История Великобритании

Морган Кеннет

Эти события резко контрастировали с ситуацией, сложившейся в 70-х и 80-х годах XIV столетия. Поколение англичан того времени весьма беспокоили неудачный ход возобновившейся войны во Франции (после 1369 г.), а также ослабляющие страну волнения в Ирландии и на шотландской границе. Новые налоги, введенные после десятилетия, в течение которого Англия наслаждалась доходами от войны и передышкой от высоких налогов, вызывали негодование. Участились нападения на порты южного побережья, неустойчивый контроль над Ла-Маншем вредил торговле и раздражал купцов, а дорогостоящие chevauchees, набеги конницы, во Франции бывали весьма захватывающими, но редко приносили прибыль. Однако резкое изменение политики Англии в 1375 г., включая унизительный мир с Францией и выплаты не вызывавшему доверия папе, лишь оскорбило англичан и вызвало их гнев. Кроме того, после смерти образца всех королев – Филиппы (1369) Эдуард III постепенно впал в старческую слабость, подточившую его силы и оказавшую воздействие на его суждения. Черный Принц также начал ощущать последствия лишений военных лет, он умер даже раньше своего отца, в июне 1376 г. Но бремя войны, выкачивавшее людей и финансовые средства из Англии, не стало легче. Общины в Парламенте часто стали задаваться вопросами относительно честности и компетентности советников и чиновников короля. Всеобщее

возмущение, усиленное поднимающейся волной антиклерикализма в период, когда репутация папства и Церкви была сильно подмочена, в 1371 г. устранило от власти клириков-министров Эдуарда III. Другие же были обвинены в коррупции и даже измене. Возник новый политический кризис. Во время заседаний Доброго Парламента 1376 г., самого длительного и бурного из всех до тех пор собиравшихся, продажные, как считалось, и неспособные министры – и даже влиятельная фаворитка старого короля, Алиса Перрерс, – были обвинены Общинами и предстали перед судом Палаты лордов в ходе новой и весьма эффективной процедуры (импичмента). Впоследствии это позволяло публично призывать государственных деятелей к ответу за их ставшие известными действия.

Кризис вступил в новую фазу, когда в июне 1377 г. умер король Эдуард. Ему наследовал единственный выживший сын и наследник Черного Принца, Ричард II (1377-1399), которому тогда было десять лет. Англия оказалась перед перспективой королевского несовершеннолетия лишь второй раз после 1066 г. и впервые после 1216 г. В последнем случае имел место период политических волнений, связанных с фигурой юного Генриха III. Подобным же образом ситуация развивалась и после 1377 г., что сыграло свою роль в создании условий, вызвавших крестьянское восстание (1381) в Восточной и Юго-Восточной Англии. В 1377-1380 гг. была введена серия подушных сборов для финансирования войны. Эти налоги были более высокими, чем обычно, а налог 1379 г. в народе был известен как «дурная субсидия». В Восточной Англии они спровоцировали проявления насилия по отношению к сборщикам налогов и судьям, пытавшимся заставить народ подчиниться. Однако причиной превращения этих выступлений в широкомасштабное восстание стали длительные лишения неудачной войны, повторявшиеся вспышки чумы и антиклерикальные настроения. Надежды на исправление ситуации, которые восставшие связывали с юным королем Ричардом, оказались тщетными, хотя монарх продемонстрировал заметную храбрость, представ перед восставшими в Лондоне летом 1381 г.

Ричарду было всего четырнадцать лет, и соперничество аристократов в правящем кругу продолжалось, особенно среди дядей короля. Это, а также отсутствие военных успехов во Франции нанесли урон репутации Совета, управлявшего Англией от имени Ричарда, и даже затронуло уважение к самому монарху в глазах подданных. Ричард тоже оказался своевольным правителем, но чувство неуверенности ставило его в зависимость от недостойных фаворитов, что напоминало о любимчиках Эдуарда II. Когда Ричард стал старше, он, естественно, пожелал расширить свое окружение и свиту за пределы того круга, который до этого считался подобающим ребенку. Среди его друзей и доверенных лиц были и те, кто лишь недавно присоединился к рядам аристократии, и щедрое покровительство короля по отношению к ним проявлялось за счет тех, кто не вызывал его благорасположения (включая его дядю Глостера). В 1386 г. Парламент и некоторые магнаты выступили с нападками на ближайших советников Ричарда и даже угрожали самому государю. Проявив все свойственное Плантагенетам упрямство, Ричард отказался подчиниться. Это привело к дальнейшим обвинениям, или «обращениям», в адрес его советников от лица пяти главных лордов-«апеллянтов» (герцога Глостера и графов Уорика, Арундела, Ноттингема и Дерби, кузена короля), а в декабре 1387 г. произошло столкновение у Редкот-Бридж, где был разгромлен ближайший друг короля, граф Оксфорд. В ходе судьбоносных заседаний Безжалостного Парламента 1388 г. король был вынужден подчиниться мерам, предписанным аристократами; если бы эта политика была реализована, характер английской монархии существенно изменился бы. Таким образом, требования войны, напряженность, порожденная единоличным правлением, и амбиции английских магнатов в очередной раз привели к серьезнейшему политическому и конституционному кризису. И хотя институт наследственной монархии пережил более чем столетний период подобных кризисов практически без повреждений, однако теперь критика в адрес королевских советников оказалась неожиданно эффективной, и, кроме того, заметное воздействие на события стало оказывать мнение более широких слоев общества. Таковы были политические и личностные аспекты более глубоких изменений, преображавших общество и экономику Англии в позднее Средневековье.

