Иван Савич Поджабрин

Гончаров Иван Александрович

– Под праздник-то!

В это время дверь захлопнулась.

– Авдей!
– сказал Иван Савич, - дай мне рюмку ликеру да разбуди меня к обеду.

– Ликёры нет, вся вышла!
– отвечал Авдей.

– Как вышел! еще третьего дня там оставалось.

– Вы выкушали последнюю рюмку.

– Когда?

– В последний раз.

– Смотри: уж не ты ли, друг?

– Стану я этакую дрянь пить!
– сказал Авдей и плюнул.
– Я еще отроду никакого вина не пивал.

– Кто это над нами

живет?
– спросил Иван Савич.

– Не могу знать!

– Узнай!

Иван Савич долго не являлся к баронессе. Наконец через неделю он отправился к ней. Там он застал ее сестру и Жозефину.

– А! сосед!
– сказала баронесса, - что это вас так давно не видать? Я хотела посылать за вами...

– Я, баронесса, теперь в нужде, - перебил ее Иван Савич, - и пришел просить вас: не возвратите ли вы мне мои деньги?..

– Деньги?..

Она с изумлением посмотрела на него.

– Да, две тысячи рублей, что вы у меня заняли.

– Я заняла! Опомнитесь! неужели вы еще не протрезвились? Напротив, я хотела спросить вас, скоро ли вы мне отдадите семьсот рублей за лошадь?

Иван Савич остолбенел.

– За лошадь?
– повторил он.

– Да, за лошадь.

– Я не шучу, баронесса!
– сказал он.

– И я нет, - отвечала она.

Он посмотрел на нее серьезно, она на него тоже. Он пошел вон. Сзади его раздался дружный предательский хохот трех красавиц.

– Неблагодарный! каков!
– послышалось вслед за тем.

Иван Савич хлопнул дверью и пошел к себе.

– Не поискать ли нам другой квартиры, Авдей?
– спросил он.

Авдей перепугался.

– Помилуйте, сударь!
– воскликнул он, - еще полугода нет, как здесь живем. Где сыщешь такую квартиру? Удобство всякое: и сарай особый, и ледничек от хозяина дают, и соседи хорошие, а уж соседки - и говорить нечего...

– Да... нечего и говорить!..
– повторил, пожимаясь, Иван Савич.

Через несколько дней он опять на лестнице встретил ту же женщину под вуалью.

– Кто это там вверху живет? узнал ли ты?
– спросил он Авдея.

– Барышня живет какая-то. Такая смирная, словно никого нет: ни стукнет, ни брякнет.

– Так она барышня? Узнай хорошенько, кто она.

Авдей узнал и сказал, что барышня живет с девушкой и с кухаркой, тихо, скромно, что ее не слыхать, что в гостях у ней бывают всё женщины и т. п.

– Как бы побывать у нее?

– Не могу знать.

– Не могу знать! Это немудрено. А ты моги... Послушай-ка! не пахнет ли здесь как будто дымом?

– Нет-с!
– сказал Авдей, поворачивая нос во все о стороны, - не пахнет.

– Ну как не пахнет? слышишь?

– Нет-с, не слышу - не пахнет.

– Наладил одно: не пахнет! Если я говорю пахнет, так, стало быть, пахнет.

– Не пахнет...
– сказал Авдей, нюхнув

еще.

– Да именно пахнет: это, должно быть, сверху прошло! Узнай-ка поди. Долго ли до пожара? Да нет, постой! я сам узнаю.

Он отправился вверх.

– Ну, пошел!
– ворчал Авдей, - уродится же этакой!..

И махнул рукой.

Иван Савич вошел в переднюю верхней жилицы. Там никого не было. Налево был маленький коридор, который вел, по-видимому, в кухню. Иван Савич остановился. Оттуда раздавался довольно приятный голосок.

– Не надо мне петуха!
– говорил голосок.
– Зачем ты петуха купила? Я тебе велела курицу купить; а это, видишь, петух! всё по-своему делаешь!

– Да мужик-то знакомый, матушка, - отвечал другой голос, - наш ярославский. Пристал: купи да купи; петушок, говорит, славный.

– Не хочу я петуха: петухи жестки!

– И нет, матушка, этот еще молоденький, словно цыпленочек.

Иван Савич решился проникнуть дальше. Появление его произвело значительный эффект.

– Ах!
– закричала барышня, закутываясь одной рукой в большой желтый платок, а другой держа петуха.
– Что вам угодно? кто вы таковы?

– Я-с... мое почтение... я живу здесь под вами...

– Что ж вы, милостивый государь, ходите по чужим квартирам?
– начала она, пряча под платок руку с петухом.
– Вы думаете, что я беззащитная девушка, без покровителя, что меня можно всякому обидеть? Извините, вы ошибаетесь! Позвольте вам сказать: у меня есть кому вступиться, и я не позволю... За кого вы меня принимаете? с какими намерениями?

Иван Савич перепугался. Он забыл, зачем пришел.

– Извините-с...
– начал он, -я... только пришел спросить... вот извольте видеть... мне... того-с...

– Что того-с? На, Устинья, курицу... Что ж ты не возьмешь?

– Ведь это петушок-с?
– робко спросил Иван Савич.

– А вам что за дело? вы почему знаете?

– Я слышал от человека, что ваша кухарка ошибкой купила петушка... не угодно ли поменяться на курочку?

– Какая дерзость!
– воскликнула барышня, пожимая плечами, - Боже мой! до чего я дожила за мои грехи! За что Ты меня так караешь? Как вы осмеливаетесь говорить мне такие речи? Вы пришли обижать меня? Что ж это такое...

Она начала плакать.

– Позвольте, сударыня, - сказала кухарка, - они за делом пришли: может, у них в самом деле куплена курица, - вот бы и поменялись! А почем изволили платить?

– Нет-с... позвольте... я объясню вам настоящую причину, - сказал Иван Савич.
– Я пришел спросить... У меня, извольте видеть, вдруг запахло дымом... Так столбом и ходит по комнатам. Я думал, не от вас ли...

Барышня и кухарка подняли носы кверху и стали нюхать во все стороны. С ними для компании нюхал и Иван Савич.