История варварских государств
Шрифт:
IV. ТУЛУЗСКОЕ КОРОЛЕВСТВО
Теперь необходимо вернуться к вестготам. В 418 г. вестготы, выполняя приказ Констанция, покинули Испанию и возвратились в Галлию. Сделали они это явно против своей воли, но в сложившейся ситуации конфликтовать с всемогущим фактическим правителем Западной Римской империи они были не в состоянии. Тем не менее, несмотря на недобровольность поселения в Юго-Западной Галлии, это поселение стало важным этапом вестготской истории. В конечном итоге оно оказалось выгодным и римлянам, и вестготам. В тот момент Констанцию было важно не только удалить вестготов из Испании и этим разрушить намечающийся их союз со свевами, но и использовать их непосредственно в Галлии. Одной из целей вестготского поселения было найти в вестготах дополнительную силу в борьбе с армориканскими повстанцами. Восстание в Арморике было недавно подавлено, но оно могло вспыхнуть вновь, и Констанций это прекрасно понимал. Понимали это и галльские сенаторы, которые согласились на поселение вестготов, считая это меньшим злом по сравнению с повстанцами. Кроме того, галльское побережье было ареной нападения пиратов, особенно саксов, и вестготы должны были помочь сдержать их нападения. Конечно, вестготы не были морским народом, но в случае пиратских высадок на сушу они вполне могли оказать им достойное сопротивление. В то же время, определяя район поселения вестготов, Констанций стремился их поселить как можно дальше от средиземноморского побережья и от Испании. Между территорией, отведенной вестготам, и Испанией лежали имперские владения, и это предотвращало возникновение альянса вестготов с тамошними варварами, особенно со свевами. В то же время путь до Пиренеев был не таким уж далеким, так что в случае необходимости можно было сравнительно легко
Однако и вестготы скоро поняли выгодность своего нового места поселения. Аквитания, где они были поселены, являлась одной из самых богатых областей Галлии, славившейся своими пашнями, виноградниками и лугами. До нападения гуннов готы были в основном земледельцами. За те сорок с лишним лет, которые прошли после переправы вестготов через Дунай, они имели очень немного лет, когда более или менее оседали на определенной территории. Бои и походы, естественно, истощали земледельческий потенциал, и теперь вестготам предстояло его восстановить. И Аквитания предоставляла им великолепную возможность для этого. Был ли во время поселения вестготов в Аквитании заключен официальный договор (foedus)? Такая точка зрения принята в современной науке. Однако ни один хронист сравнительно близкого к этому событию времени не говорит о договоре. Все они при упоминании поселения вестготов используют только слово рах — мир, мирный договор. Иногда просто говорится о поселении готов в Аквитании без всякою указания на какой-либо официальный акт. Только уже позже Исидор Севильский упоминает foedus, но сразу же дает к нему приложение pacis. Следовательно, и у него идет речь о мирном договоре. Он же пишет, что земли в Аквитании были даны вестготам в награду за их военные победы. Создается впечатление, что после убийства Атаульфа и Сигериха вестготы находились в состоянии войны с Империей, и Констанций положил этому состоянию конец. Это мог быть только договор, по которому Валлия возвращал Галлу Плацидию и обязался воевать с другими варварами. Каким образом было оформлено поселение в Аквитании, совершенно неизвестно. Исключить заключение договора, подобного договору 382 г., конечно, нельзя, но никаких сведений об этом у нас нет. Более вероятно, что официальный foedus заключен и не был. После отдачи приказа Валлии вернуться с его готами в Галлию ему и его народу были просто переданы земли для поселения. Незадолго до этого Констанций восстановил в Арелате собрания галльской знати, и вполне возможно, что на таком собрании модальности этого поселения были согласованы. Местные землевладельцы должны были смириться с пребыванием на их землях варваров в качестве «гостей», которые, однако, очень скоро стали господами этой территории. Нападения извне, будь это повстанцы Арморики или сакские пираты, одинаково угрожали и вестготам, и римлянам, и это тоже примиряло местное население с варварами.
