Избранное
Шрифт:
— Даже без Вергилия?
— Да.
— Так они и поверили, что я просто турист!
— Надо внедриться. Этот Торриани говорит — он только заглянул туда, — что внешне там все как у нас, и люди из плоти и крови, не то что у Данте. Одеты, как мы. Он говорит, что и город в точности как у нас, электрическое освещение, автомобили… так что смешаться с толпой, затеряться довольно легко, но, с другой стороны, попробуй потом докажи, что ты иностранец…
— Вы хотите сказать, что меня станут поджаривать?
— Вздор! Кто в наше время
— А напарник Торриани… отчего же тогда он не вернулся?
— Кто его знает… может, заблудился… не нашел выхода… а может, ему там понравилось…
— Но почему именно в Милане, и больше нигде?
— Да нет, эти дверцы, судя по всему, есть в каждом городе, только никто о них не знает… или не говорит… И все-таки, согласитесь, не каждому журналисту выпадает такая удача.
— Это уж точно… Но кто поверит? Нужны доказательства. Фотографии по крайней мере.
Я заметался. Шутка ли — перед тобой открывается та самая дверь. И теперь уже нельзя достойно выйти из игры — это выглядело бы позорным дезертирством. Но мне было страшно.
— Послушайте, Буццати, не будем пороть горячку. Я сам еще не до конца уверен. Во всей этой истории много непонятного, не говоря уже о неправдоподобности в целом… Почему бы вам лично не побеседовать с этим Торриани?
Он протянул мне листок. Это был адрес.
Я отправился разыскивать Торриани, работавшего на строительстве Миланского метрополитена и, как выяснилось, случайно обнаружившего под землей дверцу в Ад.
Жена Торриани, как сказал главный редактор, была дочерью старого экспедитора нашей газеты: от него мы и узнали адрес.
Фурио Торриани жил с женой и двумя детьми на улице Сан-Ремо, 32, в районе Порта-Виттория. Он сам открыл мне.
— Пожалуйста, профессор, — пригласил он меня в гостиную, — но боюсь, что…
— Я не профессор и очень прошу извинить за беспокойство. Я получил задание…
Он был довольно высок и плечист. На вид лет сорок. Костюм из твида, белая рубашка, тонкие холеные руки; из кармана пиджака торчала логарифмическая линейка.
И это рабочий? На самом деле он оказался не рабочим, а промышленным экспертом, консультантом фирмы подрядчика, занимающейся подземными работами. Открытое волевое лицо уроженца Падуи, беззаботная улыбка, мощные, как у боксера, запястья. Совсем не похож на человека из преисподней.
— Прошу вас… нет, лучше в то кресло… хочу сразу же предупредить, что…
— Не торопитесь говорить «нет», синьор Торриани, мы только хотели…
Он рассмеялся.
— Право же, я никак не могу взять в толк, каким образом могли распространиться подобные слухи.
— Так это неправда? — Я почувствовал громадное облегчение. Значит, все это бред, выдумка, и моя адова командировка рассеялась
— Прямо диву даешься! Поверьте, ни я, ни жена никому ни слова… одному богу известно, откуда пошли эти слухи! Да еще с такими подробностями! Будто мой приятель вошел из любопытства и не вернулся.
— А кто он, этот ваш приятель?
— Да нет никакого приятеля и не было никогда!
— Простите, синьор Торриани, но ведь нет дыма без огня…
— Дыма без огня? Ха-ха-ха, великолепно! — Он пристально посмотрел на меня и заразительно рассмеялся.
Я встал с кресла, ощущая поразительную легкость, как после визита к врачу, к которому идешь с внутренней дрожью и страхом, а он говорит, что все в порядке. Наконец-то я задался вопросом, каким образом главный мог принять всерьез подобный вздор и как я сам мог в это поверить. Ад в Милане? Дверь в Ад в столице экономического чуда? Мне захотелось курить.
— Еще раз извините за беспокойство. Такая уж у нас профессия…
— Ну что вы, какое беспокойство, напротив, очень рад был познакомиться.
И тут, случайно бросив взгляд на маленький столик, я увидел старое издание «Божественной комедии» с иллюстрациями Доре. Книга была открыта на том самом месте, где Данте и Вергилий пробираются среди огромных мрачных скал к черному зловещему зеву пропасти.
Это было как набат, как затянувшаяся на шее петля.
Я услышал за спиной приятный голос Торриани:
— Дело было ночью. Работали по сменам… Только что прошел экскаватор, из свежего разреза в земле посыпались камни, грязь, и тут…
— Господи, значит, это правда?
— Ну что вы, профессор, не надо так пугаться. Если хотите, могу точно указать место.
Инженер Миланского метрополитена Роберто Вичедомини, разумеется, не верил ни одному слову в этой истории, и тем не менее он очень любезно согласился сопровождать Торриани и меня к станции на площади Амендолы. Дожди прекратились. Светила прекрасная луна, только-только пошедшая на ущерб. Электронные часы на площади показывали час пятьдесят минут, значит, оставалось десять минут до рокового часа. Дежурный открыл решетчатые ворота центральной лестницы и зажег свет.
Внизу, в вестибюле, все было готово: казалось, вот-вот сюда хлынет шумная суетливая толпа. Но сейчас здесь царило торжественное, впечатляющее безмолвие.
— Красиво, — заметил я, чтобы как-то себя подбодрить. — Великолепная отделка.
Инженер Вичедомини не без иронии обратился к Торриани:
— Ну так где же?
— В конце платформы А, — ответил консультант.
На входе и выходе были установлены контрольные турникеты, поворачивающиеся на сто двадцать градусов; пассажир вставляет билет в специальное отверстие, электронное устройство проверяет билет, штемпелюет его, после чего турникет открывается и пропускает пассажира. Если билет недействителен, срабатывает звуковая сигнализация.