Иудаизм, христианство, ислам: Парадигмы взаимовлияния
Шрифт:
Путеводитель I,68 имеет непосредственное отношение к данному вопросу. Эта глава открывается следующими словами: «Тебе известно общепризнанное речение, высказываемое философами о Боге… (shuhrat hadhihi al-qawla allati qalatha al-falasifa fi’llah), a именно речение о том, что Он разум, разумеющий и разумеемое (innahu al-'aql wa'l-’aqil wa'l-ma'qul) и что все эти три аспекта в Нём… есть нечто единое, в чём нет множественности» [708] .
708
Английский перевод Ш. Пинеса р. 163. Русский перевод М. Шнейдера, с. 353 356. — Прим. перев.
Очевидно, что если принять эпистемологию Маймонида, человек никоим образом не может [709] обрести такое знание о Боге, какое предполагает «речение философов». В этом отношении аналогия между мышлением Бога и человека, которую Маймонид проводит далее, ничего не доказывает, а возможно, и не должна была доказывать. Существенно, что он характеризует «речение» словом shuhra (в переводе — «общепризнанное»). Это арабское слово имеет тот же корень, что и термин mashhurat. Им Маймонид пользуется, чтобы обозначить общепризнанные понятия, которые
709
Если не воспринимать Бога как телесную субстанцию (что, конечно, вопиюще противоречило бы доктрине Маймонида). Заметим, однако, что некоторые замечания, встречающиеся в Путеводителе, могут породить подозрение которое другими утверждениями в этом сочинении опровергается, — что Бог Маймонида тесно связан с космосом, что фактически его можно воспринимать, пользуясь спинозистским термином, как идею, ideatum (т. е. объект. Прим. перев.) которой есть мир. Конечно, трудно или вообще невозможно согласовать такого рода концепцию с эпистемологией Маймонида, но она могла быть частью его философского богословия, а также доктрин других средневековых еврейских и арабских философов.
Отсюда можно сделать вывод о том, что, по мнению Маймонида, так называемое аристотелевское философское учение имеет два уровня. Первый образуют схваченные интеллектом понятия, истина которых абсолютна и которые формируют последовательную систему, а именно земную физику. Второй уровень — это намного более величественная и всеохватная система, в которой рассматривается сущее более высокого порядка, то есть небесная физика и метафизика. Однако концепции и суждения, составляющие эту систему, не могут быть познаны человеческим интеллектом. В лучшем случае, они выглядят правдоподобными. Явного подтверждения следующей гипотезы нет, однако возможно, что эти концепции образуют у Маймонида философскую систему верований, отчасти аналогичных — в том, что касается функции истинности — религиозным верованиям простых смертных. Показательно, что утверждение о Боге, сделанное в Путеводителе I, 68, также присутствует (как Маймонид сам указывает в начале главы) в Мишне Тора [710] . В обеих работах рассматриваемый вопрос является частью теологической системы, в которую можно верить, но истинность которой доказать нельзя. В тех фрагментах, где Маймонид развивает это критическое (в кантианском смысле) отношение, он ссылается на свои источники; быть может, у него также имелись источники, о которых он не упоминает.
710
Книга знания, Основополагающие законы Торы, 2:9.
Авторы, на которых Маймонид открыто ссылается, чтобы утвердить свою позицию, это Аристотель и Александр Афродисийский. Они иногда признавали, что некоторые их теории не достоверны, а всего лишь вероятны, и Маймонид этим пользуется. Чрезмерное подчёркивание этого факта равнозначно неверному истолкованию им взглядов обоих авторов [711] . Для нас особенно важно, что в Путеводителе II, 3 Маймонид опирается на авторитет Александра, когда утверждает, что «мнения Аристотеля касательно причины движения сфер, из которых он вывел существование отделённых интеллектов, являются простыми утверждениями, для которых не было найдено доказательства»; однако «из всех выдвинутых мнений это те, которые вызывают меньше всего сомнений и которые лучше всего поддаются упорядочиванию». Отсюда явно следует, что существование отделённых интеллектов всего лишь вероятно и что не было найдено способа доказать достоверность этой теории. В таком случае нет никакого смысла в стремлении помыслить отделённый интеллект или соединиться с ним.
