Из Тьмы, Арка 5

Добродел

Кишкоблуд, чьё настоящее имя забыл, кажется, даже он сам, смог дождаться оказавшей ему первую помощь санитарной команды, а потом и операции, которую ему проводила лично одна из столичных воительниц — горячая рыжая красотка по имени Акира — чем мужчина страшно гордился. Он успешно пережил длинный марш и благополучно продолжил восстановление в лагере. Так что когда подлые выкормыши наместника арестовали их генерала, а потом законопатили в тюрьму и их, он уже набрался сил достаточно, дабы пережить заключение с его поганой кормёжкой. Ну а потом, когда справедливость восторжествовала и их благодетели из разведки, которых все бойцы теперь знали поимённо, во второй раз вытащили их задницы из неприятностей, всем желающим

из опытных или выделившихся ранее солдат дали унтерские звания.

И нагрузили обязанностями по обучению и муштре новичков, как только рекрутированных, так и поступивших переводом из иных частей. Но куда без этого? Армия!

— Но Нобору прав, — подняв руку, чтобы Пузо не сбил с мысли своими ремарками, произнёс новоиспечённый сержант. — Наша Красная дивизия — не то же самое, что другие. У нас при геройском генерале Джоне бестолковой уставщины да дедовщины не было. И сейчас её не будет. Нам плечом к плечу вражину бить. Не друг друга по мордам охаживать, да под офицерские зуботычины хари подставлять, как в иных местах. Верно я говорю?

Обитатели унтерского закутка дружно его поддержали.

— То-то! — важно махнул пальцем Кляйн и невербально показал юнцу, что он может быть свободен.

Однако безусый рекрут не спешил уходить, решив задать свой вопрос:

— А, это, господин сержант, можно вопрос? Правда, что генерал Джон в одиночку цельные вражьи налёты отбивал? И что он правнучку Мертвителя тренировал? Аль брешут?

— Балда! Сначала надо «разрешите обратиться» сказать. И если разрешат, тогда спрашивать, — попенял Кляйн. — Эх, мало мы вас гоняем! Надо навёрстывать, чтоб офицеру такого не ляпнул никто. Но это завтра. А сейчас ладно — раз любопытствуешь, то садись пока. Стал быть, что знаю, то расскажу.

— Спасибо вам, господин сержант! — юнец, обрадованный, что его не стали «строить» за промах и даже решили просветить, с некоторой робостью присел на край лавки.

Остальные солдаты, заслышав о том, что сейчас будут рассказывать истории, стали перебираться поближе. Особенно те, что недавно перевелись или завербовались. Газеты и раздуваемые ими слухи, неожиданно для подчинённых генерала Джона, сделали рыжего Мастера и его бойцов настоящими легендарными героями, которые умудрились небольшой горсткой сдерживать несметные полчища кровожадных северных варваров. Конечно, не везде о них писали и не везде писали хорошо: хватало на страницах и лжи, и грязи; но учитывая, что на их участке фронта даже таких героев — нелюбимых и ругаемых властями — наблюдался резкий дефицит, общее отношение среди народа, в отличие от многих иных армейских, сложилось вполне положительным.

Благодаря этому флёру славы (а также повсеместно рекламируемой повышенной оплате, отличным условиям и кормёжке) рекрутёры дивизии не знали отбоя от желающих поступить на службу и могли позволить себе выбирать лучших. Даже этот не нюхавший службы юнец на деле является опытным охотником, метким стрелком и вообще очень крепким, здоровым и толковым парнем. Да что там — к ним в дивизию даже воители приходят! На офицерские должности. Причём многие идут аж с северо-востока, где прославилась госпожа Куроме, которая помимо того, что являлась ученицей Мастера Джона, ныне стала кем-то вроде шефа* их дивизии.

