Избранное в двух томах. Том 2
Шрифт:
— Знаешь, двадцать пять километров — это не «всего», а «целых». Обычно
корабли садятся гораздо точнее. А сегодня — здоровый снос, потому что ветер
очень сильный. И вообще все неблагоприятные обстоятельства как-то
наложились. .
Оказывается, 25 километров — для них много!.
417 В общем, впечатление от пребывания в зале ЦУПа сильное. Особенно если
сравнить с прошлым. С прошлым. . С прошедшим. . Что же, так ничего, выходит, от этого прошлого
продолжение прошлого. Иногда такая связь времен радует, иногда — вызывает
сожаление, досаду, даже душевный дискомфорт («Забыть бы скорее!. »). Но
прошлое нашей космонавтики не таково, чтобы хотелось его забыть! Им с
полным основанием можно гордиться.
В зале ЦУПа это славное прошлое — конечно, с позиций исторических, весьма недавнее: откуда могло бы взяться давнее? — было представлено в самом
что ни на есть зримом виде. Было представлено космонавтами. Они пришли сюда
не по службе. Нет, к полету «Союза-17» они прямого отношения не имели.
Пришли, чтобы собственными глазами и в тот самый момент, когда это
произойдет, убедиться в благополучном завершении полета. Пришли по велению
сердца или — если читатель более склонен к формулировкам не столь
поэтическим — под влиянием хорошей, прочной корпоративной солидарности.
Все они напряженно смотрят на экран, вслушиваются в сообщения по
громкоговорящей сети — Попович, Волынов, Севастьянов, Макаров, Демин, Климук. .
Великое все-таки это дело — чувство товарищества, профессиональная
спайка!
Более того: не так уж часто и далеко не во всяком коллективе господствует в
реальной жизни такая атмосфера — пусть даже не стопроцентно безоблачная.
Особенно больших трудов стоит установить, а затем и поддерживать ее в
коллективах людей, профессиональная деятельность которых — штучная, индивидуальная, поддающаяся персональной оценке со стороны пристально
смотрящих друг за другом коллег, В коллективах, где силой обстоятельств
неизбежно имеются как премьеры, солисты (причем разного ранга), так и
статисты — и отнюдь не исключается переход из одной из этих категорий в
другую.
Свою принадлежность к категории относительно высокой приходится
непрерывно подтверждать делом — одну ошибку воспримут как случайную, вторую — как совпадение, а третью. .
Поэтому чистые товарищеские отношения не всегда
418
безотказно устанавливаются в среде артистов, литераторов, спортсменов, летчиков, словом — всюду, где в работе присутствует элемент состязательности.
Вряд ли минует чаша сия и космонавтов.
Кто-то
на первый полет. Чей-то полет имел широкий резонанс в профессиональной среде
да и во всем обществе, а чей-то прошел сравнительно менее заметным. В общем, основания для того, чтобы почувствовать себя обойденным, находятся — не
могут не найтись. Полная идиллия тут мало вероятна.
И все же — сужу по свей родной летно-испытательной корпорации, но
полагаю, что среда космонавтов с ней в этом отношении сходна, — черты
товарищества, коллегиальности, профессиональной спайки оказываются сильнее
мотивов соперничества. Особенно, в ситуациях жизненно острых. Видел тому
немало подтверждений.
Вот Гагарин говорит на космодроме в микрофон за несколько секунд до
пуска ракеты Быковского: «Гордимся твоей выдержкой!».. Волынов тормошит
дублера только что улетевшей Терешковой, стараясь отвлечь ее от сложных
переживаний. . А через полгода после посадки «Союза-17» Климук, сам работая в
космосе уже около месяца, на сеансе связи поинтересуется: «Как там «Алмазы»?»
— то есть Леонов и Кубасов, собирающиеся в это время в полет по
ответственному заданию — совместному эксперименту «Союз-Аполлон». И, получив ответ, что, мол, готовятся полным ходом, посочувствует: «Да, трудный
билет им достался». Будто бы ему с Севастьяновым достался более легкий!.
Слов нет, за эти годы изменились наши космонавты — и каждый в
отдельности, и как корпорация в целом. Повзрослели. Многое повидали. Многое
поняли. Многому научились. Выросли вместе с делом, которому преданно
служат. Но в самом главном — я твердо убежден, что именно это и есть самое
главное, — в своем человеческом существе остались похожими на тех шестерых
симпатичных капитанов и старших лейтенантов, с которыми я познакомился У
тренажера первого «Востока» в далекий осенний день шестидесятого года.
За годы, быстро (гораздо быстрее, чем хотелось бы) промелькнувшие с тех
пор, полеты людей в кос-
419
мос прочно, необратимо вошли в жизнь жителей Земли.
Утвердились во всех планах: и в техническом, я в организационном, и, я
сказал бы, в философском,
И, сознавая это, невозможно еще раз не подумать о тех, кто вложил в
завоевание космоса свою жизнь. Вспомнить Сергея Павловича Королева, Валентина Петровича Глушко и Мстислава Всеволодовича Келдыша. . Юрия
Алексеевича Гагарина и Владимира Михайловича Комарова. . Леонида