Из блокады

Волков Константин Борисович

Я в этом совсем не разбираюсь, но механизм, на который пал выбор Савелия, мне приглянулся. Угловатый, мощный и агрессивный, как дикая тварь, бронеавтомобиль ждал своего часа среди выгруженных на перрон ящиков. Сразу видно, грязь и лужи этому монстру - не преграда. Пожалуй, и по затопленной железке он проедет, если, конечно, не слишком глубоко. Шли годы, автомобиль засыпали снега, поливали дожди, шлифовали ветра, пачкали вороны, устроившие гнёзда на растущих неподалёку тополях. Он терпеливо сносил эти муки, дожидаясь, когда вернуться люди. Тёмно-зелёный, корпус выцвел и потускнел, его запятнали, кляксы птичьего помёта и грязные потёки, в щели

набилась пыль. Автомобиль дождался - мы пришли.

– Вишь ты, я даже не слыхал про такие, - сказал Леший.

– Были, - ответил Партизан.
– То ли "Рысь" назывались, то ли "Тигр". Не помню.

Савелий ласково хлопнул по дверце ладонью. Раздался глухой металлический звук.

– Блоня, - заявил механик, - автомат не плошибёт.

– А ежели, скажем, пулемёт?
– заинтересовался Леший.

– А это смотря какой, если такой, - и Партизан показал на оружие, установленное на крыше машины, - то, пожалуй, и прошибёт.

Военные подготовились основательно, везли всё, что могло бы им пригодиться в разрушенном городе. Савелий знал, где искать инструменты и запчасти, не раз обшарил вагоны. Мы вскрыли ящик, на котором чернела сделанная краской надпись: "ЗИП1 Т-Р". Механик стал перебирать завёрнутые в промасленную бумагу непонятные резиновые штучки. Бережно развернёт, осмотрит, положит на место. А рука уже тянется к другой интересной детальке. Савка тихо радовался, и это длилось бы бесконечно, если б ему не напомнили, что нас ждут дела поважнее.

Нашлись бочки с соляркой, отыскались электролит и масло, в одном из вагонов обнаружился дизель-генератор.

Дотемна ковырялись ребята во внутренностях броневика, а мне, как неспособному к работе с железом поручили самое важное: отскоблить до блеска стёкла, проверить корпус и днище; я так думаю - дырок нет, и ладно, чего там ещё проверять? Потом я привёл в порядок установленный на крыше пулемёт.

Но всем этим я занимался между делом; основная работа была мне знакома и привычна - охранять, следить за небом и за разросшимися неподалёку садами. Я же говорю, что в технике-механике не разбираюсь. И никто, кроме Савелия, в железках не силён, а тот, хоть и понимает, да объяснить не может, слова получаются корявые, пополам со слюной, зато руки машут, как крылья той птицы, что мы с утра пристрелили.

Эти объяснения лишь всех запутывали. Тогда нам помогал Леший, он переводил на доступный людям язык. Скажет, например, что эту фигню нужно подкрутить той хренью, и всем становится понятно, все делаются довольными, а, главное, работа спорится.

Дело шло к ночи, когда аккумулятор зарядился. Савелий решил: всё, что нужно - сделано. Он уселся на место водителя. Мотор завёлся, автомобиль выплюнул зловонный белый выхлоп, и страшно заскрежетал.

Ещё полчаса работы, и новая попытка. Теперь мотор урчал, как довольный, обожравшийся кот. Савелий минут пятнадцать изучал педали, кнопки, рычаги. Он разобрался, броневик медленно, с трудом прокладывая путь меж выгруженными на перрон механизмами, прокатился вдоль состава.

– Можно ехать, - сказал, высунувшись из окна, сияющий механик, - только потихоньку. За толмоза боюсь.

– А что, может, сейчас и рванём?
– обрадовался Леший.
– Пара часов, и мы дома.

