Избранное

Бенсон Э

Доктор Тисдейл был холостяком, не стесненным в средствах, и жил в светлом, просторном доме на Бедфорд-сквер, где о приготовлении ему пищи заботилась кухарка, - само совершенство, - а обо всем остальном, что касалось его особы, - ее муж. У него не было острой необходимости вести практику, и он исполнял работу в тюрьме исключительно ради изучения сознания преступников.

Большинство преступлений, - то есть нарушений норм поведения, выработанных человечеством для сохранения собственного существования, - как он считал, совершаются либо в результате каких-либо нарушений сознания, либо от недостатка жизненных средств. Кражи, например, по его мнению, ни в коей мере не являлись только следствием нарушения сознания; иногда, разумеется, они вызваны отсутствием чего-либо

необходимого для жизни, но большей частью совершаются по причине какой-нибудь пока еще не в достаточной мере исследованной болезни мозга. Наиболее очевидные случаи носят название клептомании, но он был убежден, что множество других, по виду вызванных физической потребностью, не до конца определяются ею. А именно, те случаи, когда рассматриваемое преступление сопровождается актом насилия, и именно в эту категорию он занес случай, возвращаясь вечером домой, на завершающей стадии которого он присутствовал сегодня утром. Преступление было отвратительным, особая нужда в деньгах отсутствовала, и жуткая неестественность совершенного проступка предполагала для доктора, что он имел дело скорее с сумасшедшим, чем с преступником. Он был, насколько известно, человеком тихим и обходительным, хорошим мужем, общительным соседом. И вдруг совершил преступление, одно-единственное, разом поставившее его вне общества. Поступок, столь чудовищный, что вне зависимости от того, был ли он совершен сумасшедшим или преступником, ему не было места на земле, равно как не было места на земле для того, кто его совершил. И все-таки у доктора оставалось чувство, что он был бы в большей степени согласен с правосудием, если бы осужденный признал свою вину. Он был абсолютно уверен в его виновности, но ему хотелось бы, чтобы, после того как последняя надежда угасла, преступник сам признал справедливость наказания.

В тот вечер он ужинал в одиночестве, после чего расположился в примыкающем к столовой кабинете, но так как желание читать отсутствовало, он устроился в большом красном кресле напротив камина, предоставив мыслям возможность самим выбирать тему для размышления. И почти сразу же испытал странное ощущение, аналогичное испытанному утром, когда он почувствовал присутствие рядом с собой духа Линкворта, хотя жизнь в теле остановилась час назад. Это не было в первый раз, подобные ощущения ему приходилось испытывать и прежде, особенно в случаях внезапной смерти, но, казалось, оно никогда не было таким ярким, как сегодня. Тем не менее, причиной этого чувства, по его мнению, были вполне естественные психические причины.

Душа - следует заметить, что доктор был верующим в загробную жизнь, а также верил, что душа некоторое время остается на земле после смерти физического тела, - не смогла или не захотела полностью покинуть его по каким-то причинам и еще некоторое время будет находиться поблизости от него.

Часы досуга доктор Тисдейл нередко посвящал изучению оккультных наук, поскольку, как и большинство современных опытных врачей, совершенно ясно сознавал, сколь узка граница раздела между душой и телом, и как огромно влияние нематериального на материальное; так что не представляло особой трудности, по его мнению, в общении бесплотного духа непосредственно с теми, кто пока еще пребывает в физическом теле и материальном мире.

Его размышления, начавшие было складываться в определенной последовательности, были прерваны. Прозвенел звонок телефона, стоявшего у него под рукой на столе, однако не с обычной настойчивостью, а очень слабо, словно в сети упало напряжение или же сломался механизм. Тем не менее, это, вне всякого сомнения, определенно был звонок, он встал, понял трубку и поднес ее к уху.

– Да-да, - сказал он, - кто это?

В трубке что-то невнятно, едва слышно, прошелестело.

– Я вас не слышу, - сказал он.

Опять неразборчивый шепот. И затем полная тишина.

С полминуты он стоял и вслушивался, но не услышал ничего, кроме обычного треска, свидетельствовавшего, что он все еще соединен с каким-то другим телефонным аппаратом. Потом он положил трубку, позвонил на телефонную станцию

и сообщил свой номер.

