Иван Болотников Кн.2
Шрифт:
— Нам бы в рать, — мечтательно протянул Аничкин.
С солью у болотниковцев всегда было туго. Да и только ли у них? Почитай, вся крестьянская Русь не имела в достатке соли. Спрос на нее велик, а цены такие, что каждая щепоть на вес золота. Вся соль шла в цареву казну. Добытчики соли не имели даже права и малую толику продать. Нарушивших государев указ били кнутом, а кто в другой раз ослушается, того бросали в темницу. Все торговые люди должны были покупать соль из царских амбаров и продавать ее по установленной государем цене.
Вскоре
— Государев Денежный двор. Здесь серебряники чеканят царскую монету.
— Чеканьте, чеканьте, — усмехнулся Аничкин. — Скоро все у Ивана Исаевича будет.
Вышли к Яузе. На ней три мельницы и два обширных сруба за высоким тыном. Вокруг тына разъезжают стрельцы с пищалями.
— Вот и пришли, Матвеюшка. Зелейный двор и пороховые мельницы. Тут стоять нельзя.
Аничкин шел к деревянному мосту и зорко посматривал на Зелейный двор. Стрельцов много. Ночью же наверняка охрана будет усилена. Время смутное, бунташное. Царь Василий порох пуще глаз стережет. Тут и мышь не проскочит.
Тревожно стало на душе Аничкина. Неужели напрасно послал его Иван Исаевич?
Афоня сновал по улицам и слободам (искал Никитку), а Матвей сиднем сидел в избе. Думал, как к Зелейному двору подступиться. День сидел, два и вдруг как-то ночью спросил:
— Не ведаешь ли, чьи хоромы вокруг Зелейного двора?
— Не ведаю. Да и на кой ляд они тебе, Матвеюшка?
— Надо! — зло бросил Аничкин.
На другой день Афоня рассказал:
— Именитые люди живут, Матвеюшка. Царевы стряпчие, стольники, два окольничих.
— Кто именно?
— Назову, Матвеюшка. Михайла Калачов, Иван Данилов, Никита Тучков. Этот гордыней исходит. Царю Василию свояк.
Аничкин заинтересованно глянул на Афоню.
— Шуйскому свояк? Добро. Пойдем посмотрим его хоромы.
— Да пошто тебе? — недоумевал Афоня.
— Мыслишка появилась.
Хоромы окольничего Тучкова стояли неподалеку от Денежного двора.
Тихая звездная ночь. Стрельцы разъезжают вдоль тына.
— Глянь, служилые. Пожар! — молвил один из стрельцов.
— Шибко занялось. Никак стряпчему Данилову петуха пустили.
— Не… Кажись, Никита Тучков горит.
Дробный стук конских копыт. Перед воротами осадил коня всадник. Резкий, повелительный голос:
— Стрельцы! Дрыхнете, дьяволы! Аль пожара не видите?
— А пущай, — лениво отмахнулся старшой. — Наше дело в карауле стоять.
Старшой приблизился к всаднику, поднял слюдяной фонарь.
— А ты что за птица?
— Как разговариваешь, сучий сын! Я из царского дворца. Государев жилец. Был у Никиты Романыча Тучкова по царскому делу. А тут воровские люди хоромы подпалили. Никита Романыч, свояк великому государю, велит вам немедля поймать лихих и тушить пожар. Немедля!
— Так ить… неможно нам, — растерялся старшой. — Зелейный двор охраняем. Ты уж
— Да как это неможно?! — разъярился Аничкин. — Подле хором Тучкова царский Денежный двор. Того гляди огонь и туда перекинется. Да государь вам башки посрубает за нерадение! Сколь вас тут?
— Три десятка.
— Кличь всех и проворь на пожарище. Живо!
Старшой оробел: дело-то не шутейное. Сгорит Денежный двор — и пропадай головушка. Нет, уж лучше подальше от греха.
— Айда, служилые. Надо подсобить. Царь-то и впрямь огневается.
Стрельцы замкнули ворота на пудовый замчище и поспешили на пожар.
«Вот черти!» — досадливо поморщился Аничкин и направил коня, вдоль тына. Вскоре поднялся на коня и прыгнул на ограду. Подтянулся и перевалился через тын. Глухо звякнула о сапог сабля.
У дверей зелейного сруба, освещенных огнем факела, смутно виднелись фигуры двух стрельцов.
«Тьфу ты!» — сплюнул Аничкин. Но назад пути уже не было.
— Сенька, ты, что ль?
— Ага.
— Чего-то рано меняете… А где второй?.. Да ты что?!
Молниеносный взмах сабли — и стрелец замертво осел наземь. Другой стрелец замахнулся было бердышом, но ударить не успел: и его уложила сабля Аничкина.
Матвей взял факел (огниво с кремнем теперь без надобности) и шагнул в сруб. Ого, сколько тут бочек с порохом! Тысячи и тысячи пудов.
Аничкин распахнул кафтан и начал разматывать с себя фитиль. Сунул конец в одну из бочек и направился к выходу.
— Ну, благослови господи! — истово перекрестился Матвей и поджег факелом другой конец фитиля. По дубовым ступенькам в сруб побежала тоненькая огненная змейка.
Аничкин вытянул из-за голенища сапога узкую веревку с острым крюком и побежал к тыну. Только отъехал от Зелейного двора, как на всю Москву громыхнул оглушительный взрыв.
Глава 10
Двум саблям в одних ножнах не ужиться
Хитер, хитер царь Василий! Ума ему не занимать. Кажись, мудрее и не придумаешь.
Еще совсем недавно Болотников всячески хулил царя, видел в нем лишь пакостника, лжеца и недалекого боярского потаковника, но чем ближе подступало народное войско к Москве, тем все опасней, изворотливей и сметливей действовал Василий Шуйский.
Калуга! Именно сюда ныне движется огромная царская рать. Лазутчики со счета сбились: и наряд велик, и полки несметны. Едва ли не двести тысяч воинов прет на Калугу. Это тебе не рать Трубецкого, побитая под Кромами. Тут, почитай, со всей Руси служилый люд собран. Да так споро, за какие-то две-три недели. Ай да Василий Иваныч, ай да разумник! Экую силищу собрал. Да и место указал наивернейшее. Калуга — в челе крепостей Оки и береговых городов. Здесь и только здесь можно остановить народную рать. Хитер Шубник!