Благосостояние, население и перемены в обществе

Главным богатством Англии в позднее Средневековье была земля, в эксплуатации которой участвовало большинство англичан: выращивание зерновых, производство молочных продуктов и скотоводство. Наиболее важная отрасль ремесленного производства в Англии, сукноделие, была косвенно связана с землей и производила лучшую шерсть в Европе, используя порой огромные отары овец: аббатство Св. Петра в Глостере к 1300 г. владело более чем 10 тыс. овец, а общее их число в Англии в это время составляло, как считают, порядка 15 или 18 млн голов. Богатейшими областями были равнины и плавно вздымающиеся холмы центральных и южных графств, а также пограничные области и южное побережье Уэльса. Другие отрасли не были столь важны в смысле накопления богатств и создания рабочих мест, однако международной известностью пользовались оловянные копи Корнуолла, а олово экспортировалось на континент. Свинцовые, железные и угольные копи были не слишком развиты, хотя прибрежные перевозки угля из долины Тайна и окрестностей Суонси отражали рост его применения в быту и в ремесленном производстве. Что касается финансовых и коммерческих услуг, то экономика пока еще мало получала от того, что в Новое время стало одним из основных источников богатства нации. Не многие английские торговцы, за исключением де ла Поля из Гула, могли соревноваться с международными банковскими домами Италии и их отделениями в Лондоне, несмотря на то что Эдуард I и Эдуард III не спешили выплачивать свои долги этим итальянским компаниям. Английские торговые корабли в целом уступали иностранным судам, за исключением тех, что бороздили прибрежные воды; однако перевозки гасконских вин и поставки шерсти в Нидерланды все больше переходили в руки английских купцов и осуществлялись на английских судах. Более тысячи рынков и ярмарок, рассыпанных по Англии и Уэльсу, – к 1350 г. их стало больше, чем раньше, – обслуживали прежде всего местное сообщество в радиусе нескольких миль. Большинство этих маленьких городков и деревень – среди них Монмут, Вустер и Стратфорд – были тесно связаны с сельской округой, а ее зажиточные обитатели зачастую играли роль и в городской жизни, вступая в братства, покупая

или снимая городские дома и занимая должности в городе. Некоторые города, включая ряд портов, были крупнее и имели более широкие коммерческие связи: к XV в. торговцы из Шрусбери регулярно путешествовали в Лондон, а купцы из столицы и Кале (после 1347 г.) в поисках хорошей шерсти отправлялись на границу Уэльса. В позднее Средневековье Бристоль, с его жизненно важными связями с Бордо, быстро превращался в пакгауз долины Северна, тогда как Йорк, Ковентри и в особенности Лондон были центрами международной торговли.

На этом основывалось преуспеяние отдельных личностей, институтов и самой Короны. Крупнейшими землевладельцами были светские магнаты (немногочисленные, как «небоскребы на равнине»), епископы, монастыри и другие церковные институты. В 1300 г. они по-прежнему продолжали получать выгоду от рыночного бума, порожденного ростом населения в предшествующее столетие. Цены росли, и доходы с земли оставались значительными: после гибели графа Глостера в сражении при Баннокберне (1314) его поместья, по современной оценке, приносили более 6 тыс. фунтов в год, тогда как маноры приората Крайст-Чёрч в Кентербери в 1331 г. имели валовой доход свыше 2540 фунтов в год. Вследствие этого землевладельцы, непосредственно извлекая прибыль из своих поместий, были лично заинтересованы в эффективном управлении. Они настаивали на своих правах до последней возможности, выжимали из держателей более высокие ренты и тщательно фиксировали в манориальных куриях обязательства, связанные с каждым держанием. Земля составляла основу политического, административного и общественного влияния аристократов, многие из которых владели поместьями в ряде графств, а также в Уэльсе и Ирландии: Хамфри, граф Херефордский и Эссекский, например, унаследовал земли в Эссексе, Миддлсексе, Хантингдоншире, Хертфортшире и Бакингемшире, а также в Уэльской марке – в Бреконе, Хае, Хантингтоне и Келдикоте. Точно так же земля являлась основой благосостояния джентри, хотя и на местом уровне, в графстве; церковным землевладельцам она давала земную власть, дополнявшую их влияние на умы и души людей. Это богатство могло питать претензии и амбиции знати на национальном уровне, как это было, например, с Томасом, графом Ланкастерским, богатейшим графом Англии того времени.

