Из сборника "Рассказы о путешествиях"

Кишон Эфраим

Мое полное зависти восхищение Максвеллом продолжало расти и после приземления. Уже когда мы покидали самолет, из всех динамиков раздалось многократно повторенное объявление:

— М-ра Максвелла просят пройти в голубой "Кадиллак" у зала прибытия… повторяем… голубой "Кадиллак"… М-р Максвелл… голубой "Кадиллак"…

В зале прибытия его встречал сияющий от счастья тип управленческого вида с большим букетом цветов. Никакого сомнения: это был тот самый верный Мо, телеграфировавший ему в самолет о сером пуловере. Я же, наоборот, остался один, брошенный со своими чемоданами, бедным сироткой без адреса, без надежды, без дороги в большой мир, без агента. Побродив,

я обратился к принцессе за информационной стойкой:

— Простите, вы не могли бы снять для меня хороший отель?

Принцесса взмахнула своими необычайно длинными ресницами:

— Вам что, ваш агент не забронировал номер?

Я не решился сказать ей правду и лишь молчаливо понурился. Поскольку она не могла снять для меня отель, а лишь дала адреса двух приличных агентов, я попытался сам дозвониться в отель Беверли Хиллз.

— Сожалею, мистер Китчен, у нас все занято, — сказал дежурный. Вот и весь разговор.

Я поволок свое усталое тело и три своих свинцово тяжелых чемодана на стоянку такси и попросил отвезти меня в отель.

— В какой отель, мистер?

— Хоть в какой.

Водитель повернулся и посмотрел на меня.

— Нет, — сказал я. — У меня нет агента. Но все же поедем отсюда.

Когда мы прибыли в Беверли Хиллз, я сразу заметил голубой "Кадиллак", стоящий перед входом, и Мо, стоящего перед "Кадиллаком". Это был знак свыше.

Я приказал остановиться и подбежал к Мо:

— Мо, — пролепетал я, задыхаясь. — Возьмите меня, Мо!

Мо испытующе оглядел меня сверху донизу. После того, как я в течение минуты стойко выдержал его взгляд, он вытащил из кармана маленькую записную книжку и выдернул ручку с золотым пером:

— Завтра в половине десятого у вас телевизионное интервью с Си-Би-Эс, студия Ф. В четверть первого встреча с Эдди Хоппером. Без четверти два ланч с продюсером Парамаунт. В три придут фотографы. Не забудьте свою гитару.

— Но я не эстрадный певец, Мо, я…

— Если у вас есть кто получше меня — я уступаю, — рявкнул Мо. — А сейчас идите-ка в отель. Номер 2003. Завтрак в восемь. Два яйца всмятку. Это полезно для вашего голоса. Подпишитесь вот здесь.

Он протянул мне отпечатанный формуляр, из которого я при ближайшем рассмотрении понял, что я от всех своих последующих доходов — на территории Соединенных Штатов, Британской империи в границах 1939 года, и прочая, и прочая — должен буду отчислять своему агенту 20 %, вне зависимости от того, получены ли вышеозначенные доходы от работы, в порядке наследования или в виде карточных выигрышей.

— Это пожизненный договор, Мо? — поинтересовался я по какому-то внутреннему наитию.

— Само собой, — ответил Мо.

— Тогда я не подпишу, — заупрямился я, застегнул свой чемодан и направился через холл к регистратуре.

Мо крикнул мне вслед, что не стоит беспокоиться, свободных номеров нет. И что мне не стоит делать опрометчивых шагов. Но я уже знал, что делать. И, представ перед портье, я заявил:

— Меня зовут Гиман Шварц. Я агент м-ра Китчена, литературного советника Пентагона и автора книги Толстого "Война и мир". Мне нужен номер с ванной, причем немедленно.

Из своего номера я набрал номер Эдди Хоппера:

— Эдди, дорогуша, — пропел я, — знаешь ли ты, на кого я сейчас работаю? Не поверишь — на Китчена. Да, точно. Это фантастический парень, правда? И ты умрешь от любопытства, как это произошло…

В среду я известил о своем визите президента Парамаунта и обещал ему обеспечить все права на новый, сенсационный сценарий Китчена. Уже через несколько дней я установил

с этим бездарным тупицей самые лучшие отношения, и его карьера с тех пор была обеспечена на годы. Со мной же вести переговоры никто из партнеров не хотел. Все они предпочитали иметь дело непосредственно с моим агентом. Я стал лишним. И действительно, кому нужен писатель? Все, что мне требуется — это хороший агент.

Застрахованный

После перелета, состоявшего исключительно из провалов в воздушные ямы и вживую напомнившего нам переправу через Ла-Манш, мы приземлились в Нью-Йорке. Дядя Гарри и тетя Труда уже ждали нас в аэропорту и трогательно упали нам на шеи.

— Как прошел полет? — спросила тетя Труда.

— И не спрашивайте, — ответила моя жена. — Над океаном мы попали в страшную бурю. Мы уже думали, что не выживем.

— Позвольте, — сказал дядя Гарри. — А разве у вас нет страхового полиса?

— Есть.

— Ну, так о чем волноваться?

Следует знать, что дядя Гарри, с тех пор, как получил американское гражданство, стал образцовым американцем и страхует все, что только можно застраховать. В этом и заключается причина его нынешних манер, его внутренней энергии, его жизненной силы. Ему уже 59 лет, дяде Гарри, — но когда видишь его в хорошо подогнанной спортивной куртке, ярком галстуке и с ослепительной улыбкой, — ему не дашь больше 65.

— Чего мне еще бояться? — спрашивает дядя Гарри. — Я застраховал жизнь на 200000 долларов, что включает в себя: естественную смерть, насильственную смерть, смерть от самоубийства, смерть в результате несчастного случая, помешательства, похищения, нахождения в тюрьме. Ну, и что вам еще?

Гордо провел он нас по своему домику в сером пригороде Нью-Йорка. Центральное отопление стоило ему 15000 доларов, гараж с поднимающейся дверью, открывающейся и закрывающейся автоматически, 5000 долларов. На сколько он оценил мебель, я так и не выяснил. На стенах висела пара голландских гравюр по дереву, весьма приличные вещицы 2000-долларовой школы; они были застрахованы на 12000 долларов от возможного обнаружения подделки. Библиотека порадовала дорогостоящей страховкой от пожара, пожелтения, заплесневения и прочтения страниц. Страховка захватывающего вида из окна включала землетрясение, торнадо и пробегание стада быков. А в саду радостно щебетали птицы, поскольку знали, что застрахованы от разорения гнезд, болезни попугаев и соколиной охоты.

— Жену я застраховал на 100000 долларов, — прошептал дядя Гарри мне на ухо. — Иначе это будет нерентабельно. Я же должен возместить 30000 долларов страховки за ее развод с первым мужем…

Нью-Йорк — это не Америка

Если где-то в нашем маленьком мире и существует государство в государстве внутри государства, так это город Нью-Йорк в штате Нью-Йорк в Соединенных Штатах [8] Америки.

8

"государство в государстве внутри государства, так это город Нью-Йорк в штате Нью-Йорк в Соединенных Штатах Америки" — По-немецки слова "город", "штат" и "государство" звучат одинаково. Таким образом, у Кишона в оригинале — игра слов.