В течение четырех десятилетий вестготы были, как назвал их современный ученый, «странствующим народом». Теперь их странствие закончилось. Так, по крайней мере, в тот момент казалось. За время многолетних странствий к вестготам присоединились другие элементы, и теперь они тоже вошли в состав вестготского этноса. В начале V в. на территории Западной империи существовали три, по крайней мере, автономные группы вестготов: под руководством Алариха, Атаульфа и Сара. При этом Сар и его вестготы жестко оппонировали своим же соплеменникам Алариха и Атаульфа. Теперь все они сплотились в один народ. За его пределами остались только так называемые малые готы, жившие на территории Восточной Римской империи, и те готские воины (естественно, и их семьи), которые служили восточному императору. За время почти беспрерывных войн резко выросла роль вождя, который стал подлинным королем. В то же время атмосфера таких войн способствовала сохранению вестготского ополчения и, следовательно, роли народного собрания. Роль эта постоянно сокращалась, но пока еще оставалась весьма ощутимой (по крайней мере, до середины V в.).
Территория, отведенная вестготам, была относительно обширна, но сами вестготы осели вдоль океанского побережья, по реке Гарумне и восточнее ее. Своей столицей они (точнее, их король) избрали Тулузу (Толоза). Поэтому Вестготское королевство в Галлии в науке называют Тулузским королевством. Первым его королем был Валлия. Однако в конце того же 418 г. он умер. Ему наследовал Теодорих (или Теодорид). Он был то ли сыном, то ли зятем Алариха и, следовательно, Балтом. Таким образом, королевское достоинство у вестготов вернулось к этому роду. Каким образом Теодорих пришел к власти, неизвестно; все авторы просто говорят, что он наследовал Валлии. Создается впечатление, что возвышение Теодориха прошло совершенно спокойно и не сопровождалось никакими эксцессами. Однако есть один факт, на который уже обращалось внимание в науке. Внук Валлии и то ли сын, то ли внук свевского короля Рицимер свою блестящую карьеру сделал в Италии. Он явно принадлежал к той группе варварской знати, которая не нашла применения на родине. Вероятнее всего, после смерти Валлии союз вестготов со свевами для последних потерял всякую ценность, и дочь покойного вестготского короля вынуждена была покинуть Испанию. Поив Тулузе она явно не нашла приюта. Такое развитие событий можно объяснить тем, что новый король не собирался продолжать политическую линию своего предшественника и даже стремился избавиться от его родственников. Родился ли к этому времени Рицимер или его мать была еще беременной, в любом случае ребенок мог быть угрозой Теодориху, и мать будущего римского патриция, вероятно, предпочла уехать в Италию под защиту имперских властей.
Очень важен еще один момент. После смерти Валлии в Тулузу неожиданно явился правнук Эрманариха Беремуд, который якобы не мог сносить подчинения гуннам. Обращает, однако, на себя внимание обстоятельства ухода Беремуда. Погиб, упав с коня после победы над дунайскими свевами, его отец, и остготы после этого сорок лет королей не имели. Вопреки патриотической легенде это было, несомненно, связано с политикой гуннов, побоявшихся чрезмерного усиления своих подданных. В этих условиях Беремуд вместе с сыном Витирихом покинул остготов и перебрался к вестготам. А там он скрыл свое происхождение из рода Амалов, чтобы не навлечь на себя излишнюю подозрительность только что ставшего королем Теодориха. Трудно представить в готском обществе с его родовыми традициями сокрытие такого происхождения. Да и уход на запад был ли вызван лишь свободолюбием Беремуда? Гораздо вероятнее, что такой резкий разрыв со своим родом (ведь остальные Амалы остались) объясняется неудачей унаследовать королевскую власть после смерти отца. Поэтому вполне возможно, что он надеялся на получение королевского достоинства у вестготов, у которых память о власти Амалов еще не полностью исчезла. Однако и там его надежды не оправдались. Имел ли он каких-либо сторонников среди вестготов, неизвестно. Но не исключено, что после смерти Валлии в какой-то группе вестготской знати возникла мысль о приглашении на трон Амала, лишенного возможности получить трон у остготов. Так что можно предполагать, что, несмотря на внешне спокойный переход власти к Балтам в лице Теодориха, значительную роль в нем играли какие-то нам неизвестные подспудные течения и интриги.
