Из Тьмы, Арка 5

Добродел

Стягиваю с чёрного лезвия золотую насадку и вонзаю его в холодное бедро. По мере того, как раб распространял своё влияние, под кожей проступали словно бы тонкие тёмные корни.

Слышу придушенный писк Акиры. Ну да: не очень эстетично, но, надеюсь, действенно.

Увы, если не говорить о самоисцелении, лекарь из меня такой себе, поэтому, дабы приблизиться к желаемому результату, приходилось углубляться во взаимодействие с артефактом всё глубже и глубже. А ещё — тратить свою энергию, в том числе и жизненную.

Тем не менее, когда, несмотря на мой разгон разума, прошло достаточно времени, чтобы Акира

начала беспокоиться, я достигла начального успеха и, открыв глаза, произнесла:

— Получилось. Мы сможем вернуть Сене ногу. Но основную работу придётся делать тебе, подруга. Чем меньше будет моё вмешательство, тем лучше.

— Поняла! — отозвалась повеселевшая, но всё ещё сохраняющая напряжение девушка. — Я буду говорить, когда потребуется что-то быстро срастить.

— Хорошо. Продолжаем.

Примечания:

Пункт тапкоприёма открыт)

Автор и Куроме выражают признательность тем, кто поддерживает текст на Бусти или делает пожертвования на Тёмный Алтарь Печенек.

А.Н. — бечено.

1. Сена, выздоравливай!

2. Скрипач /зачёркнуто/ Хрустик не нужен!

3. Люц самый пуфыстый!

Глава 28 За всё приходится платить

Она медленно, сквозь силу выныривала из липкого холодного омута тягостного кошмара, который, стоило очнуться, моментально забылся, оставив после себя сосущее чувство пустоты и пронизывающего тело холода. Особенно сильно мёрзла правая нога: даже боль чувствовалась не так сильно, как пронзительный, какой-то тяжёлый и давящий холод. Да и участок левой давал себе знать, и рука, и рёбра…

Ах да — она же сражалась. И получила множество ран. Вспышка удивления: «Жива?!» А потом страх, переходящий в ужас: «Калека! Бесполезна!»

Рядом кто-то пошевелился, и раненая убийца с немалым стыдом отметила, что она даже чужое присутствие умудрилась не заметить. Позор!

Как оказалось, неподалёку сидела Куроме, которая, кажется, задремала в кресле рядом с ней.

«Она сторожила меня. Так романтично!» — на краткий миг эта мысль сумела пересилить холод, опустошение, страх, а также остальные аспекты, складывающиеся в прескверное самочувствие живой, но, вероятно, выбывшей из рядов Отряда убийцы.

Ах, Куроме! Она всегда старается выглядеть сильной и непреклонной, но на самом деле она очень милая девушка, с большим и добрым сердцем, в котором есть место для любви и сострадания. Будь иначе — разве она бы стала сидеть рядом со спящей раненой подругой, потерявшей полезность... и, вероятно, привлекательность?

Сердце кольнуло ледяной иглой, а в животе растеклась сосущая пустота. Сена не боялась смерти, но вот становление бесполезным мусором, от которого избавляются, так и осталось среди самых сильных фобий, несмотря на все изменения в политике командования Отряда.

— Сильно плохо? — с сочувствием и легко читаемой виной спросила миниатюрная брюнетка. — Хочешь пить?

Сена хотела что-то сказать, но пересохшее горло оказалось против, поэтому у неё получилось выдать лишь нечто вроде утвердительного сипа. Куроме понятливо подсунула ей кружку с водой, а второй рукой приподняла голову, и пока девушка маленькими глоточками тянула влагу, изложила последние новости:

— Нападение отбито, —

стараясь не показывать эмоций, проговорила Куроме. — Большинство врагов уничтожено, несколько оставшихся — обезврежены и отправлены в казематы для будущих разбирательств и показательной казни. Тяжело раненных, кроме тебя, среди наших нет. Нам с Акирой удалось вернуть тебе ногу и вообще подлатать. Так что не стоит переживать, ты не калека. Восстановишься и сможешь вернуться в строй, — спокойно проговорила брюнетка; однако Сена интуитивно уловила в её тоне нотки неуверенности. — Не завтра и, наверное, даже не через месяц, но сможешь. Родные конечности сохранены, а повреждения энергетики должны со временем, применением алхимии и тренировками, рассосаться. Однако я лечила тебя, используя силу тейгу, поэтому побочные эффекты могут вызвать недомогание, кошмары, немотивированную агрессию и непонятно, что ещё. Поэтому я сижу здесь и присматриваю за тобой, — попыталась рационально обосновать своё присутствие «суровая некромантка».

— Ха, знаешь. После того, как ты это сказала, мне сразу стало лучше, — оторвавшись от бутылки, произнесла Сена, которая не смогла не улыбнуться на такую милую попытку «оправдаться». — Вот что значат нежные и любящие ручки ухаживающей за тобой красавицы, — пошутила она, чтобы уж точно показать свой бодрый боевой настрой.

— Говорю же: я единственная, кто сможет почувствовать отрицательные изменения в твоей энергетике, подвергшейся влиянию негативной силы, и напрямую на них повлиять, — поспешила обосновать своё присутствие Куроме, спрятав смущение за выуженной из мешочка печенюшкой, которую и принялась сосредоточенно грызть.

— Цундере, — улыбнулась ей Сена, ощущая, как наполнившее её сердце тепло разгоняет поселившийся внутри холод и соседствующую с ним пустоту.

— Хм, — сосредоточенно взглянула на неё некроманси. — Интересно, — взгляд тёмных глаз на секунду стал отстранённым. — Кажется, положительные эмоции хорошо влияют на твоё состояние, — заключила она.

— Тогда поцелуй меня, — предложила Сена.

В конце концов, именно об этом она сожалела, когда думала, что умрёт.

— Что? — вскинулась её заботливая сиделка. — Ты же только очнулась после операции! Тебе ведь сейчас плохо и…

— Это всего лишь поцелуй, — мягко перебили её. — Просто будь со мной нежной, Куроме. Пожалуйста.

— …Хорошо, — после недолгой внутренней борьбы ответила миниатюрная сладкоежка.

* * *

— Эй, молодой, что там за шум? — спросил Кляйн у зашедшего внутрь новобранца.

— Так, это… — стянув шапку, почесал тот короткую шевелюру. — К их благородиям гости. Как бы. Ну, и это, значит…

— Так и говори, что ничё не знаешь. Неча тут мямлить да тянуться, — прервал деревенского юношу Нобору. — Мы ж не офицеры.

— Ты за себя говори, — высказался посасывающий сухарь Пузо. — Кляйн у нас нонче сержант. Того и гляди — аж в благородия пролезет… без мыла, ха-ха! — засмеялся он.

— Если кто куда и пролезет, то это вы, господин ефрейтор. Особенно за жрачкой, — подколол товарища Кляйн, обратив внимание на то, что их тройка каким-то чудесным образом оказалась в рядах «солдатской аристократии». Даже Пузо, который во время последней схватки с северянами заработал дырку в ненасытном брюхе, но, к удивлению всех окружающих, выжил.