Избранные сочинения в шести томах. Том 2-й
Шрифт:
Почти все скамьи в харчевне уже заполнились гражданами. Темплтона, которые сошлись к очагу «Храброго драгуна», чтобы поделиться новостями.
солдаты там были совсем зеленые. Они шли в атаку даже без барабанов, а это не так-то просто, когда в тебя стреля¬ ют. И дрогнули, только когда убили капитана. А в писании лишних слов нет, и, как бы ты ни спорила, я одно скажу: если кавалерист умеет наносить удар острием сабли, зна¬ чит, его хорошо обучили. И сколько проповедей читалось про слова куда менее важные, чем «острие»! Если бы это слово ничего не значило, можно было .бы просто напксать: «поражал мечом». Чтобы нанести длинный укол, нужно долго практиковаться. Господи помилуй, сколько бы мистер Уайтфилд мог порассуждать о слове «острие»! Ну, вот если бы капитан вызвал драгун, когда поднимал в атаку пехоту, они бы показали врагу, что такое острие меча; ведь, хотя с ними и не было настоящего офицера, все же, мне думает¬ ся, я могу сказать, — тут старый вояка потуже затянул шарф, обвивавший его шею, и выпрямился во весь рост, словно сержант, обучающий новобранцев, — могу сказать, что во главе их был человек, который сумел бы перевести их через овраг. — Да что там говорить! — вскричала трактирщица. — Будто ты не знаешь, что его жеребец хоть и юркий был, как белка, а от пули увернуться не: мог. Ну, да что там... Сколько уж лет прошло с тех пор, как его убили! Жалко, конечно, что не успел он узреть света истинной веры, да господь его, верно, помилует, потому что он умер, сражаясь за свободу. И памятник-то на его могиле поставили пло¬ хонький. Зато на нашей вывеске он очень похож. И я ее не уберу, пока найдется в поселке кузнец, чтобы подправлять крючки, за которые ее прицепляют. Да, не уберу, сколько бы кофеен ни развелось отсюда и до Олбани. Неизвестно, о чем заговорили бы дальше почтенные супруги, но в эту минуту люди, которые сбивали на крыль¬ це снег с обуви, прекратили свое занятие и вошли в зал. Минут через пятнадцать почти все скамьи уже заполни¬ лись гражданами Темплтона, которые
отличался от окружавшего его простого люда, насколько сам не был похож на настоящего джентльмена. На стойке появились большие глиняные кружки с пи¬ вом и сидром. Посетители, передавая их друг другу, разби¬ вались на кучки и начинали беседовать между собой. Никто не пил в одиночку; да и то сказать, на каждую кучку при¬ ходилась только одна кружка, которая ходила вкруговую, причем последний глоток доставался тому, кто оплачивал находящийся в ней напиток. То и дело провозглашались тосты, а порой какой-нибудь шутник, считавший себя редким остроумцем, заявлял: «И пусть он (угощавший) превзойдет своего отца», или: «Пусть он живет, пока все его друзья не пожелают, чтобы он помер». А собутыльники поскромнее удовлетворялись пожеланием: «За ваше здоровье», или говорили еще что- нибудь столь же общепонятное. И каждый раз почтенный трактирщик в ответ на приглашение вроде: «Без вас мы не пьем», должен был, словно королевский кравчий, пригубить разливаемый им напиток; от этого он обычно не отказывал¬ ся и, перед тем как отхлебнуть пива или сидра, восклицал: «Ну, желаю вам!» — предоставляя своим слушателям мысленно закончить эту фразу пожеланием, наиболее для них приятным. Тем временем трактирщица собственноруч¬ но изготовляла всяческие огненные смеси, здоровалась с завсегдатаями и осведомлялась у тех, кто подходил к стой¬ ке, о здоровье их жен и детей. Когда наконец все немного утолили жажду, не за¬ медлил завязаться общий разговор. Вели его доктор и си¬ девший рядом с ним молодой человек, один из двух юри¬ стов поселка, ибо они считались наиболее значительными персонами среди присутствующих, да порой осмеливался вставить словечко мистер "Дулитл, который, по всеобщему мнению, уступал им только в образованности. Стоило юри¬ сту открыть рот, как кругом воцарилось глубокое молча¬ ние, и все внимательно выслушали слова, с которыми он обратился к эскулапу: — Я слышал, доктор Тодд, что сегодня вам пришлось совершить серьезную операцию, что вы благополучно извлекли заряд дроби из плеча сына Кожаного Чулка. — Да, сэр, — ответил доктор, важно задирая свою ма¬ ленькую головку, — мне действительно довелось проделать в доме судьи нечто подобное. Впрочем, это пустяк: было бы куда хуже, если бы дробь попала в грудь или живот. 587