– Давайте грузиться, а там посмотрим, - остудил его пыл Сашка.

В машине уместилось гораздо меньше того, что нужно было бы забрать, но значительно больше, чем мы могли бы унести на себе. Хотелось быстрее оказаться в Посёлке,

но командир - сейчас всем распоряжался Зуб - рассудил, что на ночь глядя никто никуда не поедет. Во-первых, нужен отдых, потому что все измотаны, во-вторых, неизвестно, как поведёт себя машина в дороге. И вообще, уже темнеет, ничего хорошего не выйдет, если мы застрянем ночью в лесу. Сейчас все идут отдыхать, а завтра, с первым светом - в путь.

Никто и не спорил. Только Савелий сообщил, что будет ночевать в машине - так ему спокойнее. Никто не спорил и с этим. Если хочется, то пусть.

Я лежал на верхней полке. Дымила сигаретка. Ныла спина, а глаза словно запорошило пылью. То самое мерзкое состояние, когда одолела усталость, а сон не идёт. Мечтается, как мы на броневике въезжаем в Посёлок, как нас встречают, Хозяин поздравляет и награждает. Картинка эта по кругу вертится, каждый раз немного по-другому всё представляется, но обязательно красиво, с громкими речами, восторженной толпой и поздравлениями...

– А как думаете, - сказал Сашка, - радиостанция в броневике работает?

– Может, и работает, - ответил Леший, - кто ж её проверял? А зачем тебе?

– В общем-то, ни зачем. Подумалось, здесь до Серова не так далеко, и лес не мешает. Вдруг, что-то интересное услышу?

– Чего гадать? Сходи да посмотри, - подхватил Партизан.
– Если услышишь, передавай привет.

– Кому?

– А кого услышишь, тому, значит, и передавай.

– А-а, ладно.

Сашка ушёл, зато вернулся сильно недовольный тем, что его прогнали из полюбившейся машины, Савелий.

– Ну и пусть, без меня у него не получится. Конденсатолы потому что, - заявил механик, и ещё раз повторил недавно услышанное и приглянувшееся ему слово.
– Конденсатолы, вот!

– Для войны делали на совесть, - возразил Партизан.
– Может, и получится.

Савка расстроился, но через пять минут по вагону раскатился его мощный, похожий на взрыкивания, храп. Уметь бы так! Понятно, не храпеть, а, несмотря ни на что, засыпать. Не умею, поэтому остаётся лишь завидовать и тихо беситься - теперь уснуть тем более не получится. Я достал из пачки новую сигаретку, хотя во рту и без того шершаво и сухо.

– Не спится?
– Архип тоже закурил.

– Нет, - от смачного зевка у меня заломило челюсть. Савка раскатисто всхрапнул, и я снова позавидовал его умению выключаться. Вертишься, зажмуриваешь глаза, пока перед ними не начинают плясать разноцветные кляксы, всё впустую.

– И я не сплю. Мысли разные. Про "купол" думаю.

– Может, хватит бубнить, - заворчал Партизан.
– Тот храпит, эти наговориться не могут! С ума сойти! Какую ночь выспаться не дают!

За окном сверкнуло, а через некоторое время приглушённо зарокотало.

– Наверное, где-то гроза?
– предположил Архип.

– Хорошо, что где-то, - прозвучал раздражённый голос Лешего.
– А то здесь и без грозы шумновато. Пойду я тоже в броневик, может, хоть там высплюсь. Разбалаболились всякие умники; житья от них не стало. Убивать пора.

– Не бухти, я, побольше твоего спать хочу, но не ворчу же, - сказал я.
– Кто вам вчера-то мешал? Вместо того, чтобы пить с дикарями, да девчонок тискать, выспались бы.

– Олег, неправильно называть их дикарями, - заступился за чужаков профессор.
– Если разобраться, так это не они, а мы, и есть эти самые дикари. Дмитрий, тот вообще, интереснейший человек.