711
Ссылки Маймонида в Путеводителе на Аристотеля и Александра Афродисийского довольно подробно рассматриваются в моём предисловии к переводу этой работы, см. pp. lxi-lxxiv.
Излагая собственную «критическую» позицию, Маймонид не упоминает Ибн Баджу, но с определённой долей вероятности можно предположить, что он был знаком с так называемой первой теорией своего испанского предшественника.
Наконец, обратим внимание на Комментарий аль-Фараби к Этике. В Путеводителе III, 18 [712] есть одна цитата из этой основополагающей работы, о степени влияния которой говорилось выше. Она касается достижения морального совершенства людьми, «которые способны вести свои души от одного морального качества к другому». Но Маймонид был также подвержен влиянию других мнений, высказанных аль-Фараби в этом сочинении.
712
Ср. предисловие III Пинеса к английскому переводу Путеводителя (p. Ixxix и далее).
Как мы помним, в своём Комментарии аль-Фараби отрицает способность человека постигать бестелесные сущности. Очевидно, что по этой причине он отклоняет представление, согласно которому человеческий интеллект может пережить смерть, и к вере в загробную жизнь (души) не испытывает ничего кроме презрения.
Во-вторых, следует напомнить, что, по свидетельству Ибн Туфейля [713] , в своём Комментарии аль-Фараби высказывает мнение, что способность воображения, и только она одна является причиной пророчества. Как следствие, интеллект не участвует в нём, и философия превосходит пророчество. Нельзя игнорировать тот факт, что Маймонид столкнулся с данной концепцией (которая, в общем, аналогична представлению Спинозы о пророчестве) в работе аль-Фараби, на которого он полагался больше, чем на любого другого арабского философа. В-третьих, как уже было сказано, Ибн Баджа показывает, что в Комментарии аль-Фараби утверждает: политическое (или гражданское, madam) счастье это единственный род счастья, которого могут достичь люди [714] .
713
Ed. L. Gauthier, с. 14 арабского текста. Говоря о Комментарии аль-Фараби к Этике, Ибн Туфейль ссылается на «то, что он ясно изложил касательно своего предосудительного мнения о пророчестве; оно связано исключительно, как думает (аль-Фараби), со способностью воображения, и он считает, что философия превосходит его» та sarraha bihi min su'i mu 'taqadihi fi 'l nubuwwa wa-'annaha li 'l quwwa al-khayaliyya khassa bi-za 'mihi wa-tafdilihi al-falsafa ‘alayha.
714
В докладе, упомянутом в прим. 3, я выдвинул гипотезу, что мнение аль-Фараби о том, что политическое счастье является единственно достижимым для людей, могло повлиять на Марсилия Падуанского. Известно, что существовал латинский перевод Комментария аль-Фараби к Этике; и он всё ещё продолжал существовать в двадцатых годах четырнадцатого столетия, когда Марсилий написал своё выдающееся произведение Defensor pacts (завершено в 1324 г.). Я основываюсь на следующем фрагменте этого трактата (Diccio I, Сар. I, 7; ed. W. Kunzmann and Н. Kusch. P. 24): Possent securius studiosi principantes et subditi tranquille vivere quod est desiderabilepropositum in huius operis inicio. necessarium debentibus civili felicitate frui. que in hoc seculo possibiliian homini desideratorum optimum videtur et idtimum actuum humanorum.
Какова позиция Маймонида по вопросу о загробной жизни и, в частности, относительно философского представления о посмертном существовании и вечности интеллекта?
