Избранное. Том 1
Шрифт:
Вопреки обычаю, Цзинь Шужэнь принял его немедленно.
— Прошу, генерал, садитесь, — указал он на кресло.
— Благодарю вас.
— Вы проявили похвальное усердие при подавлении турфанского мятежа. Надеюсь, так же усердно будете действовать и против. Ходжанияза…
— Простите, ваше превосходительство, но я к вам по другому делу.
— Что вы сказали? — растерянно переспросил Цзинь Шужэнь.
— Прочтите. — Папенгут протянул красный конверт.
У перетрусившего Цзинь Шужэня от недоброго предчувствия затряслись
«Ваша власть, как прогнивший халат, трещит по всем швам. Не пытайтесь залатать дыры — вы обречены. Оставить Синьцзян в Ваших руках — значит потерять Синьцзян. Пока не поздно, уйдите сами. На размышление — два часа».
Цзинь Шужэнь растерянно уставился на Папенгута.
— Вы окружены, ваше превосходительство…
— Окружен?
— Да. Цзинь Чжун объявил военное положение и окружил вашу резиденцию.
— Подлецы! — обессиленно захрипел Цзинь Шужэнь. — Они воспользовались отсутствием Шэн-цаньмоучжана!
— Сопротивление бесполезно. В руках Цзинь Чжуна вся пятнадцатая бригада.
— Нет, нет! Я не допущу, чтобы меня сожрали волки, которых я сам вскормил… Я их накажу!
Папенгут усмехнулся и направился к двери. У порога он сказал:
— Подумайте хорошенько, ваше превосходительство. Чтобы потом не раскаиваться! — и вышел.
«Безродный пес… советует сдаться… Нет, нет! Это тяжелее смерти…» Цзинь Шужэнь вызвал начальника охраны и приказал готовиться к отражению штурма ямыня.
Через два часа части Цзинь Чжуна открыли огонь по ямыню.
С каждой минутой перестрелка усиливалась. В бой вступила артиллерия. Первые снаряды разорвались во дворе резиденции. В окнах спальни Цзинь Шужэня посыпались стекла, а само здание вздрогнуло от разрывов. Председатель забился в угол и, обхватив руками фигурку медного божка, жалобно причитал.
Маузеристы его охраны в это время старались отразить натиск частым огнем из-за стен, но превосходящие силы наступавших подбирались все ближе к резиденции. Наконец один из снарядов угодил в западные ворота ямыня и разнес их. Пулемет на воротах замолк, маузеристы в панике побежали. Наступавшие начали взбираться на стены, как вдруг прозвучала команда о прекращении огня и отступлении. Прекратились орудийные залпы, утихли пулеметы и винтовки. Наступила гнетущая тишина.
Через четверть часа двое верховых остановились перед северными воротами резиденции.
— Откройте! — закричал один из всадников. — Я с письмом от Шэн Шицая!
Начальник охраны подошел к воротам и, удостоверясь, что прибывший действительно адъютант Шэн Шицая Лю Бин, впустил его. Лю Бин прошел в кабинет Цзинь Шужэня. Тот молился медному божку:
— Ты всемогущ… Сжалься над нами… дай моей охране силы продержаться до рассвета, пока прибудет Шэн-цаньмоучжан!
— Шэн-цаньмоучжан прибыл! — Лю Бин не смог удержаться от смеха при виде напуганного
— Шэн-цаньмоучжан? — сразу оживился Цзинь Шужэнь и радостно сжал руки Лю Бина. — Где мой защитник?
— На северных холмах.
— Почему не входит в город?
— Он окружил части Цзинь Чжуна, вынудив прекратить штурм резиденции.
— Немедленно передайте мой приказ Шэн-цаньмоучжану: пусть в пух и прах разнесет Цзинь Чжуна!
— Я попросил бы вас сначала ознакомиться с этим письмом…
Прочитав письмо, Цзинь Шужэнь в изнеможении опустился на диван. Там было написано:
«Не пытайтесь удержать подпорками развалившееся здание. Немедленно отдайте правительственную печать. В противном случае — пеняйте на себя!»
— Лучше сдайтесь по-хорошему, другого выхода нет! — тоном приказа заявил Лю Бин. Потерявший все в эти несколько минут, лишившийся речи Цзинь Шужэнь показался ему жалким.
— Шэн-цаньмоучжан, — продолжал Лю Бин, — обещает полную неприкосновенность вашего личного имущества. Я гарантирую вам жизнь и безопасность до самой границы…
— Хе… — вздохнул Цзинь Шужэнь. В этом вздохе прозвучали безысходное горе, обида, сожаление. Он обессиленно махнул рукой в направлении стола.
Лю Бин выдвинул ящик, достал обернутую в белое большую, как копыто лошади, печать.
— Готовьтесь в путь, Цзинь Шужэнь! — С этими словами он покинул кабинет.
Шэн Шицай через свою агентуру заранее узнал о намерениях Цзинь Чжуна. Он тайно прибыл из Гучена с верными ему войсками, обосновался в непосредственной близости от Урумчи и внимательно следил за развитием событий. Когда Цзинь Чжун начал штурм резиденции Цзинь Шужэня, Шэн Шицай приказал окружить мятежные части и потребовал прекратить «враждебные действия против главы провинциального правительства».
Появление Шэн Шицая Оказалось неожиданным для Цзинь Чжуна. Он растерялся, не зная, что предпринять, приостановил штурм ямыня и отправил на переговоры с Шэн Шицаем Папенгута.
— Я вас вооружил, поставил на ноги, а вы бросились в объятия Цзинь Чжуна… — холодно встретил Шэн Шицай Папенгута.
— Мне пришлось пойти на временное соглашение с ним, потому что…
— Понятно. Теперь вы готовы пойти на соглашение со мной, так?
— Я всегда с вами, я ценю и храню нашу прежнюю дружбу, уважаемый цаньмоучжан.
Шэн Шицая, разумеется, не обманула эта наивная попытка выкрутиться из неловкого положения, он лишь подумал про себя: «Теперь будешь служить мне, а появится более сильный соперник — переметнешься к нему, двурушник», — и бросил на Папенгута полный ненависти взгляд.
Вошел Лю Бин и положил на стол печать.
— Перетрусил старик. И все же мне его жаль, — проговорил Шэн Шицай, взяв в руки печать.
— Страшно перепуган, — подтвердил Лю Бин, изобразив трясущегося Цзинь Шужэня.
Шэн Шицай улыбнулся: