Из тени в свет перелетая
Шрифт:
– Набор солдат выбейте и грузовик с ключиком, - лезла она в кассу без очереди.
Однажды, проходя мимо отдела рубашек, Лиза увидела печального отца Жени Клуцкой. Он склонился над витриной, рассматривая пуговицы. Он был по-прежнему бледен, с пейсами на щеках из-под серой шляпы. "Ему уже не нужно ходить в отдел игрушек", - подумала Лиза, загрустив.
Инесса Донова спросила Алису:
– Куда Лиза каждый день ходит после школы?
– Шляется где-нибудь, - ответила Алиса, высыпая на вату остатки пудры "Лазурь".
– Ты все красишься,
– Никто тебя в красоте твоей не видит...
– А ты в "Красном факеле" все деньги пропиваешь!
– Я за Лизу волнуюсь. Ее долго нет!
– Придет сейчас твоя Лиза!
– Она каждый день задерживается! Встречаться с кем-нибудь стала!
– ныла Инесса.
– С кем?
– не поняла Алиса.
– Ну с кавалером каким-нибудь...
– Дура ты, Инесса, сколько тебя знаю - все дура! Лиза - не мы с тобой! Ей девять лет!
– Дай пятнадцать копеек!
– крикнула Лиза, входя в комнату.
– Где ты была?
– спросила Инесса.
– В магазине! Игрушки смотрела. Посудку для кукол хочу купить!
Инесса посмотрела на наряженную Алису. Алиса кивнула:
– Дай девочке, что она просит! У ребенка должны быть игрушки!
Лиза прибежала к "Универмагу" за пять минут до закрытия. У вхо-да в "Универмаг" продавали пирожки с рисом и вафельное мороженое. Пирожки заворачивали в бумагу, и она становилась прозрачной от жир-ных пятен.
– Мы тебя знаем, - вышли трое из очереди. Двое были алкоголики с Ельцовской, лица третьего Лиза не видела, он стоял позади других.
– Хорошо, привет!
– торопливо поздоровалась Лиза.
– Но мне некогда. Магазин закроется через пять минут...
– Мы тебя раньше с матерью у церкви часто видели, ты под стол пеш-ком ходила, - сказал первый, повыше, в ватнике.
– Мы напротив трубы рыли, - подхватил второй в болоньевой куртке с синим мехом.
– А вы у ограды сидели и крестились. Ты не умела, тебя мать учила. Мы всегда вам с Инессой подавали, ее все знают, весь район...
Над входом в "Универмаг" висели огромные часы, Лиза видела, как большая стрелка медленно ползет к семи.
– Если вы ругать меня, - сказала Лиза, - то мне не стыдно.
– А еще пионерка!
– сказал третий, но Лиза опять не увидела его лица.
– Мы не ругать, - сказал тот, что в телогрейке.
– Нет, не ругать, - подхватил второй, в куртке с клочковатым мехом. Мы тебя давно знаем! Мы тебе в булочной батончики "Шалунья" покупали, а матери твоей портвейн наливали и "Столичную".
– Мы не лезли, что вы в церковь ходите! Каждому свое!
– сказал первый, в телогрейке, заискивая.
А Лиза все пыталась заглянуть им за спины, чтобы рассмотреть третьего. Двух других она вспомнила - Витя и Вова, оба с Ельцовской. Когда Инесса Донова с ними напивалась и робко стучала в окно к Алисе: "Ну мам, ну открой...", то Алиса, если и открывала - Витю с Вовой всегда гнала и еще кричала вслед, через всю ночную улицу: "Тони на вас нету Взвизжевой!"
–
– робко спросил Витя, в тело
грейке.
– Игрушки покупать бежит, - сказал третий из-за спины товарищей придавленным голосом.
– Барахло кукольное...
И тут Лиза увидела: третий был тот самый электрик Юра с железными "кошками", любитель подушечек с повидлом.
– Нам все отказывают, кого ни попросим! Хоть ты денег дай!
– Возьмите, - согласилась Лиза, сжимаясь под взглядом электрика Юры.
В зеленом платье из панбархата, с камеей на груди, Лия Ивановна вошла в учительскую. Учительница труда, Анна Елисеевна, пила чай с коржиками. Полная, она сидела в кримпленовом костюме с отворотами.
– Это мои девочки испекли на уроке домоводства, - и она подвинула Лие Ивановне тарелку с коржиками.
– У вас костюмчик - просто прелесть, - сказала Лия Ивановна.
– Ноский, - согласилась учительница труда.
– А у вас камея такая хо-лодненькая - прямо потрогать хочется!
– Я Донову видеть не могу, - сказала вдруг Лия Ивановна, наливая кипяток из электрического чайника.
– Это такая худенькая, хорошенькая?
– спросила учительница труда.
– Смазливая, - поправила Лия Ивановна.
– И ведь не придерешься к ней. Она хорошо учится по всем предметам, только коврики по труду у нее не получаются.
– Жалко, - сказала учительница труда.
– А так ее можно было бы из школы выгнать за неуспеваемость и дать направление в интернат для отсталых...
– Ее даже за поведение не выгнать. Она сидит - тихая такая на задней парте. Молчаливая. Мне кажется, что она против меня что-то затаила. Вышвырнуть ее из класса хочется посреди урока, прямо так бы взяла и швыранула в коридор!
– Такое без причины не бывает, - согласилась Анна Елисеевна.
– Вот девочки мои коржиков в сахаре на уроке напекли, а сами мне бумажек в прическу накидали. Я не заметила, так и ходила всю перемену и в столовой так сидела рядом с директором. Я бы девок этих тоже всех в коридор повыкидывала!
– Мне Донова изложение сдала недавно "Моя любимая книга". Все дети как дети, написали нормально, от темы не отступили, ошибка на ошибке. Одна Донова напридумывала: и с прямой речью, и с диалогами, и все рифмами, рифмами так и сыпет. Я такого в классе не объясняла. Это она мне показывает, что она умнее других, - делилась Лия Ивановна с учительницей труда.
– Гонору в ней много, - сказала Анна Елисеевна.
– А знаний никаких!
– Я вызвала ее мать. Мать-то ее знаете?
– продолжала Лия Ивановна. Она в школу пришла, вся косматая, водкой за версту разит, а она ладошкой прикрывается, думает, не унюхаю... "Что же вы, - говорю, - с вашей Доновой дополнительно занимаетесь, диалоги ей разные объясняете? Думаете, я от детей знания утаю? Лучше, - говорю, - коврики с ней по труду вяжите..." А она мне: "Я в театре работаю, мне с ней заниматься некогда! Лиза моя, - говорит, книжки все время читает, вот и запомнила, что как пишется!"