Иван Кондарев

Станев Эмилиян

— Госпожица Джупунова, возьмите мой стул, — сказал Сотиров, пересаживаясь к Кондареву на кровать.

Райна неуверенно шагнула, пробралась на подгибающихся ногах мимо гостей и села.

Слева от нее прямо на полу сидел пожилой мужчина с зализанными на лысину жидкими волосами. За ним, в углу, прислонился к стене смуглый юноша с черными огценными глазами и сросшимися бровями. На стуле скромно сидел светловолосый мужчина. Еще двое молодых людей расположились на полу у самой двери. Почти все курили, и густой дым, окутывавший комнату синеватым туманом, с трудом выбирался на улицу через открытое окошко.

Эта гнетущая обстановка

и убогая одежда гостей заставили Райну покраснеть за свой туалет. Она была в той же белой шляпке, на которую свысока и с такой насмешкой всегда посматривал Кондарев, в светло-зеленом шелковом платье с довольно большим вырезом и в белых перчатках. Невероятно глупыми и неуместными показались ей сейчас и ее туалет, и крепкие духи, запах которых, несмотря на табачный дым, разлился по комнате, и напудренное с таким старанием лицо и даже сумочка, которую она не знала куда деть.

— Я пришла поздравить вас с вашим… с вашим освобождением, господин Кондарев, — произнесла она дрожащим голосом, желая как можно скорее объяснить свое посещение.

Кондарев неопределенно улыбнулся и кивнул. Гости переглянулись, а некоторые из них засмеялись.

— Если бы так! — вздохнул белокурый.

Райна вопросительно повернулась к нему, но тот даже не взглянул на нее.

Девушка сконфузилась еще больше.

— Следователь завел новое дело против Кондарева. Вы, вероятно, не знаете об этом, госпожица Д жупу нова, — вежливо объяснил Сотиров.

Этот милый человек, к которому Райна всегда испытывала доверие, был ей сейчас ближе всех, и только он мог помочь ей выпутаться из неловкого положения. Райна повернулась к нему как к спасителю.

— Но ведь господин Кондарев не замешан… — сказала она.

— Не за убийство доктора, за другое. Следователь обвиняет его в попытке убить должностное лицо. — Кондарев ведь стрелял в полицейского, — сочувствующе улыбнулся Сотиров, видя ее состояние. И так как Райна все еще не понимала, о чем идет речь, он разъяснил, что уже после того, как Кондарев был выпущен и следствие против него прекращено, Христакиев неожиданно предъявил ему это новое обвинение.

Наступило молчание, и Райна, которая то бледнела, то краснела, собралась уходить, ожидая только, чтобы Кондарев сказал что-нибудь или хотя бы взглянул на нее, но один из гостей, сидевших у двери, шепнул что-то своему товарищу.

— Другого способа нет, — мрачно ответил ему тот.

— Я тоже настаиваю на подписке, — заявил красивый юноша.

— Сын Вельзевула нарочно назначил такую большую сумму. Генков и Кесяков помогут.

Райна переводила взгляд с одного на другого, пытаясь понять, о чем они говорят. Кондарев сидел на кровати скрестив руки и терпеливо слушал. Время от времени он улыбался, и улыбка терялась в отросшей бороде. Никто не обращал на Райну никакого внимания, и когда она спросила юношу, о какой подписке идет речь, тот просто отвернулся. Приступ отчаяния сжал ее сердце. Как не похож и как далек был этот Кондарев от того, о котором она мечтала. И неужели это его друзья? «Этот, со сросшимися бровями, еще в прошлом году учился в гимназии, — подумала она о юноше, к которому почувствовала особенно сильную неприязнь. — А блондина я видела, он колол дрова возле пекарни». Слова пролетали мимо ее ушей. Она по-прежнему робко ловила взгляд Кондарева, словно надеялась прочесть в нем ответ на свои отчаянные мысли.

— Нельзя объявлять подписку, правда,

Иван? — сказал Сотиров.

— Мне неприятно, что вы вообще обсуждаете этот вопрос, — нахмурился Кондарев.

Теперь он взглянул на Райну с холодным любопытством. Лицо его стало суровым. «Он ненавидит меня из-за Костадина», — мелькнула у нее мысль, и прежние сомнения заговорили в ней с еще большей силой.

В эту минуту Кондарев действительно ненавидел ее. Появление Райны разбередило незажившую душевную рану, он не мог понять, с какой целью она явилась. Сначала он подумал, что Райну послала Христина с каким-нибудь поручением или приветом. Эта мысль его взволновала, но тут же ему стало ясно, что Райна пришла засвидетельствовать свои собственные чувства. Любая другая женщина могла посетить его, только не сестра Джупуновых.

Ее полные девичьи ноги, затянутые в модные прозрачные чулки, широкие бедра, обтянутые шелковым платьем, стройная талия и чуть коротковатая, крепкая и гладкая шея все больше привлекали его внимание. В голове мелькнула мысль, не воспользоваться ли любовью этой глуповатой девицы. Она сестра человека, отнявшего у него Христину, и совсем недурна, даже наоборот — очень мила своей преданностью, но, когда он взглянул в лицо Райны с характерными для всех Джупуновых чертами, уголек, разгоревшийся в его сердце, быстро погас и ненависть снова взяла верх. Он перестал рассматривать Райну и снова внимательно прислушался к разговору. Молодые люди спорили, каким образом собрать деньги, чтобы внести залог. Блондин недовольно мял своими огромными башмаками лежащую на полу чергу.

— В конце концов, это мое личное дело. Хватит спорить, — с досадой сказал Кондарев.

Пожилой человек встал.

— Я ухожу, Иванчо. Утомили мы тебя, извини, — сказал он.

— Да и нам пора идти, — заявил блондин.

Все, в том числе и Сотиров, поднялись. Встала и Райна.

Кондарев потянулся к трости, но Сотиров не позволил их провожать.

— Надеюсь, мы договорились, — сказал Кондарев. — Не надо ничего предпринимать без моего согласия. А вас, госпожица Джупунова, благодарю за посещение, — добавил он с легкой улыбкой. — Я просто поражен, что вы решились прийти сюда.

— Между нами ничего не произошло, господин Кондарев… Напротив, это так естественно… После таких событий — она не договорила, потупила глаза и выпустила его руку.

— Да, да, верно, — ответил Кондарев, на этот раз не так пренебрежительно, и Райна поняла, что он ее жалеет.

Гости спустились по лестнице с оглушительным топотом. Райна вышла вместе с Сотировым.

— Можно вас проводить? — спросил он.

Райна взглянула на него с благодарностью.

— О, разумеется. Я и сама хотела поговорить с вами.

Несколько минут они шли молча.

Райна боролась с подступавшим отчаянием. «Он никогда меня не полюбит, никогда. Он живет совсем в другом мире. Я ему чужда и не нужна», — думала она, с ужасом сознавая, что это действительно так.

Время приближалось к часу. Площадь была пуста.

— Я не поняла, о какой подписке вы говорили, — сказала Райна, когда молчание слишком затянулось.

— Я как раз об этом и думаю. У Кондарева нет денег, и, если он не внесет залога, назначенного следователем, его снова посадят в тюрьму. И вообще положение у него тяже лое. Кмет и околийский начальник его преследуют и, наверно, на днях уволят. Вопрос в том, где достать денег.