Избранное
Шрифт:
– Есть, - кричит, - заземление!
А в это время Никифор, отдав конец провода с катушки товарищу,
вскарабкался по откосу на холм. Катушку он взял на ремень, перекинул
ее за спину, как сумку. На локоть поддел второй телефонный аппарат.
Я выпрыгнул из вагона и побежал вслед за ним.
– Куда линию?
– спросил Никифор, оборачиваясь ко мне.
Я указал ему на два деревца. Деревья были высокие, ветвистые и
сразу бросились мне в глаза.
"Только как же перебежать туда? Местность открытая..." Но не
успел я прикинуть дорогу, как Никифор, прихлопнув на голове свою
фуражку, бросился к деревьям напрямик.
– Стой!
– я поймал его сзади за пояс.
– Не видишь - башня? А если
у них там наблюдатель?
Никифор попятился и сразу присел на корточки.
– А я и не заметил, что башня, - сказал он, смутившись.
– Тогда в
обход надо, по-за холмами.
И он, вобрав голову в плечи, пустился выписывать лабиринты,
пробираясь к деревьям по складкам местности. Катушка у него за спиной
застрекотала, как швейная машинка. Виток за витком ложился на землю
черный провод и стрункой вытягивался в траве.
Я тоже побежал, согнувшись в три погибели и совсем припадая к
земле в открытых местах. "Ну, - думаю, - если нас обнаружат с башни,
сразу разнесут деревья в щепки, и тогда прощай весь мой план!"
Но все обошлось благополучно. Когда я, запыхавшись, подбежал к
деревьям, линия была уже готова. Никифор сидел, сложив ноги калачиком,
и подкручивал отверткой винты на своем аппарате. Я прислушался. Все
было тихо; радостно сознавать, что бросок удался. Но главное еще
впереди... Однако здорово же я осмелел: сразу в артиллерийские
наблюдатели! А что было делать? Рискуй. Как говорится - пан или
пропал...
Я выбрал дерево повыше - это был клен - и начал взбираться. Лез
тихо, точно кошка, прячась за ствол и боясь пошевелить ветку. Ползу
все выше, выше. Вот уже открылась вся целиком башня водокачки. Вот и
крыша вокзала, и знакомые белые трубы над крышей... Я выбрал надежный
сук, подтянулся к нему на руках и сел. Осторожно раздвинул ветки,
отщипнул несколько листочков, которые мешали смотреть, и выглянул.
Станция была как на ладони. Только отсюда она казалась маленькой,
словно вся съежилась. Сколько же до нее верст?.. Я осторожно вытянул
вперед руку и поставил перед собой торчком большой палец. Это наш
саперный дальномер.
Когда нужно определить расстояние, наводишь большой палец на
какой-нибудь предмет определенной высоты (лучше всего на дерево:
каждому из нас примерно
тополь). Наводишь и смотришь: если, к примеру, тополь, на который ты
нацелился, кажется тебе с палец ростом - значит, до него примерно сто
саженей; если вдвое меньше пальца - значит, двести саженей; если
только с ноготь - расстояние четыреста саженей. А уж если меньше ногтя
– версты.
Удобная эта мерка, всегда при тебе. И расстояние довольно верно
показывает. Только ноготь на большом пальце должен быть всегда
одинаковой длины. Когда я служил в саперах, я постоянно об этом ногте
заботился.
Сейчас мой дальномер показал мне две с половиной версты.
Я навел потихоньку бинокль и сразу увидел, что станция не пуста.
За ночь там появились какие-то серые вагоны.
– Ах вы, гадюки!.. Уж и поезда на станцию привели. Значит,
починили мои стрелки...
Посмотрел я с дерева вниз, нашел глазами красноармейца. Он сидел
по-прежнему в траве и нажимал пальцем на кнопку аппарата, проверяя
вызов-зуммер.
– Телефонист, - шепнул я.
Не слышит.
– Телефонист!
– позвал я громче.
– Никифор!
Красноармеец быстро вскинул голову, привстал.
– Есть, товарищ командир, - отозвался он, - связь действует.
– Вызовите бронепоезд. Во-первых, скажите, чтобы матрос сел к
аппарату и не отходил. Во-вторых...
Красноармеец ждал, что сказать "во-вторых".
– Скажите, чтобы навели пушку для обстрела вокзала. Дистанция...
Тут я запнулся. Как же это сказать? Расстояние-то я примерно знаю
– около двух с половиной верст. Но ведь на пушке не версты, а
деления... Сколько же это делений?
– Товарищ телефонист, - начал я опять.
Красноармеец смотрел мне в рот.
– Ну, спросите их, с каких делений стреляла пушка в последний
раз!
– крикнул я и вытер рукавом вспотевший лоб.
Красноармеец наклонился к трубке и заговорил, прикрывая сбоку рот
ладонью. Потом он поднял голову и доложил:
– Матрос у телефона, товарищ командир. Стреляли, говорит, с
восьмидесяти трех делений, только вы приказали отставить.
– Так, - я устроился поплотнее на суку.
– Слушать мою команду!
– "Слушать мою команду!" - повторил красноармеец в телефон.
– Для проверки - восемьдесят три деления. Огонь!
– "Для проверки - восемьдесят три деления. Огонь!" - крикнул
красноармеец, припав к телефону.
В стороне, где стоял бронепоезд, бухнуло. Я невольно обернулся на