Итан Рокотански
Шрифт:
Когда нас скромно накормили и выдали одежду, забрав постирать старую, Филипп провёл нас в свою небольшую каморку, напоминающую кабинет. Позади его стола находилась доска с подробной картой Норвегии. Нас интересовала лишь её небольшая часть — поселение Омессун и близлежащие к нему территории.
Дело обстояло так.
Замок Ноар-Нур, в который мы пробрались с Хорнетом, находился посреди поселения. Человек, которого мы пытались найти, Иокир Мейгбун, был одним из главных норвежских лидеров на северном фронте. В большей степени — на море. Если наша изначальная задача как бойцов НРГ была выкрасть планы последующих операций на морской глади, то у Сопротивления задача была
Как мы успели убедится лично, Омессун кишел врагами. Взять замок штурмом было достаточно проблематично, и беда была даже не в численном преимуществе врага, если брать еще и тех, кто находился в близких к Омессуну точках. Заборы, стены замка — у них была более выгодная позиция чем у нас. А ещё куча гражданских, мешающих развернуть в городе полномасштабную бойню.
Филипп придумал то, что в дальнейшем в истории назвали СТОНСФ — Специальную Тактическую Операцию На Северном Фронте. Первый её этап заключался в перекрытии всех наземных дорог ведущих к Омессуну. Задачей Сопротивления было уничтожение каждого грузовика, или любого транспортного средства нацистов, направляющегося в поселение. Это позволило бы пусть несильно, но ослабить укрепление места — врагу пришлось бы отправить определенное количество бойцов на разведку. Второй этап заключался в том, чтобы пробраться в Омессун через сеть подземных туннелей, через которые нас вытащили из плена. Многие из них вели в жилые дома, но противнику вряд ли было об этом известно. Дальше по возможности тихо устранить наибольшее количество врагов и взять самого Мейгбуна. Желательно живьём. Так мы бы уничтожили важный стратегический пункт Северного Трио, а вместе с этим получили планы операций на море, как хотели изначально.
Этим мы и занимались последнюю неделю.
К Омессуну вели целых пять дорог. Одна шла прямо вдоль берега, две шли сквозь холмы, через которые мы вышли к поселению изначально, ещё две через густые леса. Ветрогон с Филлипом выставили бойцов на каждую из дорог, небольшие отряды по шесть человек. Но ни грузовиков, ни мотоциклов, ни чего-то ещё не было с тех пор, как нас взяли в плен. Видимо, Мейгбун доложил о произошедшем, и в руководстве решили лишний раз не рисковать. Но долго так продолжаться не могло — на море нужны были припасы, а все припасы проходили, в основном, через Омессун.
И они действительно высунулись. Стоило только подождать.
— Говорит Кьёрн, Линия Б, — раздался голос в рации, которую нёс Хорнет. Кьёрн был одним из бойцов Сопротивления, расположившихся на одной из дорог в холмах. — Видим отряд. Два грузовика, перед ними мотоцикл с коляской. Вооружены. Минимум четыре человека. Что делать?
— Пропустите, — раздался голос Ветрогона, который был в группе у морской дороги. — Пусть ощутят безопасность. Нам не будет много толка от одного уничтоженного конвоя. Будем бить по всем дорогам.
— Принято, — раздались четыре голоса.
Мы возвращались к нашим парням, расположившимся у одной из лесных дорог — Гонцу и двум членам Сопротивления, Диккеру и Тортасу. Эти парни почти не понимали русского языка и являлись друг другу братьями. Первый был старшим и поменьше, второй младшим и крупнее. Впрочем, по статистике так и выходило, что младшие братья и сёстры зачастую крупнее старших.
Мы осматривали местность на поиск норвежцев-лазутчиков, но не обнаружили ничего.
— Парни, как оно? — спросил Хорнет, когда Диккер, Тортас и Гонец появились в поле нашей видимости.
— Тихо, — буркнул первый.
— Очень, — подтвердил второй.
— Ни души, — подвёл итог третий.
Я вздохнул. Не было ничего томительнее ожидания, даже на войне. Нет. На войне — тем более.
Но наше ожидание в осеннем лесу, ожидавшему приход зимы, продлилось недолго. Всего неделю мы провели более-менее спокойно в окрестностях Омессуна. То, что случилось дальше, многим из нас — тем, кто остался в живых — позже снилось в кошмарах.
— Йогер, Гонец, — по рации раздался голос Ветрогона, который тут же исчез в помехах.
— Капитан? — Гонец придвинулся к рации. Стоял вечер и небо уже темнело.
— ...ю, на дорогах...
Эфир снова зашёлся помехами.
— Проклятье, — ругнулся Хорнет и легонько стукнул радиопередатчик.
Тот тут же заработал.
— Хочешь чтобы что-то заработало — просто слегка тресни, — сказал Хорнет.
Прозвучало вполне себе мудро.
— Повторяю, — чётко раздался голос Ветрогона. — Враг идёт по всем дорогам! Полная боевая готовность! В бой не вступать!
— Что? — спросил удивленный Хорнет. — Сколько их?
— Десятки. Видимо, решили не рисковать. Повторяю, в бой не вступать! Только наблюдение, и то — осторожно! Если жгли костры, немедленно тушите!
Тут послышался звук приближающегося транспорта. Мы тут же повскакивали со своих мест. Оружие было уже в руках, но вот что делать мы не совсем понимали. Закинув рюкзаки за спины и вооружившись, мы бросились под землю и аккуратно подползли к точке, из которой было удобно наблюдать за дорогой.
По ней ехал конвой. Пять автомобилей. Хорнет вздохнул.
— Просто смотреть будем?
— А что нам ещё остаётся?
Хорнет вздохнул снова.
— Даже не думай.
— Да-да. Больно много...
— Ждём.
— Чего ждёте?
Несмотря на то, что некоторые из нас знали друг друга всего неделю, каждый понял, что голос, раздавшийся позади, принадлежал чужому. Обернулись молниеносно, но это ничем не помогло. Они уже успели подобраться к нам.
Их было много. Втрое больше нас. Одетые в экипировку норвежских солдат, они кинулись на нас в рукопашную, так быстро, что мы не успели сделать хоть что-то. Удары наносили прикладами автоматов и ногами. Я видел, как рядом упали братья, как справа опрокинулся Гонец, получивший в челюсть, и мгновенно потерявший сознание. Я успел отразить лишь два удара, пока сам не получил под дых. Упал лицом в грязь и чуть влажную, сырую землю. Услышал, как приземлился где-то слева Хорнет. Попытался поднять голову, но в который раз увидел ботинок, летящий мне в лицо. А затем вновь наступила тьма.
***
Было холодно, но чувства одиночества не было: мои ноги упирались во что-то твердое, рядом ворошился кто-то ещё, кто-то монотонно бурчал, а, может, говорил вполне ясно, но я этого пока не понимал. Слух возвращался постепенно. Затем вернулся окончательно. Я открыл глаза. Следующим пришедшим чувством было дежавю.
Рядом находились Диккер, Тартас и Хорнет. Гонца не было. Вокруг — тесная коморка с двумя двухэтажными кроватями, чей срок годности, очевидно, давным-давно вышел. На них имело место быть грязное бельё. Хорнет сидел рядом, братья сидели на кроватях напротив друг друга.