Плечо же не относится к жизненно важным органам, и я думаю, что молодой человек скоро будет здоров. Однако я не знал, что он приходится сыном Кожаному Чулку. В пер¬ вый раз слышу, что Натти был женат. — Не о том речь, — возразил его собеседник, подмиги¬ вая присутствующим. — Я полагаю, вы слышали, что в юриспруденции существует такое понятие, как filius nullius — Да говорите вы по-человечески! — перебила его трактирщица. — Чего это вам вздумалось говорить на индейском наречии среди добрых христиан, пусть даже этот бедный охотник и вправду ничем не лучше диких индейцев! Будем надеяться, что миссионеры со временем обратят их в истинную веру, а уж тогда неважно будет, какого цвета у тебя кожа и что у тебя на голове — шерсть или волосы. — Я говорил по-латыни, а не по-индейски, миссис Хол¬ листер, — возразил законник, снова хитро подмигивая в сторону присутствующих, — а доктор Тодд понимает ла¬ тынь, не то как бы он читал ярлыки на своих банках и склянках? Не беспокойтесь, миссис Холлистер, доктор ме¬ ня понимает, — а, доктор? — Гм, гм... Не могу этого отрицать, — ответил Элна- тан, тоже пытаясь придать своему лицу шутливое выраже¬ ние. — Латынь, господа, очень странный язык, и я не побоюсь сказать, что в этой комнате только сквайр Липнет сумеет попять, что far. av.2 в переводе на наш родной язык значит «овсяная мука». Тут пришлось, в свою очередь, смутиться молодому юри¬ сту, никак не ожидавшему от доктора такой учености; хотя он действительно с грехом пополам окончил один из восточных университетов, но латынь доктора несколько сбила его с толку. Однако ему вовсе не хотелось, чтобы кто- нибудь превзошел его в познаниях на глазах стольких клиентов, и поэтому он поспешил загадочно рассмеяться, словно в этих словах заключалась шутка, понятная только ему и доктору. Все присутствующие, которые жадно слу¬ шали эту беседу, одобрительно переглянулись, и повсюду раздались восхищенные возгласы: «Уж он-то языкам обу¬ чен!», «Сквайр Липнет ни перед кем лицом в грязь не уда¬ рит!», свидетельствовавшие о глубоком уважении, которым 1 Ничей сын (лат.). 2 Овсяная мука по-латыни — farina avenica. Доктору Тодду из¬ вестно только ее сокращенное наименование, употреблявшееся в рецептах. 588
здесь пользовался юрист. Последний, весьма этим обо¬ дренный, встал с места, повернулся спиной к огню, обвел взглядом своих слушателей и продолжал: — Ну, сын он Натти или не сын, а я надеюсь, что малый не оставит этого дела так. У нас в стране мы почи¬ таем законы, и мне хотелось бы в суде решить, имеет ли человек, владеющий — по его словам, владеющий, — сот¬ ней тысяч акров, имеет ли он особое право стрелять в лю¬ дей. А вы что думаете об этом, доктор Тодд? — Ну, сэр, я уже сказал, что этот молодой человек ско¬ ро поправится. Пуля не задела жизненно важных органов, и к тому же она была извлечена очень скоро, а на рану наложена повязка по всем правилам врачебного искусства, осмелюсь сказать. И я не думаю, чтобы его здоровью угро'- жала теперь какая-нибудь опасность. — А вы что скажете, сквайр Дулитл? — спросил юрист, повышая голос. —Вы у нас мировой судья, вы знаете, что разрешено законом, а что нет. Я спрашиваю вас, сэр, мож¬ но ли оставить без последствий стрельбу по человеку? Предположим, сэр, что у этого юноши были бы жена и де¬ ти; и предположим, что он был бы ремесленником, как вы сами, сэр; и предположим, что он был бы единственным кормильцем всей семьи; и предположим, что пуля, вместо того чтобы пронзить мякоть, разбила бы ключицу и лопат¬ ку, оставив его калекой на всю жизнь, — я спрашиваю вас всех, господа, предположим, дело обстояло бы так. Неуже¬ ли присяжные не присудили бы ему щедрого возмещения за причиненное ему тяжкое увечье? Поскольку в конце своей речи юрист обратился уже ко всему обществу, Хайрем сперва решил было не отвечать, но, обнаружив, что все вокруг смотрят на него с живейшим любопытством, он вспомнил о своей репутации человека, искушенного во всяких юридических тонкостях, и величе¬ ственно заговорил. — Что ж, — сказал он, — если бы один человек застре¬ лил другого, и если бы он сделал это умышленно, и если бы на это обратили внимание власти, и если бы присяжные нашли его виновным, то это дело пахло бы тюрьмой. — Само собой разумеется, сэр! — подхватил юрист. — В свободной стране, господа, закон беспристрастен и нели¬ цеприятен. Это одно из величайших благ, какое мы полу¬ чили от наших предков, а именно: в глазах нашего закона все люди так же равны, как в глазах природы. Хотя неко- 589