/* — здесь высокопоставленный обладатель почётного звания командира, не принимающий участия в управлении военным формированием или, тем более, боевых столкновениях, однако оказывающий подведомственной части своё покровительство посредством улучшения снабжения или помощи в решении различных вопросов, и имеющий преференции от своего положения. В условиях Империи — своеобразная синекура для богатых и родовитых, желающих ощутить свою сопричастность к армии, но не желающих получать соответствующее образование и карабкаться по служебной лестнице./

Могли ли они с друзьями, сидя в обороне

и ожидая неизбежной смерти, подумать, что всё так обернётся? Разве только во сне. Сейчас он, Кляйн, сыт, здоров, отлично обмундирован и живёт в отличной, тёплой и сухой казарме. А ещё время от времени получает какие-то добавки в еду, что, как говорят, если усердно тренироваться и ухватить удачу за хвост, могут помочь стать настоящим воителем.

Красота! Чего ещё желать простому солдату?

Справедливости.

Он ясно помнил, как пришли арестовывать генерала Джона, как вокруг вдруг образовался сонм чужих солдат и воителей, что крутились вокруг и раздражали, словно кусачие платяные вши. Помнил, как кто-то из офицеров не выдержал и отреагировал на гнилые насмешки и выпады в свой адрес от наглых тыловых крыс. Помнил, как жёстко гасили вспыхнувший «бунт», как били палками и секли плетьми, как его, также избитого, словно мешок с дерьмом бросили в переполненную камеру. Как зубоскалили тюремщики, и даже их защитники из бывших учеников генерала оказались не в силах серьёзно изменить положение. Разве что хоть кормить начали, да самых слабых и израненных в медблок забрали. Помнил, как им с издёвкой и явным намёком на грязные обстоятельства рассказали о смерти генерала…

Нет, Кляйн с соратниками не забыли того плевка в лицо. Пускай они с благодарностью приняли помощь госпожи Куроме — что являлась одной из немногих власть имущих, которые служили своей стране, а не просто сосали из неё золото — и с готовностью согласились продолжить воевать за Империю под её патронажем.

Но они будут помнить. Не только добро, но и зло. Чтобы когда-нибудь в будущем спросить с предателей за все их грехи!

…Быть может, не столь уж и отдалённом.

Ведь не успел Кляйн, а также присоединившиеся к нему ветераны рассказать новичкам и половину баек, как их вместе с другими ротами выгнали на плац и объявили приказ о скрытном выдвижении части войск в сторону главного города провинции. А ещё там присутствовал сам Кей Ли — заместитель командира особого боевого отряда имперской службы разведки — который в своей знаменитой манере всех подбодрил и заявил, что они идут для усиления надёжных частей, призванных поддерживать порядок.

Намёк на то, что, возможно, им предстоит столкнуться с «ненадёжными» и их хозяевами, мало кто понял — но понявшие потом объяснили. Поэтому, несмотря на поганую погоду, шли с энтузиазмом.

Шли бить знатных воров и вражьих пособников!

* * *

— Ч-что это? — пробормотала Эрис, когда их небольшая кавалькада приблизилась к Скаре на четверть дневного перехода обычного всадника.

— Привет от твоей безумной «подружки»! — разразился лающим смехом Сюра.

Впереди вдоль дороги и словно бы до самого горизонта тянулись столбы с привязанными к ним трупами. Притом эти страшные дорожные указатели продолжали выстраиваться всё дальше от города: Эрис и её спутники прекрасно видели, как кучка рабочих и стражников суетилась вокруг нового столба, который поставили метров за сто от предыдущего. Совсем скоро они закончат свою работу и прикрепят к нему нового «постояльца», штабеля которых дожидались своей очереди в телеге. Люди не обращали особого внимания, с чем им приходится работать, и ворочали мёртвые тела с такими же эмоциями, как брёвна.

Была в этом зрелище какая-то страшная и отталкивающая механистичность. Словно конвейер смерти.

— Нет! — активно замотала головой девушка, отчего её светлые волосы выбились из-под спавшего с головы отороченного белым мехом тёплого капюшона. — Куроме, она не такая… Она способна на жестокость, но устраивать такое… Нет, я не верю в это!

— Не верит она, — с превосходством и затаённым торжеством хмыкнул сын премьер-министра. И уже к другому их спутнику:

— Айрон, расспроси этих. Потом догонишь и доложишь всё мне.