Из-под пяты веков
Шрифт:
Пасутся олени небольшими стадами. Рога оленей – кружево изумительно тонкой работы,
с узорами и линиями неповторимой красоты и четкости. И каждую минуту, даже каждую
секунду меняется сочетание фигур и линий в кружеве, как будто мастерица-кружевница не
может остановиться на выборе узора, а неустанно ищет все новые и новые формы и
сочетания.
Степан устанавливал на бугре капкан. В капкан, по его расчетам, должен был
непременно попасть гусь: на этот бугор
разу не выстрелил – случай не подошёл. А есть хотелось. И Степан очень обрадовался, когда
услышал стон гагары на ближайшем озере.
Не закончив установки капкана, бегом побежал он к озеру.
К озеру же – увидел он вскоре – мчался на оленях какой-то ненец.
– Чёрт возьми! – выругался по-русски Степан. – Убьёт гагару.
Остановился: незачем было идти к озеру, раз туда уже ехал один человек. Стал наблюдать
за едущим.
Вот тот уже пустил оленей вольным шагом и взялся за дробовку.
Выстрел...
Секунды две сидел ещё человек на санях, а потом остановил оленей и сам скрылся под
берегом озера.
Степан пошел было обратно к брошенному капкану, но захотелось взглянуть на
счастливого охотника, узнать, кто он такой. И Степан торопливо зашагал к тому месту, где
стояли олени. Он думал увидеть на берегу человека, довольного удачей. Но увидел лишь
голову человека в воде между льдинами.
Человек то и дело выбрасывал руки на кромку льда. Лёд ломался, как только человек
делал попытку подняться из воды.
Степан быстро подбежал к санкам. Отвязал какую-то верёвку и бросил её, как тынзей, на
утопающего.
– Держись! – крикнул ему.
Тот ухватился за петлю правой рукой.
Степан крепко уперся ногами в снег и потянул верёвку к себе.
– Спасибо, парень, – сказал вытащенный из воды. – Не пришел бы ты – издох бы я,
утонул бы. Дробовки вот жалко. Дробовку утопил. Другой нет. Винтовки тоже нет у меня.
Как теперь еду добывать буду? Оленей у меня всего пятнадцать. Где мясо без ружья добывать
буду?
– Тебя как зовут?
– Василий Модестович Ледков.
– Где стоишь чумом?
– Далеко, Там вон, в той стороне.
– Поезжай скорее, а то замёрзнешь.
– Поеду. Спасибо, парень!.. Дробовик вот только утопил. Вот горе моё!.. Ты чей?
– Ивана Ванукана сын.
Ледков уехал, а Степан пошёл на бугор ставить капкан на гусей.
4
До чума Ледкову нужно было переезжать через две речки, вскрывшиеся ото льда. Через
одну он перебрался благополучно: мелкая была речка и брод через неё знал Ледков, а на
второй он угодил в яму, ещё раз выкупался в ледяной воде и до чума дотащился полуживой.
Сбежалось
расспросы.
Зубы у Ледкова выбивали частую дробь, и ни одного слова он не мог выговорить. Жена
его стала вливать ему горячий чай в рот. Варницын, большой приятель Ледкова, сбегал в свой
чум и принёс чашку водки.
– Выпей, Василий Модестович! На случай и берёг только. Вот грех какой вышел...
Василию Модестовичу помогли раздеться. Одели в сухую одежду.
И отогревшийся Ледков рассказал:
– Убил я гагару на озере. А у берега льдина большая такая плывет, толстая. Ступил одной
ногой на льдину – крепкая. Пошел по ней. Дойду, думаю, до самого края, там достану гагару.
Так и сделал. Отошел от берега далеконько так. Положил на лед дробовик. Достал тынзей...
размахнулся – и в воду ушел. Поймался руками за лёд – вылезу, думаю. А лёд под руками
ломается. Дотянулся до дробовика. Дробовиком, думаю, не лучше ли опереться-то. И
дробовик не помог. Дробовик под лёд ушёл. Жалко дробовика. Нечем теперь еды добывать...
Из сил выбивать начало меня. Уйду, думаю, как дробовик, тоже под лёд. Тут парень
Проигрыша подошёл, верёвку мне бросил и выволок меня на берег. Пал я на оленей да скорее
в чум. По дороге две речки. Первую переехал я, а в другой опять тонуть начал. Не помню, как
выбрался и вот сюда уехал. Сами олени, видно, довезли.
От столпившихся в чуме людей было тесно. Все с любопытством и страхом слушали
рассказ. Заглядывали Василию в рот, когда тот медлил с каким-нибудь словом.
– Неладно поступил Проигрышев парень. Не по справедливости, не по закону, – сказал
седой, как ягель, Апицын Николай, владелец тысячи голов оленей. – Судить надо теперь
Проигрышева парня! Что глядите на меня, как олени новорождённые? Порядков не знаете?
По соборкам треплетесь, на новый лад перевернуть всё в тундре хотите. Вот вам польза от
нового – чуть не погиб человек! Всё из-за чего? Все из-за того – забыли старые порядки!
Какой закон раньше был? Не знаете? Я скажу. . Такой закон был: стал ты спасать человека от
смерти, да не до конца спас – сам умри той же смертью, от которой спасал. Вот как было
раньше. Вот чему старики учили. С парнем Проигрышевым надо сделать так же: надо его
судить. Поехал бы с Василием Модестовичем, не пришлось бы тому в реке тонуть. А он не
поехал. Он не хотел спасать человека до конца. И справедливость требует того, чтобы парня
этого судить. Не будем справедливых законов выполнять – как жить будем? Нельзя будет