Вскоре после прихода к власти Теодорих, по-видимому, обратился к Констанцию с призывом легализовать его положение. Пошел ли ему Констанций навстречу или нет, точно неизвестно. Несколько позже Теодорих, не удовлетворяясь подчиненной ему территорией, отказался от мирного договора и возобновил войну. Были ли этот pacis foedus тем же, что заключенный с Валлией, или речь шла о договоре, заключенном уже с самим Теодорихом, неизвестно, хотя вторая возможность более вероятна. Судя по многочисленным примерам, германские варвары полагали, что подобные договоры носят личный характер и теряют силу после смерти одного из партнеров. В любом случае, поскольку речь шла лишь о мирном договоре, то в нем ничего не говорилось о римском статусе вестготского короля. Ни Валлия, ни Теодорих не получили римской должности местного магистра воинов, какой в свое время имел Аларих в Иллирике. Это ставило их в неясное положение по отношению к местному населению. De iure они только возглавляли свой народ, поселенный в Аквитании, и не имели никакой власти над галло-римским населением этой области. Вестготы лишь в качестве hospites владели частью имущества местного населения и имели право на налоги, с него собираемые, для поддержания своего существования. Но de facto их король управлял всей той областью, в которой они поселились. Это придавало определенную двусмысленность вестготской власти. С имперской стороны такая двусмысленность, вероятно, изначально задумывалась как средство сдерживания вестготов. Те же в моменты заключения были вынуждены согласиться на нее.
Такая двусмысленность юридического положения
С этого момента мирные периоды чередовались с новыми вестготскими нападениями на римские владения. По-прежнему целями готов были выход к средиземноморскому побережью и захват Арелата. В 430 г. около Арелата появился какой-то вестготский отряд, возглавляемый, однако, не королем или членом его семьи, а неким оптиматом Аэнаолсом. Действовал ли этот Анаолс на свой страх и риск или возглавлял авангард либо разведку вестготской армии, неизвестно. В любом случае он потерпел поражение и был захвачен войсками все того же Аэция. Такие повторные неудачи заставили Теодориха искать союзников. Он попытался создать довольно широкую коалицию. С этой целью к свевам был отправлен некий Веттон, но его миссия закончилась неудачей, и он был вынужден возвратиться в Тулузу. Свевский король, а им был все тот же Гермерих, в тот момент не был заинтересован в войне с римлянами и предпочитал сохранение своей власти в уже захваченной Галлеции. Большего успеха Теодорих добился в отношениях с вандалами. Он выдал свою дочь замуж за наследника вандальского трона Хунериха. Этот брак, вероятнее всего, как это было часто, укреплял союз между вестготами и вандалами. Возникновение вандальско-вестготской коалиции представляло огромную угрозу для Империи. Аэций, который к тому времени превратился в фактического главу равеннского правительства, предпринял свои контрмеры. Едва ли без его ведома Хунериху была предложена рука дочери императора Валентиниана Евдокии. Предложение было слишком заманчивым, чтобы его отвергнуть. Дочь Теодориха была обвинена в государственной измене, искалечена и отослана к отцу [299] . После этого ни о каком союзе между вестготами и вандалами не могло быть и речи. Теодорих остался в Галлии один лицом к лицу с римлянами.
299
Приблизительно в это время произошло кровавое столкновение между королем Гейзерихом и вандальской знатью. Поэтому было высказано предположение, что готская принцесса приняла какое-то участие в восстании знати. Однако более вероятным все же представляется, что ее печальная судьба связана с интригами Аэция и императорского двора в Равенне. Надо иметь в виду, что Гунерих в это время сам находился в Равенне в качестве заложника.
