Из развода с любовью
Шрифт:
– Валерий, нам сообщили о проблеме, возникшей на съемках, - медленно начал Виталик. От его уверенного тона собеседник напрягся, подобрал растекшиеся по креслу конечности и сел прямо. Я подавила триумфальную улыбку, будто это на мои слова все реагируют моментальным послушанием и с уважением посмотрела на картавого. Хорош. И внешне и по содержанию.
– Да кто ж знал, что нельзя познакомиться с красивой девушкой, - начал оправдываться Серпантин и, кивнув в мою сторону, продолжил, - мне Яна Владимировна такого в инструкциях не прописывала.
–
– Не знала, что об этом нужно говорить отдельно, - не выдержав, произнесла я.
– Обижаешь, начальника, я ведь мужик…самец…охотник.
Виталик подался вперёд, оттесняя меня и продолжил:
– Рад, что в этом вопросе у нас полное взаимопонимание. Сейчас мы спасаем вашу репутацию, и если вы хотите ее в очередной раз очернить, сначала проконсультируйтесь со мной или Яной Вадимовной. Идет?
– Лады, - по детски гнусавя протянул Валерчик.
Виталик повернулся ко мне, чтобы что-то сказать, но его перебил телефонный звонок. Быстро кинув взгляд на дисплей, он произнёс:
– Мне нужно кое-что уладить, и я вернусь. Яна, договоришься о переносе съёмок, сегодня вряд ли кто-то настроен на работу?
Я оглядела шатающихся по ангару операторов и статистов и нехотя кивнула. Собрать всех после первой же неудачи будет не под силу даже Зевсу Громовержцу. Значит придётся назначать новый день и терять деньги за аренду и зарплату сотрудникам.
Мстительно переведя взгляд на седовласого Русала в каракуле, я поклялась вычесть все неустойки из его гонорара.
Но вслух произнесла другое:
– Уверена, на следующей неделе у нас получится сделать основную часть работы. Если вы будете следовать правилам, мы закончим гораздо быстрее. Согласны?
– Не-а.
– В смысле?
– не поняла я.
– Говорю тебе «не-а», сладуся, - в его тоне не было и грамма недавнего раскаяния, так старательно демонстрируемого Игнатову. Серпантин снова откинулся на спинку кресла и раздвинул ноги пошире, будто то, что болтались между ними, мешало сидеть нормально, - Кошечка, ты разве не поняла правила игры? Я нагадил, ты убираешь. Я могу вести себя как угодно, а вам все равно придётся это схавать, потому что уже уплочено.
– Но зачем? Зачем вы это делаете?
– опешила я.
– Да потому что весело! Считай, что это такой прикол.
В мутных «стеклянных» глазах певца не отражалось ничего, будто он был слепым или безумным. Мимика, тон голоса и даже поза, все в нем изменилось, когда мы остались наедине.
Я обернулась, ища Игнатова, и заметила его в нескольких метрах от нас. Тот разговаривал по телефону и, встретившись со мною взглядами, поднял указательный палец вверх, давай понять, что его не будет ещё минуту.
Я могла дождаться бывшего начальника и наябедничать. Он бы принял мою сторону, заступился, отчитал злодея как в советских сказках. Вот только проблему бы это
– Нечего сказать, - ухмыльнулся Серпантин, видя мое замешательство.
Я всегда робела перед откровенным хамством. Гаражные разборки с мордобитием не были моей сильной стороной
, и сейчас, глядя в морщинистое лицо мерзавца, понимала, что мы говорим на разных языках.
Я не могла ответить в том же тоне. Но и молчать тоже не собиралась, уже сейчас понимая, что это не правильно.
– Я то уберу, Валерий, вы мне за это платите. Но потом я пойду своей дорогой, не запачкавшись, а вы останетесь вариться в собственной гнили дальше, - я презрительно сморщила нос и засунула руки поглубже в карманы шубы. Леопард из всего на свете делал театральное представление, и сейчас я ощущала себя актрисой мыльной оперы, которая вынуждена дать отпор злодею. Эта мысль придала мне сил и я продолжила: - Кому это будет интересно? Вашему юристу? Бросьте, он чуть не верещал от радости, когда сбросил недооцененную звезду на нас. А может вашей подруге с зелёными волосами? Той, что спит и видит себя в траурном платье на ваших похоронах. Кстати, где она сейчас? Никого не осталось, правда? Только вы один, и конечно вы можете продолжать «гадить» и дальше.
Я отшатнулась от фигуры Серпантина и сделала шаг назад. На секунду показалось, что в мутных непроницаемых глазах мелькнули удивление и…интерес.
Пытаясь отделаться от липкого взгляда в спину, я поспешила к Виталику и случайно услышала обрывок его разговора.
– И, пожалуйста, уберите с третьего стола алкоголь, там будут дети. Нет, лучше сделать это сразу, я плачу вам, чтобы все было безупречно. Пока семьдесят, но я не получил ответа ещё по трём приглашениям. Не хочу пустых мест на банкете, так что просто ждите.
Слышать это было неожиданно и больно. Показалось, что я гармошкой сложусь прямо на полу. Ноги подкашивались и хотелось скорее присесть, чтобы не упасть. Значит все-таки банкет. Великолепно спланированный, изысканный и безупречный, как и сам Игнатов. Он мельком посмотрел на меня и отвернулся, чтобы закончить разговор без свидетелей.
Я не вмешивалась, прекрасно помня, до чего изнурительны бывают свадебные хлопоты.
До этого момента я не думала всерьёз, что Игнатов может жениться. Не предполагала, не хотела, не рассчитывала, не делала ставок, если на то пошло.
И теперь проигралась всухую. Все на красное. На красное вино, бутылочку которого я откупорю сегодня вечером.
Виталик не услышал мой короткий рваных вздох, полностью сосредоточившись на разговоре. Я же отстранённо наблюдала за мужчиной, который мне начал нравиться всерьёз и по-настоящему. И все в нем было прекрасно, кроме одной мелочи: Игнатов женится.
И не на ком-нибудь, а на мерзопакостной Гобре. То есть, в нем было прекрасно все, кроме вкуса, выбрать в жены такую гадюку, это ещё постараться надо.