В 1300 г. крестьяне жили в мире там, где земля была малодоступной, а возможности экономического роста ограничены жестким контролем землевладельцев. Цены установились высокие – например, цена пшеницы после 1270 г. постоянно была выше, чем ранее в том же столетии, – поэтому после приобретения еды, одежды и инструментов у людей мало что оставалось. Заработная плата на переполненном рынке труда была низкой, а соответственно снижалась и покупательная способность как квалифицированной, так и неквалифицированной рабочей силы: плотник зарабатывал 3 пенса в день (без еды), работник – 1 или 1,5 пенса. Недовольство, жалобы и вспышки насилия обращались на землевладельцев и их слуг; нередкими были отказы выплачивать ренту и исполнять традиционные отработочные повинности.

Вначале XIV в. купцы – прежде всего те, кто вывозил шерсть и ввозил вино, – процветали благодаря расширению рынков от Балтики до Испании, Португалии и особенно после освоения морского пути через Средиземное море до Северной Италии. В 1304-1311 гг. экспорт шерсти ежегодно составлял в среднем 39500 тюков (в каждом была шерсть по меньшей мере с 250 овец), и только около 30-40% этого груза перевозили иностранцы. Растущая враждебность по отношению к чужакам, участвовавшим в английской торговле, отражает уверенность и наступательную силу местных (или натурализовавшихся) купцов. Эдуард I издавал законы в их интересах (80-е годы XIII в.), в частности облегчив процедуру взыскания долгов по суду, что было необходимо при возрастающих объемах торговли. Но, когда началась война, купцы первыми выступили против тяжелых налогов, особенно против maltolt («дурного налога») 1294 г. и конфискации их кораблей.

Крупнейшим землевладельцем являлся король, даже еще до того, как Эдуард I стал повелителем Уэльса, и в 1399 г. поместья дома Ланкастеров влились в имущество Короны. Увеличение национального налогообложения при Эдуарде I и его преемниках сдерживало рост благосостояния частных землевладельцев, а также купцов. Не избежало этой участи и крестьянство, о чем пелось в народной жалобе, «Песне пахаря», в правление Эдуарда I. Затем, с 1327 г., все, кто обладал имуществом на сумму 10 шиллингов и больше, должны были платить 1 шиллинг 8 пенсов налога, и нет сомнений в том, что это бремя косвенным образом ложилось и на менее обеспеченных. Военные действия усиливали зависимость короля от богатства и терпения подданных. Если это богатство переставало расти или же благосостояние отдельных подданных и институтов оказывалось под угрозой, то экстраординарные планы монарха могли оказаться ему не по карману, а терпение подданных истощалось.

К середине XIV в. благополучный период «развития земледелия» практически завершился. Цены падали, делая производство менее выгодным для рынка. Росла заработная плата, и это касалось в большей степени батраков, нежели ремесленников; нанимать женщин было невыгодно, потому что им платили так же, как и мужчинам, – а в пивоварении даже больше! Главная причина, по которой крупномасштабное земледелие теряло привлекательность, заключалась в том, что прирост населения закончился и внезапно сменился противоположной тенденцией. Как только рынок труда сократился, заработная плата выросла; с уменьшением населения снизилась и потребность в продовольствии и припасах, и цены последовали этому примеру.

В конце XIII в. численность населения Англии достигла своего пика, насчитывая, вероятно, более 4 млн человек. В то время обрабатываемой земли не хватало, для того чтобы обеспечить каждой крестьянской семье достаточный уровень жизни. Сочетание роста населения с низким уровнем жизни неизбежно приводило к бедности, голоду и болезням, а следовательно, к увеличению смертности, остановившей демографический бум. Из-за серии природных катастроф, связанных с чрезмерной эксплуатацией земли и исключительно плохой погодой первых десятилетий XIV в., положение тех, кто жил, балансируя на черте бедности или за нею, ухудшалось. Неурожай являлся бедствием для общества, не обладавшего возможностью хранить припасы: еды не было и не было денег, чтобы купить то, что теперь стоило неизмеримо больше. Урожаи 1315, 1316, 1320 и 1321 гг. оказались чрезвычайно плохими; в 1319 и 1321 гг. коров и овец поразил ящур. В поместьях аббатства Рэмси (Кембриджшир) процесс восстановления занял двадцать лет. В 1324-1326 гг. в некоторых регионах Англии случились серьезные наводнения, погубившие тысячи овец в Кенте. Распространялись голод и болезни, и в маноре Хейлсоуэн (Вустершир) в 1315-1317 гг. умерло 15% мужчин. Земледелие пострадало во многих регионах, цены на зерно подскочили (в Хейлсоуэне в 1315-1316 гг. с 5 шиллингов 7? пенсов до 26 шиллингов 8 пенсов за кварту), а вывоз шерсти пришел в упадок. Тем не менее это были временные трудности, и в течение 20-х годов XIV в. Англия постепенно оправилась; однако бедствия ярко продемонстрировали прежде всего уязвимость бедняков.