Вестготский король, однако, не оставил своих намерений расширить свою власть и захватить, по крайней мере, Южную Галлию. С другой стороны, Аэций считал самым важным для сохранения самого существования Западной империи восстановление реальной римской власти в Галлии. В результате вторая половина 30-х гг. оказалась заполненной различными войнами. В 435 г. снова восстали армориканцы, и восстание скоро охватили значительную часть Галлии. Бургунды, как кажется, разорвали договор с Империей и захватили Бельгику. Аэций со своей армией выступил против бургундов, а на подавление восстания направил своего подчиненного Литория, в составе армии которого активно действовали гуннские кавалеристы. Этот момент Теодорих счел самым подходящим для начала наступления на юге Галлии. В 436 г. они осадили Нарбонн. Взять сразу же город вестготы не смогли и начали осаду, продолжавшуюся всю зиму. Однако к концу зимы 436/37 г. военная ситуация в Галлии изменилась. Литорий подавил восстание багаудов, а сам Аэций нанес тяжелое поражение бургундам, заставив их не только очистить Бельгику, но и возобновить договор с Империей. А затем он натравил на бургундов гуннов, и те вообще уничтожили Бургундское королевство. Теперь у римлян были развязаны руки для борьбы с вестготами, которые считались самыми опасными врагами Империи в Галлии. Может быть, такое отношение римлян объясняется не столько силой вестготов, сколько их сравнительной близостью к Италии. Как бы то ни было, ликвидировать непосредственную вестготскую опасность было необходимо. Для начала Литорий двинулся к Нарбонну и освободил его от осады. Вслед за этим в дело вступил сам Аэций. В 437 и 438 гг. он нанес им ряд поражений. В это время Литорий решил развить свой успех и полностью уничтожить Вестготское королевство, как это с помощью гуннов сделал Аэций с Бургундским королевством [300] . С этой целью он двинулся непосредственно на Тулузу. Но в сражении под стенами вестготской столицы он был разгромлен и попал в плен, а позже казнен. Поражение Литория снова изменило положение. Вестготы предприняли новое наступление, и вскоре они оказались уже на берегах Родана (Рона). Все попытки остановить это вторжение, даже путем подкупа, не удались, и пришлось прибегнуть к дипломатии [301] . Сложные дипломатические переговоры с Теодорихом повел Авит, который, видимо, с этой целью был в этом году назначен префектом претория для Галлии.
300
Некоторые авторы указывают, что Литорий хотел превзойти славой Аэция.
301
Положение римлян осложнялось тем, что в это же время вандалы возобновили свое наступление в Африке и в том же 439 г. захватили Карфаген.
Фигура Авита была выдвинута неслучайно. В какое-то время после 425 г. он впервые появился в Тулузе, чтобы добиться отпуска своего родственника Теодора, находившегося в готском плену в качестве одного из заложников. Этот первый опыт сношений с вестготским королем не остался без последствий. Связи Авита с вестготским двором становились относительно тесными. Он даже принимал какое-то участие в воспитании королевских сыновей, особенно будущего Теодориха II. Сидоний Аполлинарий даже вкладывает в уста Теодориха II утверждение, что Авит научил его римскому праву и умению ценить Вергилия. Авит принял какое-то участие в освобождении Нарбонна от осады, причем в отличие от Литория он действовал дипломатическим путем. Теперь перед ним была поставлена еще большая и более сложная задача, и он ее выполнил. Переговоры завершились полным успехом, и в их результате были подтверждены прежние соглашения и заключен договор. Договор был подтвержден браком Аэция с одной из дочерей Теодориха. Южная Галлия надолго оказалась огражденной от новых готских вторжений. В Риме и Равенне победы, хотя и далеко не окончательные, Аэция и заключение договора были восприняты как огромный успех. Аэция восславляли как спасителя Италии, восстановителя Галлии. Результат этих событий был выгоден и вестготам. Выдав свою дочь замуж за фактического правителя Западной Римской империи, Теодорих, естественно, повысил свой престиж в глазах соплеменников. Не менее важным было то, что теперь был заключен договор (foedus). Его условия неизвестны, но можно говорить, что отныне вестготы, поселившиеся в Аквитании, стали официальными федератами Империи. Теодорих вновь не получил никакого римского титула, но теперь это, кажется, ему было неважно. Как показали последующие события. Вестготское королевство фактически признается независимым. В битве против гуннов на Каталаунских полях они составляли отдельную армию, не смешиваясь с остальным римским войском, которое практически тоже состояло из варваров. Да и переговоры накануне этого сражения показывали, как об этом еще будет сказано, фактическое равноправие Империи и Вестготского королевства. Видимо, речь шла о summum foedus, самой высшей формой договора, когда официальная принадлежность к Империи ограничивалась лишь формальным признанием суверенитета императора.