Из тьмы
Шрифт:
Ванаи в эти дни была лучшей хозяйкой, чем когда-либо, по крайней мере, когда дело доходило до поддержания чистоты в ее квартире. На самом деле она не стремилась к такой аккуратности; ей навязали ее. Саксбур ползала по всей квартире. Она могла передвигаться на удивление - иногда пугающе -быстро. Если она находила что-нибудь, что казалось ей интересным, это могло оказаться у нее во рту прежде, чем Ванаи успевала отобрать это у нее. Чем чище был пол, тем меньше у нее было шансов съесть что-нибудь отвратительное или опасное.
Саксбур не оценила бдительности своей матери. Что касается ребенка, то все, до чего она
“Суетись сколько хочешь”, - сказала ей Ванаи после одного спасения в самый последний момент. “Ты не можешь съесть дохлого таракана”. Судя по тому, как вопила малышка, она могла остаться низкорослой на всю жизнь, если бы не съела свою справедливую долю мертвых насекомых.
Держать подобные вещи подальше от своих рук и, что более важно, от своего рта было второй по величине заботой Ванаи. Это была самая большая проблема, с которой она могла что-либо сделать. Эалстан был и остался где-то далеко на востоке. Она задавалась вопросом, узнает ли она вообще, если что-нибудь - силы свыше, не дай бог!
– - случится с ним. Она не слышала ни слова с тех пор, как его призвали в армию короля Свеммеля. Если бы он не вернулся после окончания войны, это сказало бы ей то, что ей нужно было знать - или могло бы сказать, потому что ункерлантцы могли просто утащить его на другой конец своего огромного королевства.
Как бы я смогла узнать, тем или иным способом? задумалась она. Ответ был до боли очевиден: я бы не стала. Она отодвинула беспокойство на задний план, как делала всякий раз, когда начинала беспокоиться о том, с чем не могла помочь.
Если бы только Эалстан был здесь ... Если бы Эалстан был здесь, ему было бы легче жить в Эофорвике, чем когда-либо с тех пор, как они с Ванаи приехали в столицу Фортвежии. Прошло несколько недель с тех пор, как альгарвейские драконы появлялись над головой. Громхеорт все еще держался, но остальная часть Фортвега в эти дни принадлежала Ункерланту - и, номинально, также королю Беорнвульфу.
Беорнвульф, казалось, делал все, что мог (и, возможно, то, что ему позволили бы ункерлантцы), чтобы быть хорошим королем. Листовки, запрещающие взвинчивание цен на рынке, появились рядом с листовками, восхваляющими солдат Свеммеля. Ванаи выглянула из окна своей кухни. Рабочая бригада даже сейчас наклеивала свежие рекламные проспекты. Интересно, смогу ли я снова вставить стекло в окно, подумала Ванаи. Это не сломалось бы сразу, больше нет.
Она не могла позволить себе долго смотреть в окно. Вместо этого она оглянулась на Саксбур. На этот раз это был не мертвый таракан - просто пыльный зайчик. Ванаи отобрала его у ребенка. Когда Саксбур засуетился, Ванаи сказала: “Пойдем, посмотрим, что написано на новых простынях”.
Подхватив дочь с пола, она понесла ее вниз по лестнице и на улицу. Еще несколько человек тоже смотрели на новые рекламные проспекты, но только несколько. Было слишком много рекламных листовок - от короля Пенды, от альгарвейцев, а теперь от ункерлантцев и их марионеточного короля, - чтобы кто-то сильно волновался из-за еще одной. Ванаи была не очень взволнована, просто ей было любопытно, и она искала предлог, чтобы ненадолго выйти из квартиры.
Мужчина из Фортвежья, читавший одну из новых брошюр, приклеенных к забору, отвернулся
Первый парень сказал: “А что, если бы это произошло? Вряд ли это уже имеет значение, не так ли? Я спрашиваю вас, это пустая трата времени или что?” Покачав головой, он ушел.
Ванаи подошла к рекламному листу. “О”, - тихо сказала она, увидев его название; заголовок касался КАУНИАНЦЕВ. Она все еще носила свою колдовскую маску, и поэтому все еще выглядела как фортвежанка. Еще до войны Эофорвик назывался местом, где фортвежцы и каунианцы ладили лучше, чем где-либо еще в королевстве. В этой репутации была доля правды; здешние фортвежцы и каунианцы вместе взбунтовались, узнав, что альгарвейцы отправляют блондинок на запад для убийства. Но многие фортвежцы здесь тоже презирали каунианцев. Ванаи видела это вместе с другими.
И что бы сказал по этому поводу король Беорнвульф? Она подошла поближе к широкому листу, чтобы прочесть мелкий шрифт. Новый эдикт перешел прямо к делу, объявляя, что все законы, приказы и инструкции, введенные альгарвейскими оккупантами Королевства Фортвег в отношении лиц каунианской крови, отныне и навсегда недействительны. Лица каунианской крови, легально проживающие в Королевстве Фортвег, являются и должны оставаться гражданами указанного Королевства со всеми правами и привилегиями, относящимися к ним, включая право публиковать произведения на каунианском языке (при соблюдении тех же ограничений вкуса и приличия, что и в отношении произведений на фортвегском языке). Статус лиц каунианской крови , проживающих в Королевстве Фортвег, должен быть и останется точно таким, каким он был до непристойной и порочной альгарвейской оккупации, которая по закону считается, что ее никогда не было. Выпущена в этот день по приказу короля Беорнвульфа I Фортвегского с согласия его Ункерлантских союзников.
Ункерлантцам было наплевать, так или иначе, на каунианцев. На дальнем северо-востоке Ункерланта жила лишь горстка блондинов, но этого было недостаточно, чтобы заставить кого-либо в королевстве Свеммель нервничать из-за них. Это была одна из немногих хороших вещей, которые каунианцы из Фортвега могли сказать об ункерлантцах: они не были альгарвейцами.
Ванаи зачитала вслух из указа: “... непристойная и порочная альгарвейская оккупация, которая по закону считается, что ее никогда не было”. Она оглядела обломки Эофорвика и горько рассмеялась. И разрушение города - разрушение всего королевства - было не самым худшим из этого. Люди могли бы восстанавливать разрушенные магазины, дома и школы. Как приступить к восстановлению жизней, украденных рыжеволосыми, не говоря уже о тех, которые они разрушили?
Публикация на каунианском снова была легальной. Но будет ли кто-нибудь беспокоиться? Возможно, это сделали бы некоторые ученые: люди, которые хотели, чтобы их читала более широкая аудитория, аудитория в Куусамо, Елгаве или даже Алгарве, которая никогда не изучала фортвежский. Но сколько писателей сейчас взялись бы за романы, или поэзию, или пьесы, или новые страницы на классическом каунианском? Сколько людей осталось в живых, чтобы прочитать их?
“Силы внизу пожирают короля Мезенцио”, - прошептала Ванаи. Он не убил всех каунианцев в Фортвеге. Но он мог убить каунианство здесь. Эта черная мысль приходила Ванаи в голову и раньше. От того, что она вернулась после того, как она прочитала указ, благоприятствующий ее народу, слезы защипали ей глаза.