Избранное в двух томах. Том 2
Шрифт:
прапорщик Константин Константинович Арцеулов.
Через сорок лет, в августе 1955 года, он писал:
«Быстрое, я бы сказал, «лихорадочное» начальное развитие авиации вызвало
большое количество аварий и катастроф, большинство которых оставалось
неисследованным и необъясненным. Иногда наблюдались случаи падения
самолетов с одновременным вращением. Летчики, оставшиеся в живых после
таких случаев, утверждали, что самолет, начав вращаться, становился
неуправляемым.
особое явление, получившее название штопора. .» Многое, очень многое
прочитывается в этих внешне бесстрастных, выдержанных в стиле лаконичных
военных донесений словах!
Мог ли тогда прапорщик Арцеулов предполагать, что именно ему суждено
стать правофланговым в славном ряду победителей штопора?
Художник Иван Константинович Айвазовский во время работы никого в
свою мастерскую не пускал. То ли просто не хотел, чтобы его отвлекали, то ли
оберегал секреты своего искусства — ни у кого из маринистов не получалась на
картинах такая прозрачная, живая вода. Это признавали и поклонники его
творчества, и зрители, относившиеся к нему сдержанно, и особенно коллеги.
Художник А. А. Иванов, автор знаменитого полотна «Явление Христа народу», отмечал: «Воду здесь никто не пишет так хорошо, как Айвазовский». Посетители
музеев и выставок при первом взгляде на картины «Девятый вал», «Буря у мыса
425
Айя», «Черное море», «Чесменский бой», «Среди волн» безошибочно
определяли: это — Айвазовский.
Единственным человеком, который видел, как работает художник, был внук
— маленький Костя, сын его дочери Жанны и корабельного инженера
Константина Николаевича Арцеулова. Так что, если говорить о наследственных
способностях человека, есть все основания полагать, что и техническое и
художественное дарования были заложены в будущем летчике, конструкторе и
художнике генетически, от рождения.
«Я родился и вырос в Крыму, — писал впоследствии в автобиографии К. К.
Арцеулов. — Детство провел в доме моего деда, художника Айвазовского, до его
смерти в 1900 году».
В некоторых источниках (например, «Краткой записке о службе военного
летчика XVIII корпусного авиационного отряда прапорщика 12-го уланского
Белгородского полка Арцеулова К. К.») местом рождения Константина
Константиновича назван Петроград. Но это ошибка. По всем данным, включая
собственноручно написанную им биографию, он родился в Ялте. И на всю жизнь
сохранил привязанность к Крыму, его природе, горам, пескам, теплому морю.
Много лет спустя в беседе с космонавтом (и тоже художником)
Джанибековым К. К. Арцеулов рассказал, что в мастерской деда сам не рисовал, был только зрителем. Однако, как оказалось, зрителем весьма внимательным.
Однажды художник разговаривал с зятем, отцом Арцеулова. Айвазовский
показал только что законченную картину «Среди волн». Зять заметил, что
изображенная па заднем плане лодка нарисована неправильно, и выразил
удивление по поводу того, как «это корыто с людьми держится на поверхности».
Айвазовский — по свидетельству Константина Константиновича, человек по
характеру горячий — критику зятя решительно отверг: все, мол, написано так, как нужно. Однако, поостыв, видимо, решил все-таки мнением
профессионального корабельного инженера не пренебрегать. Во всяком случае, на следующий день юный Арцеулов обнаружил, что лодки, ставшей предметом
спора, на картине больше нет.
Правда, со временем злополучная лодка вновь проступила через верхний
слой краски, но то было значительно позднее. Этот случай Арцеулов вспоминал
не
426
раз. С его слов он был описан художником Н. С. Барсамовым в книге
«Айвазовский в Крыму».
Когда Айвазовский умер, его внуку Косте было всего девять лет — он
родился 29 мая 1891 года. Но, видимо, впечатления раннего детства оказались
достаточно сильными. Слившись с природными способностями, они очень рано
вызвали у мальчика тягу к рисованию. И занятия живописью, то уступая
главенствующее место в трудах и помыслах Арцеулова авиации, то снова
выдвигаясь на первый план, прошли через всю жизнь Константина
Константиновича. Хотя если бы существовали весы, на которых можно было бы
взвешивать деяния человеческие, то чаша с авиационными свершениями
Арцеулова, наверное, перевесила бы чашу его живописных достижений. К тому
же едва ли не все, изображенное К. К. Арцеуловым на холсте, картоне, бумаге, —
это полеты, небо, воздух, В художнике Арцеулове всегда жил авиатор. Как, впрочем, и в авиаторе — художник.
Много лет спустя он писал одной из своих корреспонденток — Л. А.
Козючиц: «По моему мнению, профессии художника и летчика близки друг
другу, потому что во многом требуют от человека одних и тех же врожденных
или приобретенных черт и качеств: чувства пространства, движения в нем, темпа
и ритма его, глазомера и тонкого чувства цвета, наблюдательности, аналитического отношения к обстоятельствам в работе, романтизма и
предприимчивости, эмоциональности и глубокого знания своего ремесла.