В Sefer ha-Mada [715] и в Трактате о воскресении мёртвых [716] есть прямые упоминания о загробной жизни. Считается, что они не оставляют сомнений в том, что Маймонид допускал такое представление. Однако если обратиться к Путеводителю, поражает, насколько скудны свидетельства о взглядах Маймонида на эту проблему.
715
Книга знания, первая книга Мишне Тора. — Прим. перев.
716
Ср. также 13 принципов веры из Комментария Маймонида к Мишне, Введение к Перек Хелек.
Насколько я могу судить, единственный фрагмент в Путеводителе, который содержит однозначное утверждение посмертного существования интеллекта, это фрагмент из конца III, 51. Описав смерть Моисея, Аарона и Мириам «от поцелуя», Маймонид продолжает следующим образом:
Другие пророки и превосходные люди стоят ниже этой ступени; но в отношении всех их остаётся в силе, что способность их интеллектов к постижению усиливается при отделении [души от тела]… После достижения этого состояния нерушимого постоянства этот интеллект остаётся в том же самом состоянии, поскольку препятствие, которое иногда отделяло его [от Бога], было удалено. И он останется навеки в этом состоянии великого наслаждения, которое не принадлежит к виду телесных удовольствий, как мы объяснили в наших сочинениях и как другие объясняли до нас [717] .
717
Английский перевод Ш. Пинеса, р. 628.
Говоря «сочинения» (tawalifuna), Маймонид имеет в виду Мишне Тора — сочинение, которое в Путеводителе названо им ta'lifuna al-kabir, — а также, несомненно, другие свои нефилософские работы. Мы должны исследовать контексты, в которых философ упоминает эти работы. Разумно предположить, что Маймонид ссылается на них затем, чтобы дать понять читателю, что соответствующие фрагменты Путеводителя относятся к сфере теологии или теологической философии, в которой можно безбоязненно выдвигать такие утверждения, которые не поддаются верификации вследствие ограниченности человеческого интеллекта. Как показывает сравнение приведённого выше отрывка с двумя другими, эта гипотеза может быть верна «среди прочего» в данном конкретном случае. Один отрывок взят из главы I, 74 [718] , Седьмой путь [719] . Маймонид стремится опровергнуть аргумент сторонников сотворения мира во времени, который заключается в следующем. Если бы, с одной стороны, мир был вечен и «число людей, умерших в прошедшем [безначальном] времени» [720] , было бы бесконечным, а с другой стороны, душа обладала бы, как говорят философы, вечным существованием, то тогда существовало бы бесконечное множество душ, причём одновременно. Однако это невозможно, так как невозможно существование бесконечного количества [вещей]. Маймонид прежде всего отмечает, что «это дивный путь, поскольку в нём неясное разъясняется при помощи того, что ещё более неясно… Как будто они уже доказали бессмертие души и знают, в какой форме та сохраняет существование [после смерти] и что именно сохраняется» [721] .
718
Английский перевод Ш. Пинеса, р. 220-221.
719
Имеется в виду один из путей аргументации в пользу сотворённости мира во времени, к которому прибегали мутакаллимы. — Прим. пер.
720
Перевод М. Шнейдера, с. 460. — Прим. перев.
721
Там же. С. 461. — Прим. перев.
Затем он развивает свою аргументацию следующим образом:
Ты же должен знать, что отделённые сущности будучи не телами или силой, имманентной телу, а интеллектами — не могут быть представлены множественными ни в коем случае, разве что одни из них являются причинами существования других…
Но то, что остаётся от Зайда, не является ни причиной, ни следствием того, что остаётся от Умара, поэтому все [души] нумерически тождественны, как разъяснил Абу Бакр ибн ал-Сайг (Ибн Баджа) и другие, подобно ему решившиеся обсуждать эти глубокие вопросы. Короче говоря, на столь сокровенном, непредставимом для умов предмете, как этот, нельзя основывать постулаты, с помощью которых будет разъясняться другая вещь [722] .
722
Там же. С. 461-462. — Прим. перев.