– Не могли бы вы сказать мне, кто только что звонил по моему номеру?
– спросил он.

После небольшой паузы, ему ответили. Звонок был из тюрьмы, где он работал.

– Соедините меня с ними, пожалуйста, - попросил он.

Это было сделано.

– Вы только что звонили мне, - сказал он, когда трубка на другом конце была снята.
– Это доктор Тисдейл. Я не расслышал, что вы хотели мне сказать.

Голос, ответивший ему, был хорошо различим.

– Это какая-то ошибка, сэр, - ответили ему - Мы вам не звонили.

– Но на станции мне сказали, что звонок был именно отсюда, три минуты назад.

– На станции ошиблись, сэр, - ответил голос.

– Очень странно. Ладно, спокойной ночи. Охранник Дрейкотт, если не ошибаюсь?

– Да, сэр. Спокойной ночи, сэр.

Доктор Тисдейл опять уселся в свое кресло, еще менее расположенный читать, чем прежде. Он опять на некоторое время отпустил свои мысли в свободный полет, но они упорно возвращались к странному происшествию с телефонным звонком. Случалось, что звонили по ошибке, бывало что и его станция соединяла не с тем номером, по которому он звонил, но в этом тихом звонке и невнятном шепоте на другом конце провода содержалось нечто, натолкнувшее его на весьма любопытные размышления, и вскоре он обнаружил себя расхаживающим взад и вперед по комнате, предаваясь самым нелепым мыслям.

– Но ведь это невозможно, - вслух произнес он.

На следующее утро он, как обычно, отправился в тюрьму, и снова испытал странное чувство присутствия чего-то невидимого. У него и прежде случались странные психические переживания; он знал, что является медиумом - то есть одним из тех, кто способен, при определенных обстоятельствах, воспринимать сверхъестественные впечатления, отголоски невидимого мира, окружающего нас. Сегодня утром это было ощущение присутствия человека, на казни которого он присутствовал вчера. Особенно сильно оно чувствовалось в маленьком дворике тюрьмы и когда он проходил мимо двери камеры смертников. И было оно настолько сильным, что он не удивился бы, если бы увидел фигуру мужчины, а когда он выходил через дверь в заднем конце коридора, то обернулся, ожидая, что увидит его воочию. И еще - все это время он испытывал страх, ледяной рукой сдавливавший ему сердце. Это невидимое присутствие странным образом тревожило его. Эта мятущаяся душа чего-то хотела от него. Он ни на минуту не сомневался, что его ощущение реально, что это не игра воображения, не созданный им самим призрак, в реальности которого он себя убедил. Душа Линкворта была здесь.

Он прошел в тюремный лазарет и несколько часов работал. И все это время ощущал незримое присутствие рядом с собой, хотя ощущение это было слабее, чем в иных местах, непосредственно связанных с Линквортом. Прежде чем уйти, для того, чтобы проверить свою теорию, он заглянул в помещение, где был приведен в исполнение приговор. Лицо его стало бледным, он поспешно вышел, прикрыв за собой дверь. На верхней ступеньке адской машины он увидел фигуру с надвинутым капюшоном, связанную, но едва видимую и не совсем четких очертаний.

Но он видел ее, в этом не могло быть никаких сомнений.

Доктор Тисдейл обладал крепкими нервами, и почти сразу пришел в себя, устыдившись мгновенного страха. Шок, заставивший побледнеть его лицо, был результатом скорее стресса, чем страха, но как бы ни был он увлечен исследованиями психических явлений, он не мог заставить себя вернуться. Точнее, мозг отдавал команды, но тело отказывалось повиноваться. Если эта несчастная душа, так привязанная к земному, имеет что-либо сообщить ему, он бы предпочел, чтобы это было сделано на расстоянии. Но, насколько он мог понять, мест, где бы это могло произойти, было немного. Прежде всего это тюремный двор, камера смертников, помещение, где был приведен в исполнение приговор, в меньшей степени - тюремный лазарет. На ум ему пришла новая мысль, и он, вернувшись в свою комнату, послал за надзирателем Дрейкоттом, который вчера вечером отвечал ему по телефону.