Из развода с любовью
Шрифт:
– Слезайте, нам надо поговорить.
– Не слезу.
– Немедленно слезайте.
– А не то что, Вадимовна, - он подозрительно точно назвал мое отчество, - пороть будешь? А ты сначала догони.
Валера показал мне язык и, перепрыгнув со стула на стойку, отскочил в сторону. Звонкий визг девочек с яркими волосами потешил самолюбие придурка, и тот галантно отвесил присутствующим поклон.
Клоун.
– Валерий…Александрович, я прошу вас, давайте, наконец, поговорим как взрослые люди.
– А я отказываюсь быть взрослым, - он поправил золотое боа, намотанное
Бармен залез под стойку, достал несколько пузырьков и смешал их содержимое в высоком непрозрачном стакане. Но только Серпантин потянулся к коктейлю, я перехватила его и грозно произнесла:
– Кажется, разговаривать по-человечески вы отказываетесь, может нужно ужраться как свинья, чтобы опуститься до вашего уровня и, наконец, понять, что вы вообще несете.
– Яна, не трогай, - грозно прошипел Валера и одним прыжком соскочил со стола.
Но было поздно. Зажмурившись и задержав дыхание, я в несколько глотков выпила непонятную жидкость, приготовившись ощутить, как тепло огненной меткой расползется по груди.
И…ничего.
Сладенькая водичка, на лимонад похожа. И апельсиновая долька на самом дне. Я непонимающе посмотрела на «Шипу» но тот лишь пожал плечами и отвернулся в сторону, демонстрируя абсолютное равнодушие к тому, что старый прожженный рокер приходит в клуб, устраивает пьяные пляски, а сам цедит…газировку через соломинку.
Кто-то резко выдернул у меня стакан из рук и, подняв взгляд вверх, я уперлась взглядом в кожаную рубашку с игривой вышивкой на груди «Валерчик – сладкий перчик».
От нелепости этого…стихотворения хотелось заржать, но Серпантин был явно не настроен на веселье.
– Отдай сюда. Нельзя брать чужие вещи, или тебя в детстве мама такому не учила? – Он досадливо поморщился, когда понял, что бокал оказался пуст.
Что-то заставило меня насторожиться. А именно: совершенно адекватный взгляд и на удивление…нормальный голос, без привычных кривляний и ужимок.
– Да вы не пьяный, - наконец догадалась я.
Но Серпантин больно дернул меня за локоть и пригрозил:
– Еще громче об этом закричи, совсем уже? Пьяный я…просто протрезвел быстро.
В голове начал собираться пазл, но картинка все равно не клеилась: лошадиные копыта, хвост русалки и башка трицератопса. Вообще не понятно, что, куда и зачем. И вдруг всплыла последняя деталь головоломки, да такая, что я радостно закричала:
– Шипа, как обычно! Как обычно, Шипа! Вы всегда тут пьете обычный лимонад! Вы не пьете алкоголь!
Серпантин зло полоснул по мне взглядом и отвернулся в сторону, чтобы уйти, но остановился, когда я воскликнула:
– Вы не алкоголик!
– Да закрой свой рот, - прошипел Валерчик и схватил меня за руку, чтобы вывести из клуба, - тише, можно?! У меня, в конце концов, репутация.
– Валерий Александрович, - я откровенно издевалась над сконфуженным дедом, пытаясь отыграться за все дни сорванной работы: - если вы скажете, что еще и не наркоман, то я даже разочаруюсь.
– Да наркоман я, - протянул он и неуверенно зыркнула в сторону, проверяя, слушают ли нас подпевалы из его свиты.
– Ага, називиновый, -
– Яна…Вадимовна, хватит, - процедил Серпантин, стараясь незаметно вытолкнуть меня поближе к танцполу, туда, где никто не мог услышать, о чем мы говорим, - то, что вы сейчас увидели, не имеет ко мне никакого отношения. Просто у меня с утра голова болела, и давление, в общем, я просто не в форме, а друзья вот позвали в клуб.
– Какие друзья, Валерий Александрович?
– Я выразительно кивнула в сторону барной стойки, никто даже не заметил нашего отсутствия, - вы о чем, вообще? Нет у вас никаких друзей, и карьеры больше нет, и песен, тоже нет. Есть только шоу и оно выстроено на вашей лжи. Ну, посмотрите мне в глаза, - я потянула рукав рубашки на себя, стараясь поймать растерянный взгляд музыканта, - вы же нормальный. Ну…интересный, конечно, но нормальный. Давайте будем работать, и я все сделаю, чтобы вы снова стали известным, как вы того и хотите!
– А если я не хочу?
– В смысле? – не поняла я.
– Пошла-ка ты вон, Вадимовна. – Зло процедил Серпантин и припечатал: - Самой умной себя возомнила? Думаешь, что все про всех знаешь, а сама…в своей жизни копошишься как дохлая рыба.
– Но я… - меня неприятно поразила перемена в лице Валерчика. Из сумасшедшего прокрастинирующего дедули он превратился в злобного суслика, с глубоко посаженными глазами и маленьким носом.
– На хер иди, чего не понятного?!
Собственно, все понятно. Диалога в таком состоянии не будет и это отчасти моя вина, не стоило задевать его самолюбие. И издевки мои, совсем на меня не похоже, будто в душном клубе специально распыляли что-то такое, чтобы люди вели себя агрессивно. Или на самом деле я недалеко ушла от Гобры и всегда была злой стервой, просто умело маскировалась? Понимая, что последнее слово останется за Валерой, я сдержанно кивнула, крутанулась на пятках туфель и зашагала в сторону выхода, повторяя известную фразу из фильма:
«Я не буду думать об этом сегодня, я подумаю об этом завтра».
Трезвый и вменяемый заказчик это спасение для работы, но теперь предстояло разобраться, зачем Серпантин так себя вел и чего вообще добивался. За размышлениями я не заметила, как надела шубу, вышла на улицу и даже достала телефон, чтобы вызвать такси, пока стояла в темном проулке за клубом.
И только гнусавый неприятный голос незнакомца снова вернул меня в реальность:
– Мамочка пришла за лялечкой? Или мамочка будет танцевать?
Передо мной едва держался на ногах долговязый парень с пустой бутылкой в руках. И все в его фигуре кричало о том, что стоит ждать беды.
Я опрометью глянула на экран телефона, чтобы увидеть маячок подъезжающего такси и с ужасом поняла, что так и не нажала кнопку «заказать». Просто не успела. Рассчитывать на помощь водителя бессмысленно, а значит нужно оценить обстановку и…бежать. Вот только как? По блеснувшим глазам незнакомца легко читалось нездоровая эйфория. Неестественный тик, блеющий голос, ломаные движения головы, то плавные, то крайне резкие - он явно что-то принял и теперь жаждал приключений.