Из тупика
Шрифт:
– Я виноват, будущие Нельсоны, прошу прощения.
– Налево - пятая!
– хором ответили ему.
Налево пятая - это уже кают-компания, и стол готовно накрыт.
Как приятно после ванны положить руки на чистую скатерть, а сзади, из-за твоей спины, предупредительный вестовой уже наполняет тебе стакан королевской мальвазией. Резко стучит удар молотка, упавшего вдруг на медную тарелку.
– Джентльмены!
– раздается пропитой бас.
– Вспомним о короле!
– О-о-о, король, - проносится над закусками.
Женька Вальронд
Басалаго, откуда-то появившись, обнял мичмана за плечи.
– Женька, - сказал многозначительно, - сейчас я представлю тебя лейтенанту Уилки из местного консулата, впредь ты будешь иметь дело с ним. Кстати, - добавил Басалаго, - я уже похвастал ему, что ты награжден орденом Британии.
Вальронд рассмеялся на всю кают-компанию:
– Мишель! Ты забыл про бутылку денатурата!
– Ах, прости!
– вспыхнул Басалаго, поворачиваясь в сторону англичанина.
– Уилки, вот человек, которого я ждал и на которого можно вполне рассчитывать. Он будет великолепным флаг-офицером на связи.
Вальронд увидел перед собой честное и открытое лицо Уилки и сразу понял, что перед ним - жулик. Но, так как и сам Женька был парень не промах, то он ошарашил Уилки своим лицом - еще более честным! еще более открытым! И тогда он понравился лейтенанту Уилки, который дружески тряхнул мичмана.
– Я рад тебе, приятель, - сказал Уилки по-русски.
– Денатурат хорошая штука. Я его пил тоже... Меня угощала им в Кандалакше одна симпатичная русская барышня.
Снова ударили молотком по медной тарелке.
– Джентльмены!
– раздался бас.
– Мы никогда не забудем о нашей прекрасной королеве...
– О-о, королева...
– вздохнула кают-компания.
Вальронд проглотил вино и за королеву.
Басалаго сбоку шепнул ему:
– Здесь многие знают русский... будь осторожнее.
– Ты про ордена?
– засмеялся Вальронд.
– Не только. Я про все сразу... Ты им понравился. Англичане умеют определять друзей по физиономии. А у тебя морданя славная и добрая... Я уже изучил англичан: если они поверят тебе с первого взгляда, то потом будут верить неизменно, хоть ты стань для них самой худой собакой!
– Слушай, - спросил Женька, - ты тут обмолвился о моем флаг-офицерстве и... связи? Скажи, Мишель, что мне предстоит связывать? До такелажных работ я никогда не был охотником...
Басалаго вкратце объяснил, что Вальронду суждено балансировать между Мурманским совдепом и Союзным военным советом; вот тут и необходима связь в руках надежного (своего) флаг-офицера.
– А русские есть в этом Союзном совете?
– Мичман Носков сидит там... Знаешь, он, кажется, спился, бедняга.
Но как раз в этот день тихоня мичман Носков решил более не жить, чтобы не участвовать в предательстве.
Носковаскоренько похоронили...
Вальронд с траурной повязкой на рукаве провожал трюмача до кладбища. Носков покоился в гробу, закинутый андреевским флагом с "Аскольда", а головы у него совсем не было. И тут же, прямо над раскрытой могилой, Басалаго стал подсаживать Женьку в Союзный совет вместо покойного...
Вальронд еще раз глянул на носовой платок, который лежал на подушке как раз на том месте, где должна бы, по всем правилам, лежать голова человека.
– Ты с ума сошел?
– в ужасе отозвался мичман шепотом, чтобы их никто не слышал.
– Я на место самоубийцы не сяду ни за что. Я не могу, мне это претит... я суеверный!
Печальный, он возвращался с кладбища.
– Ты остался один... последний!
– сказал ему Басалаго.
– Как это понимать?
– А так из офицеров кают-компании крейсера первого ранга "Аскольд" ты, Женька, уцелел лишь один...
Вальронд был представлен как флаг-офицер связи французу и англичанину, сидевшим в Союзном совете, его познакомили за выпивкой с Юрьевым и всей мурманской шантрапой, которая крутилась вокруг этого Юрьева, горланя и шумствуя. Подвыпив, Женька Вальронд сразу же дал в ухо Мишке Ляуданскому, чтобы не слишком фривольничал с ним - мичманом... Мишка утерся и смолчал: спорить с флаг-офицером, другом Басалаго, было очень опасно.
Все остальное Женька понял со слов Басалаго:
– У нас сейчас образовано краевое управление. С подчинением Москве. Но это - ширма. Потом ты войдешь во вкус здешних обстоятельств и все станешь понимать на верный краевой лад...
– Я все-таки так и не осознал до конца - что же мне предстоит делать? Ради чего, собственно, я приехал, покинув весьма удобную женщину, теплую зимой и прохладную летом?
– Ну, - утешал его Басалаго, - сейчас на Мурмане дел будет выше головы. Жить пока будешь на британском шипе "Глория", там и я столуюсь вот уже второй месяц. Кухня у англичан неважная, но ты привыкнешь...
Однако в состав Союзного военного совета русского представителя не сажали - Мурманом стали управлять англичане с французами. Женька Вальронд присматривался. С большим недоверием! За его, казалось бы, беззаботной болтовней скрывалось незаметное для других, пристальное внимание ко всему, что его окружало на Мурмане...
* * *
Конечно, нашлись на Мурмане честные люди, которые стали протестовать против угрозы нашествия интервентов. И тогда исподволь заблуждали по городу слухи о ночных арестах. Но верить в это как-то не хотелось "Украл что-нибудь", - говорили.