Иван Савич Поджабрин
Шрифт:
В зале он столкнулся с адъютантом, который опрометью вбежал в будуар. Иван Савич услышал звонкий поцелуй.
"Вот как знатные целуются!
– сказал он сам себе.
– А как поздно у них приезжают гости: у нас так спать ложатся. Мещане!"
У своих дверей Иван Савич услышал, что кто-то будто плачет. Он посмотрел - и что же? в темном углу, опершись на перила, горько рыдала Маша.
– Что ты? что с тобой?
– спросил он.
– Что с тобой!..
– всхлипывая, говорила она, - еще спрашиваете: что с тобой? Не грех ли вам
– Как обижать?
– Обманывать! Сказали, что вы камердинер, что любите меня, а сами барин!
– Так что же?
– Как что! Сами к барыне пришли. Известно, барин не станет любить простую девушку...
– Ведь это не мешает тебе бывать у меня.
– Не мешает! Рассказывайте! Я видела, как вы близко с ней рядом сидели да шептались...
Она зарыдала. Иван Савич махнул рукой и пошел прочь.
– Постойте, - сказала она, - возьмите ваши деньги: я от барина не хочу! Вот сорок пять рублей: пять рублей я истратила.
Она вынула из кармана ассигнации, бросила их на лестницу и исчезла.
Иван Савич так был поглощен впечатлением от свидания с знатною барыней, что тотчас же забыл о Маше. Он машинально поднял ассигнации и пошел.
– Ну, брат, Авдей, вот прелесть, вот дама, так могу сказать!
– Неужли-то, сударь, у вас и с ней уж дошло до чего-нибудь этакого?
– Тc! тише, тише!
– с испугом сказал Иван Савич.
– Ты с ума сошел! ведь это не Анна Павловна. Ты этаких и не видывал. Ах, если бы... да нет!
– Что ж лошадь-то, сударь?
– Купил!
– Неужли?
– сказал Авдей, - такого одра! Да что вам в нем? Вот деньги-то сорите! А что дали?
– Семьсот рублей.
– Господи, воля Твоя: да за нее двести рублей нельзя дать; а за семьсот рублей вы бы пару знатных лошадей купили.
– Зато не познакомился бы с знатной барыней!
– сказал Иван Савич. Звала к себе как можно чаще.
– Экая лихая болесть, прости Господи, знатная барыня! Знатно же она вас поддела! Семьсот рублей: шутка!
– Оно обошлось дешевле, - сказал Иван Савич, - вот Маша отдала назад сорок пять рублей - стало быть, в шестьсот пятьдесят пять рублей. Ну, не хочет так как хочет!
Иван Савич явился в собрание своих друзей с торжественным лицом. Его походка, все движения были величавы. Он тихо вошел, молча отвечал на их приветствия и молча сел за свой прибор, ожидая вопросов.
– Что это у тебя такая физиономия сегодня?
– спросил офицер.
– Да, в самом деле: ты как будто награду получил, - заметил чиновник.
– И в белых перчатках!
– Нет, так, ничего!
– небрежно отвечал Иван Савич.
– Сейчас был с визитом.
– У кого это, позволь спросить?
– Помните, я вам говорил, - начал Иван Савич, сморщив лоб, - о той знатной даме... что живет у нас во втором этаже?..
– Неужли у нее?
– спросил Вася.
Иван Савич молча кивнул головой.
– Каков! а! Ах, черт его возьми! и туда забрался! тьфу! Он плюнул.
– В самом деле, ты
– спросил офицер.
– Послушай!
– сказал Вася, подсев к нему, - уж если ты меня тут не познакомишь, мы, брат, после этого больше не друзья!
– Нельзя ли местечка через нее выхлопотать? Вот бы вспрыски-то были!
– Ах ты, жуир, - начал другой, - а! мало тебе! Ты и знати спуску не даешь: баронесса! каково!
– Поздравим, поздравим!
– закричал офицер.
– Чего спросить, креман или клико? Надо, братец, вспрыснуть, воля твоя: баронесса!
– Тс! господа, господа!
– заговорил серьезно, с испугом Иван Савич, если вы станете кричать, я сейчас уйду. Ведь это не какая-нибудь Анна Павловна. Кругом нас множество народу, а вы кричите. Может быть, тут кто-нибудь из знатных есть; а у ней что ни вечер, то князь, то граф! услышат - и мне и вам достанется! Я вам по-дружески сказал, а вы и пошли... Надо, господа, знать тон, приличия, как с кем обращаться!
Все струсили и начали говорить шепотом.
– Ну а Маша что? Изменил, злодей!
– сказал Вася.
– Фи! Неужли ты думаешь, что я к Маше питал что-нибудь такое?.. Да и что вы рано принялись поздравлять: ничего нет, а может быть, и не будет. Мне и подумать-то страшно об этом. Это так, лестное знакомство: я там, может быть, сойдусь с хорошими людьми: выиграю по службе, а не то чтобы... А вы уж сейчас и нa-поди!..
– Да, да, толкуй! знаем мы тебя!
– сказал офицер.
– Нет уж, брат, если ты куда забрался, так будет твое. Ловок, злодей: да как это ты?..
– Как же... ловок...
– говорил Иван Савич с улыбкой.
– Куда мне!.. Эй! человек! четыре бутылки клико сюда!
Иван Савич продолжал являться к баронессе церемонно, во фраке, отодвигался почтительно, когда она слишком близко садилась или подходила к нему, вскакивал с места, когда она вставала, и едва осмеливался дотронуться до ее руки, когда она ему ее подавала.
Он кое-как успокоил и Машу, сказав ей, что она в этом знакомстве не должна опасаться ничего, что он ходит к баронессе затем, чтоб только посидеть, поговорить, провести вечер. Маша покачала головой и не сказала ни слова, только вздохнула. Он отдал ей назад пятьдесят рублей и прибавил еще столько же.
– Вот лошадь-то опять обошлась не в семьсот, а в восемьсот рублей! заметил Авдей.
Лошадь кое-как сбыли за двести рублей извозчику.
Уж с месяц посещал Иван Савич баронессу, но не позволял себе ни малейшего намека на любовь, или, как он говорил, на что-нибудь такое. А между тем она ему очень нравилась. Он у ней иногда сиживал по целому дню, обедал, даже ужинал. Сервировали прекрасно, стол был отличный, вино чудесное. Иногда там бывала сестра баронессы, такая же хорошенькая, как она сама, и две-три приятельницы, еще лучше ее... По вечерам бывали мужчины, принадлежащие к порядочному кругу. Приезжали они очень поздно, сидели долго. Иван Савич редко видел их, потому что он в это время уходил, когда они являлись.