Из мещан

Раймунд Голо

11.

Фон Герштейну стукнуло пятьдесят лет, когда он снова повел прежний, рассеянный образ жизни. Природные наклонности взяли в нем верх, и он начал ухаживать за женщинами, говорить им комплименты, добиваясь благосклонности хорошеньких женщин. Но тут судьба сыграла с ним злую шутку.

Прежде он привык к легким победам и не горевал, если женщины страдали из-за него. Теперь же он встретился с такой, которая отомстила за своих предшественниц: барон фон Герштейн попался в сети, расставленные ему красавицей-интриганкой.

Это была дочь вдовы-чиновницы, не имевшей

никаких средств к существованию. Она из провинции перебралась в столицу, когда ее дочери Сусанне исполнилось семнадцать лет.

Заботливая матушка, не переставая, твердила, что „красота – дело временное!“ Упустишь ее – все упустишь!

Но Сусанна была настолько умна, что и сама это знала… Свою красоту она считала большим капиталом, но не стремилась пускать ее в оборот, пока не подыщет чего-нибудь хорошего.

Столичная молодежь была в восторге от Сусанны, фон Герштейн был просто без ума от нее.

Хитрая интриганка учла это, и хотя от внешности супруга, старого селадона [1] , она не была в восторге, но учла его общественное положение. И она повела так ловко дело, что не успел фон Герштейн оглянуться, как оказался женатым на ней.

– Выжил из ума старик! – говорили в обществе, смеясь над „молодоженом“, но фон Герштейн не слышал этого конечно.

Он считал себя неизмеримо счастливым, что красавица Сусанна именно его выбрала себе в мужья, забывая о том, что другие ее поклонники вовсе не стремились к этому.

[1] Селадон (фр. C'eladon) – пастух, изнывающий от любви, герой французского пасторального романа XVII века «Астрея» („L’Astr'ee“) Оноре д’Юрфэ; нарицательное имя томящегося любовника. (Прим. готовящего электронный текст).

Фон Герштейн вступил в брак незадолго до возвращения Полины из пансиона, и Рихарду пришлось самому ехать, чтобы взять ее оттуда.

Полина совсем не знала своей мачехи, однако держала себя с нею тактично, не позволяя никому из посторонних выражать соболезнование, полное лжи и лицемерия.

Она понимала, что отцу не нужно было жениться в его годы на такой молоденькой, но раз он женился, надо спокойно принять этот неприятный факт.

Полина была проницательная девушка, и от нее не ускользнуло, что мачеха – далеко не совершенство, и ее даже нельзя на одну доску поставить с такой женщиной, как ее покойная мать! Ей было больно, когда в обществе смеялись над ее отцом по поводу его странного брака. Но она об этом не хотела говорить даже с „дядюшкой Рихардом!“…

Барон Браатц был в дружеских отношениях с покойной Георгиной, в силу чего он дружил и с самим фон Герштейном. Вот почему, когда тот женился, Рихард откровенно высказал ему то, что думал.

Фон Герштейн не хотел поверить, что Сусанна вышла только ради общественного положения, а не польстясь перезрелой красотой прежнего Дон-Жуана, бывшего покорителя сердец.

Он вспылил в разговоре с Рихардом, и между ними произошла легкая ссора, охладив их прежние дружеские отношения. Все это было очень неприятно барону Браатц, и он предложил Полине поехать с ним в Италию.

– Дядюшка! – умоляюще протянула молодая девушка. –

Я не могу этого сделать!… Папа иногда нуждается в отдыхе, а его он получает только, когда приходит в мою комнату. Там он забывает о том, что он „муж своей молодой красавицы-жены“, могу ли я лишить его этого?

– Ну, если ты решила принести себя в жертву, то я поеду один! Я устал и мне тоже надо отдохнуть!…

И он уехал…

12.

После отъезда барона фон Браатц, Полина не на шутку загрустила… Только теперь она осознала, как дорого было для нее присутствие этого жизнерадостного и веселого человека. Какой опорой служил всегда его ясный и развитой ум, какую помощь оказывали ей его познания и опыт.

„Дядюшка Рихард“ был всегда на высоте, о чем бы она ни обращалась к нему. И она должна была сознаться, что истинное чувство любви и привязанности она питала только к нему, а не к своему родному отцу.

Фон Герштейн тоже поверхностно относился к дочери. Он совершенно не думал о том, что, исполняя прихоти молодой жены, лишает дочь иногда самого необходимого. Он дошел до того, что объявил своей наследницей жену, лишив, таким образом, Полину всяких средств.

Он надеялся, что она сумеет сделать блестящую партию, но судьба сама устранила несправедливость, совершенную над самоотверженной девушкой.

Пришло вдруг известие, что Полина признана полной наследницей одного дальнего родственника ее отца. Наследство было очень значительным, в числе которого находилось имение в южной части страны, в которой и происходит действие настоящего романа…

Бывают же чудеса на белом свете!… Очевидно, да, если Полина оказалась наследницей человека, о котором она не имела понятия.

13.

Богатый помещик Ридинг, мать которого состояла в родстве с герштейновским домом, не имел близких родственников. Но у него были другие родственники, почему же этот чудак и мизантроп, каковым считали Ридинга, не любивший аристократию и гордившийся своим мещанским происхождением, вдруг сделал своей наследницей девушку благородного происхождения.

Этот вопрос интересовал многих, но никто не мог дать на него ответа, и странное завещание осталось для всех неразрешенной загадкой.

Особенно все, в том числе и сама Полина, ломали себе голову над тем, почему господин Ридинг не оставил наследство тем, кого он больше всего любил на свете?

Он мог бы сделать наследниками Ганса Геллига и фрейлейн Мейнерт!… Но нет, завещатель, „ради благодарности дружбы“, делает его опекуном Полины, отстраняя ее отца и Рихарда, который всегда тщательно заботился об интересах молодой девушки.

В пользу Гедвиги Мейнерт несколько лет должны поступать проценты с капитала и доходов Полины, хотя Гедвига была круглой сиротой и воспитывалась в доме Ридинга.

Да, поистине все это было очень странно! Многие даже считали Ридинга помешанным, но против фактов спорить не будешь, а в завещании черным по белому было ясно написано, что наследница Полина фон Герштейн…

Ганс Геллиг был племянником Леоноры, которую когда-то так любил Ридинг…

Это был красивый юноша с открытым привлекательным лицом и крайне симпатичным жизнерадостным характером.