Избранное
Шрифт:
кликнуть клич - и рабочая масса, что в Ленинграде, что в Харькове, что
у Кавказского хребта или на Дальнем Востоке, живо прочешет все
километры частым гребешком!
Под этот свой "частый гребешок" рабочий с Кировского завода
собрал наибольшие аплодисменты.
Совещание проголосовало за поиски броневика. "Пусть это станет
делом чести каждого ленинградца", - было сказано в выпущенном
обращении.
x x x
цепочкой по липовой аллее. Шли, замедляя шаг. Казалось, люди жадно
вдыхают запахи зелени перед тем, как выйти на городскую площадь.
– Дядя Егор, может, отдохнем? - Домокуров придержал Лещева за
локоть.
– Я что-то устал... Или спешишь?
Лещев усмехнулся в усы.
– А куда мне спешить? Стариковские годы не торопкие...
Свернули с аллеи в сквер.
Вокруг свежие, без пылинки на листьях, кусты жасмина, акации,
боярышника. Клумбы, как огромные букеты цветов. Аккуратно разбитые
гравийные дорожки.
По краям сквера высился плотный зеленый вал насаждений, который
настолько скрадывал городской шум, что мнилось, будто только и звуков
на свете, что журчанье фонтана...
Садовая скамья оказалась удобной, глубокой, и Сергей, садясь,
расслабленно потянулся, с наслаждением закрыл глаза.
Какой бурный день, сколько переживаний!.. Но было радостно
сознавать, что и он, Домокуров, причастен к одержанной на совещании
победе. "Вот когда двинутся ленинградцы в большой поход на поиски
броневика!"
Дядя Егор, показалось Сергею, не в духе. Молчит. А заговорил - в
голосе обида.
– Конечно, Серега, у тебя делов да делов, это мне понятно...
Он распустил досаждавший ему галстук и снял его через голову, как
хомут снимают, расстегнул пиджак и передохнул с облегчением.
– Это мне все понятно, - повторил он.
– А все ж таки наведался бы
хоть для ради Дуняши...
– Да, да, непременно! - воскликнул Домокуров, чувствуя, что
краснеет под укоризненным взглядом старика. - Непременно! Вот выберу
вечерок... Дуняша-то небось уже большая?
Старик и реками развел.
– Да ты што, Серега? Окончательно заработался? В школе она -
старшая пионервожатая и физрук вдобавок. Сама добилась: педагогическое
училище с отличием!
Егор Фомич повеселел, заулыбался, принялся рассказывать об
успехах племянницы.
– В комсомольском комитете она там у них, комитетчица. Рейды там
разные, активы. А в молодежные походы и меня водит - выковыривает,
понимаешь ли, старика из теплой домашности... Приходи, Серега,
повидайся. Дуняша будет
Домокуров поднялся со скамьи:
– Ну что ж, отдохнули - пора и к делам возвращаться.
Встал и Егор Фомич. Расправил плечи.
– Кино не кино, - сказал Сергей на прощанье, - а искать броневик
я твою Дуняшу приспособлю. Тем более - комсомолка. Так ей и скажи,
пусть готовится.
x x x
А Сергей никак не мог представить себе девушку иначе, чем
виденным им когда-то голенастым подростком. И не без любопытства
поехал навестить старика.
Жил Егор Фомич бобылем за Нарвской заставой, в старом,
облупленном доме. По сути дела, была это лишь комната в одно окно, с
громоздкой русской печью, за которой где-то в щели поскрипывал
сверчок.
Егор самолично топил эту печь, любил, чтобы было жарко, ходил
дома в исподнем и босиком. Девушка отделила себе занавеской уголок.
Ища номер дома, Сергей глаза проглядел: не над каждыми воротами и
жестянка. Наконец поднялся по лестнице, где в нос ударил кошачий
запах, нашарил в темноте обитую войлоком и рогожей дверь. Дернул за
проволочную петлю, внутри прогремел колокольчик.
Тут же дверь распахнулась настежь.
Босая, с голиком в руке, в луже мыльной пены стояла девушка.
Стройная, красивая. Но едва это заметил Домокуров, как в глазах
девушки вспыхнул злой огонек и словно сжег всю ее привлекательность -
на Домокурова воззрилась дурнушка.
– Что надо-то?
Это "что" прозвучало как "чо" из уральского говора.
– Я...
– Сергей почему-то сконфузился.
– Я к Егору Фомичу.
– Дома нет.
– А где же он?
– Мне не сказывается!
Сергей молчал в раздумье.
– Не засть, квартиру выстудишь! - И перед парнем, обдув его
ветром, дверь захлопнулась. Он отшатнулся и пощупал нос: спасибо,
уцелел... Рассмеялся: "Ого, к этакой не подступись!.." Но встреча эта
раззадорила парня. Решил дождаться дядю Егора снаружи. "Не я буду,
если не нокаутирую эту уралочку!"
Впоследствии Лещев, наведенный Сергеем на разговор о его
племяннице, понял юношу с намека и сказал:
– А для чего роза обрастает шипами?
И разъяснил свой афоризм так: в районе их жительства "хватает,
как выразился Фомич, заставских нахалов". Вот девушка и развила в себе
способность обороняться.
Когда Лещев, постучавшись в ту же дверь под рогожей, спросил:
"Можно ли? Мы вдвоем", девушка отозвалась: "Щи еще в печке не упрели"