Из сборника "Рассказы о путешествиях"
Шрифт:
Однако в этот раз Амир был довольно сильно потрясен. Снова и снова прижимался он ко мне, и в каждом новом всхлипывании слышалась всемирная боль поколений. Мы и сами были близки к тому, чтобы расплакаться. И чего мы только тут, во имя господа, нагромоздили? Что в нас такое вселилось, что мы смогли эту маленькую, нежную душу так грубо изранить?
— Не стой, как идиот! — воззвала ко мне жена. — Сбегай, принеси ребенку хотя бы жевательной резинки!
Слезы Амира прекратились столь стремительно, что можно было расслышать скрежет тормозов:
— Жвачку? Папочка плинесет Амилу жвачку
— Да, мой маленький, конечно же! Жвачку. Много, много жвачки. С полосками.
Ребенок уже не плакал. Ребенок светился всем лицом:
— Жвачка с полосками, жвачка с полосками! Папочка Амилу жвачку из Евлопы пливезет! Папочка уезжай! Папочка скорей уезжай! Много жвачки для Амила!
Ребенок прыгал по комнате, ребенок хлопал в ладоши, ребенок был олицетворением радости жизни и счастья:
— Папочка уезжай! Мамочка уезжай! Оба уезжайте! Быстлей, быстлей! Засем папочка еще здесь? Засем…
И тут слезы снова накатили ему на глаза, его маленькое тельце затряслось, его ручки судорожно вцепились в чемодан и, напрягая свои слабенькие силенки, он потащил чемодан ко мне.
— Конечно же, мы уедем, Амир, малыш ты наш любимый, — успокаивал я его. — Мы уедем совсем скоро.
— Не сколо! Плямо сейчас! Мамочка, папочка сейчас плямо уезжайте!
В общем, нам пришлось несколько ускорить отъезд. Последние дни были просто мучительны. Малыш нас достал. Посреди ночи он раза по три просыпался, чтобы спросить нас, почему мы все еще здесь, и когда мы, наконец, уедем. Он очень уж вешался на нас, этот маленький Амир, очень уж вешался. Мы привезем ему много жвачки в полоску. Специалистка по детской психологии тоже получит пару упаковочек.
Австрия
Венский вальс титулов
Едва наш самолет остановился после приземления в венском аэропорту, как по громкоговорителям отчетливо прозвучало:
— Профессора Кишона убедительно просят подойти к стойке информации. Большое спасибо.
Пока мы проходили таможенный контроль, голос в динамиках вторично произнес приглашение:
— Господина доктора Кишона ожидают у выхода в зале прилета. Просим господина доктора Кишона пройти к выходу. Большое спасибо.
По правде, я еще не встречал официальных шуток такого рода, о чем и дал понять господам из комитета по встрече, ожидавших меня у выхода:
— Мило, что вы уже здесь, юноши! — сказал я непринужденно. — Между прочим, я не только не профессор, но даже и не доктор.
— Конечно, конечно, — понимающе кивнул руководитель делегации, аристократического типа джентльмен с седыми висками. — Позвольте вас познакомить с моими помощниками, уважаемый профессор… — И с этими словами он встречающих с небрежной элегантностью повел нас с моей отважной женой вдоль строя: — Доктор Кишон, это придворный советник профессор Манфред Вассерлауф… Позвольте вам представить, профессор Кишон, г-ну коммерческому советнику профессору доктору Штайнаху-Ирднингу… а вот, профессор Кишон, наш городской инспектор транспорта, парковочный советник доктор Вилли…
Доктор Вилли был, как вскоре удалось установить, водителем нашего автомобиля, но облачен, как
— Они ненормальные, — прошептал я своей спутнице. — Ничего иного просто невозможно представить.
— Вы ошибаетесь, — возразил коммерческий советник проф. д-р Штайнах-Ирднинг на беглом иврите. — Так принято здесь, в Вене. В этом вы еще убедитесь за время вашего пребывания.
Пока мы ехали в отель, он пролил еще немного света на положение вещей.
— Вообще-то меня зовут Штайн. Моше Штайн. Три года назад я приехал из Израиля по одному деловому вопросу. И поначалу тоже все время возражал, когда меня повсюду называли профессором. Но спустя некоторое время я сдался. Сопротивляться бесполезно. Позднее я добавил к своему примитивному имени вторую половину "ах-Ирднинг", а к дню рождения получил от своего зятя, работающего в магистрате, титул доктора.
— Но вы также и коммерческий советник, не так ли?
— Конечно. Я открыл в центре города небольшую текстильную лавочку.
Как далее сообщил нам бывший Моше Штайн, с того дня, как пышная австрийская феодальная монархия превратилась в умеренную демократическую республику, жители страны начали испытывать беспокойную тоску по звонким титулам ушедшего времени.
— Здесь, например, письмоносцы не почтальоны, а старшие почтовые служащие, — просвещал нас коммерческий советник-профессор-доктор. — Не официанты, а шефы. Не служащие, а канцелярские советники. И каждый добавляет к своему титулу еще доктора или профессора.
— А где получают эти титулы?
— Есть разные источники. С самого начала профессорский титул был арендован президентом страны по рекомендации не то государственной коллегии, не то одной из двух коалиционных партий. Позднее докторат был взят бургомистрами крупных городов на основании собственных решений. А сейчас на Каринтийской улице [4] есть книжный магазин, где без особого труда можно приобрести титул приват-консульта по литературе.
— Но этот титул не имеет никакого смысла, даже если кто-то его и носит! Разве вам это непонятно, сударь?
4
Каринтийская улица — улица Вены, названная в честь Каринтии — одной из областей Австрии.
— В этом вы не совсем уж и не правы. Тем не менее, я прошу вас величать меня профессорским титулом.
Располагаясь в отеле, я заполнил карточку гостя. Исполняющий обязанности управляющего советника по вопросам отеля, называемый в некоторых отсталых странах "портье", взял мой формуляр в руки, скользнул по мне укоризненным взглядом и дописал перед моим именем "Профессор". После этого он столь же заботливо, сколь и галантно поцеловал протянутую руку моей супруги и указал нам на лифт.
— Пардон, ваше превосходительство — на какой этаж изволите? — спросил лифтер.