Иван Кондарев

Станев Эмилиян

Райна уже совсем было смирилась со своей трагической любовью, но тут Анастасий Сиров убил пристава и поползли новые слухи. Город снова заволновался. Райна побежала к Петру Янкову, который принял ее довольно холодно. Она объяснила, что пришла по поручению группы учителей, которые интересуются судьбой своего коллеги, но в действительности надеялась узнать, существует ли на самом деле этот тайный комитет. Янков поиздевался над «выдумками буржуазии, которая дрожит за свою шкуру», и в доказательство их лживости сообщил, что Корфонозов уже два дня как освобожден

по приказанию самого следователя. Райна ушла успокоенная, а на следующий день встретила на главной улице Сотирова, от которого узнала, что утром выпустили и Кондарева.

Известие привело ее в ликование. Опьяненная надеждой встретиться с Кондаревым и доказать ему свою преданность, Райна рассталась с Сотировым, глухая и слепая ко всему окружающему. Христина устранена, Кондарев болен и одинок — именно теперь он не сможет не оценить ее любви. Несправедливость, жертвой которой он стал, только усиливала ее чувство, и Райна шла как во сне, поглощенная мечтами и планами.

Возле казино она увидела кучку людей, которые, перешептываясь, поглядывали на их дом, но не обратила на это особого внимания. Лишь в передней, услышав крики и топот, Райна пришла в себя и торопливо взбежала по лестнице.

В гостиной красный от ярости Костадин кидался с кулаками на брата. Джупунка тщетно пыталась его остановить. Из комнаты Манола выглядывали Цонка и дети.

Райна бросилась помогать матери и схватила Костадина за руку.

— Коста, опомнись, что ты делаешь? — закричала она.

Костадин посмотрел на нее помутившимся взглядом, вырвал руку и широким жестом указал на Тодора Миряна. Только теперь Райна заметила его присутствие. Мирян, понурив голову и весь какой-то сникший, сидел у стола, всем телом навалившись на толстую трость. Рай не показалось, что ему плохо, но, увидев бутылку водки, рюмки и тарелку с салатом, поняла, что гость просто пьян.

— Полюбуйся на этот позор, Райна! Видишь, напоил его… Не говорил я тебе, что он нас ограбит! — со злобным презрением воскликнул Костадин. — Разбойник! — И он снова рванулся к Манолу.

Райна и старуха пытались его удержать. Манол схватил брата за руки. Цонка закричала, дети заплакали.

— Не кричи, дурень!.. — прошипел Манол, борясь с Костадином.

Вдруг Костадин с силой, удивившей и испугавшей Райну, вырвался, схватил брата, отшвырнул его к стене и ворвался к нему в комнату.

— Договор! — заревел он.

Манол ударился о стену и едва устоял на ногах. Райне показалось, что старший брат сейчас бросится вслед за Костадином и произойдет что-то ужасное. В комнату Манола никто не смел входить, кроме Цонки и детей, и Райне с малых лет было внушено уважение к этому месту. Но Манол остался на месте. Передернул плечами, словно хотел отряхнуться, его верхняя губа вздернулась, что-то звериное блеснуло в глазах и тут же угасло. С тихим и страшным смехом, какого Райна никогда не слышала, он прошел в комнату вслед за братом.

— Ничего ты тут не найдешь, не ройся! Договор в сейфе, — спокойно сказал он.

Костадин, устремившийся было к угловому

шкафчику, остановился. Слова Манола поразили его, и новая волна ярости залила глаза, исказила взгляд.

— Подлец, я убью тебя! Мама, я ему голову оторву, так и знай! — вне себя закричал он.

Старуха взвизгнула и вцепилась в сына, дети заплакали еще громче. Испуганная Райна кинулась на помощь матери и повисла у Костадина на плече. Стыд и ужас повергли ее в панику.

— Коста, Коста, опомнись! — закричала она, готовая расплакаться.

Только Манол не обратил внимания на угрозу Костадина. Он знаком велел Донке выйти, крикнул Райне, чтобы та убиралась, попытался даже вытолкать мать, но та уперлась, и Манолу пришлось ее оставить.

— Мальчишка! Испугать меня захотел? Не выйдет! Только семью на посмешище выставляешь, — поблескивая темными глазами, процедил он сквозь зубы. Что твоя часть капитала, что ее (он указал на остановившуюся в дверях Райну) — в вашем распоряжении, захотите, в любой день могу отчитаться в них до последнего гроша. Да я бы с удовольствием избавился от вас, чтоб рук не связывали. Оба вы просто молокососы. Ты-то, Райна, девушка, тебе простительно, но этот балбес, видно, никогда не поумнеет. Хотите делиться — давайте! Но это будет по моей воле, не по вашей. А с тобой давай договоримся сразу. Если ты и впрямь собираешься жениться и хочешь привести сюда эту женщину, не смей болтать всякую ерунду про мельницу и пугать мать!

Лицо его потемнело от выпитой водки, глаза были мутны, но говорил он связно, не запинаясь. Правда, ни Райна, ни остальные ничего не поняли. Костадин, пораженный этим заявлением, уставился на брата, не понимая, так ли оно на самом деле или это новая хитрость, и глуповато замигал, не в силах сообразить, о ком шла речь — о Христине или вообще о его будущей жене.

— Договориться? Да разве с тобой можно договориться? На какую это женщину ты намекаешь? — воскликнул он, охваченный новыми подозрениями.

— На ту, которая так вскружила тебе голову, что ты даже жениться собрался.

— Ты ведь против?..

— Да будешь ты слушать, что тебе говорят! — окрысился Манол. — Раз я согласен на раздел, очень мне нужно знать, на ком ты женишься! И знай, ты свободен решать, где тебе жить, здесь или искать себе другой дом. Но где бы ты ни жил, запомни: мы с тобой больше из одной миски хлебать не будем!

Костадин переглянулся с сестрой и перевел вопросительный взгляд на мать. Та ахнула и всплеснула руками.

— Манол, как ты смеешь? Боже, так вот что ты надумал! Не стыдно было тебе меня обманывать? — воскликнула она и, кинувшись к скамье, служившей постелью внуку, повалилась на нее ничком.

Манол бросил на мать яростный взгляд.

— Теперь ты начинаешь? Так будет лучше, мама! — закричал он. — Вы все словно дети. А что можно поделать, если он уже стал женихом этой женщины!

Старуха громко и беспомощно всхлипнула, ударилась головой о скамью, худое тело затряслось от истерических рыданий. Райна и Цонка кинулись ее успокаивать.