Избранное. Том 1
Шрифт:
В своей коляске подъехал Юнус вместе с друзьями Садыком и Муталлибом. Они попытались пройти поближе к ораторам, но это не удалось. Тогда они вернулись к коляске и встали на нее, стараясь с возвышения рассмотреть, что творится.
— Конечно же, это дело красных! — заявил Юнус.
Муталлиб ответил:
— Это страшно. Народ способен на все… Если гнев его усилится…
— А вы станьте его вождем… — ехидно предложил Юнус.
Муталлиб отпарировал:
— Нам с вами никогда не удастся повести за собой народ!
— Если это превратится в бунт,
К ним донесся крик очередного оратора:
— Сколько еще угнетатели будут мучить нас?
«Молодец!» — одобрил его про себя Юнус, а Муталлиб толкнул Садыка:
— Да-а… Речи приобретают серьезный характер. Чем все это кончится?
Садык не успел ответить. Раздался крик:
— Люди! Пойдем к губернатору!
— Пошли!
Над толпой взметнулось знамя со звездой и полумесяцем, и люди двинулись по улице за знаменосцем, подобно тому как отара овец идет за козлом.
— Это уже лишнее. Может плохо кончиться, уедем отсюда, — начал тормошить своих друзей Садык.
Взмыла вверх и разлилась по толпе широко известная, запрещенная властями песня.
Мы сыны родины, Народные барсы…Неорганизованное вначале шествие на глазах превратилось в могучую, стройную, монолитную колонну, направлявшуюся к ямыню — резиденции военного губернатора. Юнус перепугался. «Как бы затеянная мной игра не обернулась бедой!» — подумал он в страхе. Друзья поспешили уехать.
А многострадальный народ, долго переносивший гоминьдановское иго, теперь как бы расправлял плечи, изливая свое возмущение в лозунгах.
— Долой гоминьдановских разбойников!
— Пусть убираются с нашей земли!
В колонне шли Зикри, Касым и их друзья, такие же молодые парни. Все они участвовали в распространении листовок Замана.
— Куда исчез Заман? — спросил Зикри у Касыма. Он был встревожен.
— Не знаю. Не видел его сегодня.
— Кто затеял все это?
— Клянусь богом, не понимаю.
— Не Заман ли, а?
— Нет. Но какие-то зачинщики тут есть.
— Одного из выступавших я узнал. Он человек Юнуса.
— А ты не ошибся?
— Кто знает… — покачал головой Зикри.
— Лучше найди-ка Замана.
— Попробую. — И, отделясь от толпы, Зикри побежал.
Тем временем колонна остановилась перед ямынем. Послышались крики:
— Пусть выйдет к народу губернатор!
— Пусть выйдет! Пусть выйдет!
— Губернатора!
— Сам не выйдет — выведем! — подстрекал кто-то.
Народ заволновался еще сильнее.
— Не будем упускать момент, — сказал друзьям Касым и взобрался на каменного льва перёд воротами. Его охватило такое волнение, что он не сразу смог заговорить.
— Дорогие соотечественники! — наконец крикнул Касым. — Во всех уголках нашего края поднимаются знамена освобождения… Если мы не будем сражаться за свободу сами, то никто нам ее не даст!
— Правильно говорит! —
— До каких пор будем прятать голову? — продолжал Касым. — Так мы никогда не избавимся от рабства!
— Молодец! Настоящий джигит! — вновь раздались голоса, и толпа всколыхнулась. Пламенные слова Касыма придали ей энергии. Откуда-то появились камни, ими начали бить в запертые ворота ямыня.
В эту самую минуту с крыш ударили по толпе заранее установленные там пулеметы. Раздались вопли раненых, люди в ужасе кинулись прочь, давя друг друга. Навстречу им из прилегающих улиц вынеслись вооруженные всадники, рубя шашками направо и налево, сбивая бегущих лошадьми. Ворота ямыня распахнулись, и оттуда хлынули с винтовками наперевес пешие солдаты. Они избивали и связывали всех, кто попадал им в руки…
В этой кровавой трагедии десятки людей были убиты, сотни ранены, многие схвачены. Среди арестованных оказались Касым и его друзья.
Так Шэн Шицай «предотвратил» назревавшее в Кульдже народное восстание.
Глава восемнадцатая
Черные клубки облаков словно гнались друг за другом. Казалось, им не хватает места на небе и они вот-вот продолжат погоню на земле, где померкли все краски, кроме навевавшей грусть желтизны. Листья на деревьях и кустах пожелтели, малейший ветерок срывал их с веток, и, покружившись в воздухе, они падали на землю, устилая ее слой за слоем. Вершины гор окутались, будто чалмой, белыми облаками. А у берегов горной речки искрились прозрачные горошинки льдинок. Все напоминало о том, что скоро наступит хмурое зимнее безмолвие.
Таким же хмурым и безрадостным было настроение Замана и его друга Рози, уже несколько дней пробиравшихся по безлюдным тропам.
— Мы не сбились с пути, Рози-ака? — спросил Заман, когда вдали зачернели кустарники.
— По этим дорогам я пройду даже с завязанными глазами, — шутливо похвастал Рози, хотя дорога измучила и его. — Мы идем правильно: видите, справа — горы Богдо, а слева степи Идигуша. А эти темные кусты впереди расположены под небом Турфана.
За прошедшие несколько дней Заман и Рози добрались от Кульджи до Турфана. Они миновали Аралтюбе, прошли долиной Юлдуза, перевалили через горы и вышли к Турфану. Они торопились в Кумул, к восставшим:-пусть будет, что будет, лишь бы оказаться рядом с Пазылом, пусть смерть, но после того, как удастся выпустить по врагу хотя бы пулю…
Заман думал о том, что произошло в Кульдже: «Был бы я рядом с Касымом и друзьями, может, и не случилось бы такой беды… Что с ними будет? Эх и дурак же я!.. Так сглупил… Сам все испортил. Как посмотрю в глаза Пазылу-ака? Из-за кого пострадали невинные люди, из-за кого, безмозглый Заман?»
— Эй, джигит, погрузившийся в реку дум! — ткнул Замана концом кнута Рози. — Ну зачем так! Теперь хоть о камень бейся головой, не поможешь!
— Если б выдали меня Юнусу, легче было бы, чем сейчас.