

По тюркским поверьям, Эрлик имел семью, дочерей и сыновей, которые помогали ему управлять подземным миром. Кроме того, древние тюрки, как и другие языческие народы, обожествляли практически каждое проявление природных стихий. Подчиненными Тенгри божествами, связанными между собой тесными узами, были в этом сказочном пантеоне также Вода, Огонь, Воздух, Солнце, Луна, Звезды, Гром и Молния, Ветер, Дождь, Облака и Тучи, Радуга. Помимо этих божеств, каждое из которых требовало внимания и жертвоприношений, вся зримая и осязаемая вселенная была населена многочисленными духами, которыми одушевлялись деревья, реки, ручьи, озера, горы, степи и пустыни, а также и человеческое жилье. Последнее само по себе представляло нечто вроде храма, воздвигнутого божеству очага, от которого проистекало все благополучие и благосостояние жилища.

В поверьях древнетюркских и финно-угорских народов

картина вселенной представала в виде соединения Земли и Неба посредством Древа Жизни. Эта грандиозная религиозная метафора, оставившая свои поэтические следы и в поверьях казанских татар, скорее всего, возникла в связи с почитанием священных рощ, или кереметей, среди чувашей, удмуртов, мордвы, марийцев и других народов Поволжья, Урала и Сибири. Татарский ученый Г. Давлетшин в своей статье «Космогонические представления волжских булгар» пишет:

«В космогоническом мировоззрении (волжских) булгар мотивы «Мирового древа», «Небесного древа» и «Древа жизни» занимали весьма важное место. Это «Древо жизни, Древо небес» сочетало в себе множество различных, но очень тесно взаимосвязанных идей. Например, оно изображало источник жизни и, в то же самое время, символ изобилия, прибежище нерожденной или умершей человеческой души, или общей души целого племенного клана. Одновременно, будучи столпом, на котором держатся небеса, оно представляло собой модель вселенной, связывая друг с другом землю и небо. В искусстве древних булгар мотив «Древа жизни» был одним из самых популярных… Мировоззрение, связанное с «Древом жизни», присутствует в истории булгар с самых древних времен. Большие деревья, согласно поверьям гуннов и суваров, представляли собой связь между Ханом Тенгри, обитающим в небесах, и человеческими созданиями. «Мать древа жизни» была предметов поклонения наряду с самим Тенгри. Все языческие ритуалы и жертвоприношения Тенгри совершались под одним и тем же большим дубовым деревом. Поклонение деревьям было также распространено среди финно-угорских народов, сопредельных волжским булгарам. Ал-Гарнати рассказывает, как древняя мордва (буртасы) простирались перед высоким деревом [142] ».

142

«Поиски, размышления, находки», на тат. яз., Казань, 1989, с. 59.

Нельзя не заметить удивительной связи между верованиями древних тюрков и древних финно-угорских народов. Расстояния между Северной Европой и Восточной Сибирью и сегодня кажутся невероятными, между тем космогонические мифы и языческие обряды самых разных народов, населявших в древности эти умопомрачительные пространства, выказывают между собой поразительную близость. Например, миф об утке, которая создала Землю, ныряя в море и доставая почву со дна, отражается в материальной культуре и поверьях как племен, населявших Камчатку, так и волжско-уральских племен. Этот декоративный мотив был одним из самых распространенных среди традиционных украшений Поволжья еще в XIII–XIV веках.

В той же мере к общему наследию множества народов Сибири и Поволжья принадлежит шаманизм в самых разных его видах. Все эти народы верили в силу кудесников и волхвов, которые путем совершения различных ритуалов с помощью особых амулетов и талисманов обладали, по их убеждению, способностью общаться с духами неба и преисподней, а также покидать свои смертные тела и уноситься в пределы небес или земных глубин.

Идея «Древа жизни», стоящая в центре космогонических представлений древности об устройстве мира, еще раз говорит о том, что религиозный взгляд древнего человека во всем провидел симметрию, которая давала ему столь необходимое для всякой религиозной веры чувство внутреннего равновесия. Сам пантеон языческих божеств обладал в его представлении равновесной симметрией, которая достаточно полно представляла видимое и осязаемое мироздание.

Но при этом языческая вера была лишена главного – любого и всяческого внутреннего развития, так как в подобной симметричной постройке любая подвижка заданной статичности означала бы перекос, дисбаланс, и, в конечном счете, крушение всего пантеона.

Все обязано было совершаться по заведенному кругу природного цикла, и на всякое потрясение вроде засухи или недорода всегда приходился сверх-дождливый или сверх-урожайный год, подтверждая своим появлением равновесную справедливость языческого мира. Но в этом языческом мире, при всей его тысячелетней поэтичности, не возникало принципиально новых идей и стремлений, и поэтому культура языческих народов Седьмого Климата была столь узнаваемой, даже будучи разделенной веками и тысячелетиями. Языческий человек, не стесненный рамками городской культуры и городских законов, разрушающих племенные связи, жил в полном симбиозе с природой, и в этом смысле еще не отделялся от природы, будучи частью ее живого единства.