торые наживают свое богатство неизвестно как, тем не ме¬ нее они так же не имеют нрава нарушать законы, как и самый бедный гражданин нашего штата. Вот мое мнение, господа, и по-моему, если этот малый решит обратиться в суд, он сможет щедро заплатить за свою перевязку. А, доктор? Ну, видите ли, сэр, — возразил врач, которого немно¬ го смущал такой оборот разговора, — судья Темпл обещал мне в присутствии свидетелей (хотя, конечно, для меня его слово стоит столько же, сколько его вексель), обещал мне перед свидетелями заплатить за мои услуги. Дайте-ка мне вспомнить... Ну да, мусью Леква, сквайр Джонс, майор Гартман, мисс Петтибон и два или три черномазых слыша¬ ли, как он сказал мне, что в смысле вознаграждения я мо¬ гу рассчитывать на его кошелек. — А он обещал это до или после оказания желаемой услуги? — спросил юрист. — Точно не помню, — ответил врач, — но, во всяком случае, он сказал это до того, как я наложил повязку. — Однако, мне кажется, он сказал, что вы можете рас¬ считывать на его кошелек, доктор, — заметил Хайрем. — И я не вижу, как закон может заставить человека выпол¬ нить такое обещание. Он возьмет да и даст вам кошелек с какой-нибудь медной монетой. И скажет, чтобы вы взяли столько, сколько вам следует. Но это не будет считаться вознаграждением в глазах закона, — перебил юрист. — Кошелек не может рассматри¬ ваться как самостоятельное лицо, но лишь как часть иму¬ щества его владельца. И поэтому я считаю, что вы можете подать в суд, основываясь на подобном обещании, и берусь вести дело, а в случае проигрыша не потребую ни гроша за свои услуги. Доктор ничего не ответил на столь любезное предложе¬ ние, хотя было замечено, что он внимательно огляделся по сторонам, словно запоминая на всякий случай свидетелей, чтобы можно было потребовать выполнения и этого обеща¬ ния. Однако никто из присутствующих не испытывал боль¬ шого желания обсуждать в столь людном месте, стоит ли предъявлять иск судье Темплу, и наступило неловкое мол¬ чание. Правда, длилось оно недолго: дверь отворилась, и в зал вошел не кто иной, как сам Натти. Старый охотник держал в руке ружье,-с которым нико¬ гда не расставался; и, хотя в трактире было тепло и лишь 590
один юрист из щегольства не захотел снимать залихватски сдвинутую на ухо шапку, Натти подошел к одному из оча¬ гов во всем своем зимнем наряде. Его стали расспрашивать о дичи, которую он убил, и он отвечал на эти вопросы охотно и даже
так я сразу и понял, что у него ничего не выйдет. Я за всю свою жизнь видел только один дробовик, из которого мож¬ но было попасть в цель—французское ружьецо на Великих Озерах. Дуло у него было вполовину моего ружья, и гусей из него можно было бить со ста ярдов, — бывало, набира¬ лось их столько, что под них нужна была целая лодка. Вот когда мы с сэром Уильямом стояли против французов в форте Ниагара, у всех стрелков были настоящие ружья, а это страшная штука, если только уметь его заряжать да целиться как следует. Спросите у капитана, он ведь служил в полку Шерли, и, хоть они там только штыками орудовали, он, наверное, слышал, как мы в ту войну трепали францу¬ зов и ирокезов. Чингачгук, что по-нашему значит «Великий Змей», ну, тот старый Джон Могиканин, который живет в моей хижине, был тогда великим воином и сражался иа нашей стороне. Он тоже это может подтвердить, хотя сам- то действовал больше томагавком: выстрелит разочка два и бежит себе снимать скальпы. Да, совсем другие теперь вре¬ мена настали. Тогда ведь, доктор, от Немецких равнин до фортов по долине Мохока вела только пешеходная тропка, ку, и кое-где могла пройти вьючная лошадь. А теперь, го¬ ворят, хотят там проложить широкую дорогу с воротами поперек, нее. И зачем строить дороги, чтобы потом их пере¬ гораживать? Помню, охотился я как-то" за Кетсхиллом, неподалеку от поселков, так собаки там все время след теряли, как попадут на такую дорогу, — уж больно много по ней ездят. Оно, правда, нельзя сказать, чтобы те псы были хорошей породы. Вот старик Гектор, он осенью по¬ чует оленя через все озеро Отсего, да еще в самой широкой его части, а там в нем будет полторы мили, уж я-то знаю — сам промерил его по льду, когда индейцы только-только отдали эти земли. — Мне-то что, Натти, а все-таки не надо бы тебе звать своего товарища «змеем», будто сатану какого-нибудь, про¬ сти господи, — вмешалась трактирщица. — Да и не похож теперь старик Джон на змею. Уж лучше бы назвали вы его по-христиански Немвродом имя-то это в библии поми¬ нается. Сержант прочел мне главу про него накануне моего крещения, и уж до чего утешительно, было послушать слова из писания! 1 Немврод — упоминаемый в библии языческий царь, вели¬ кий охотник. 592
— Старик Джои и Чингачгук совсем не похожи с ви¬ ду, — возразил охотник, грустно покачивая головой. — В войну пятьдесят восьмого года он был в самых цветущих летах и дюйма на три выше, чем теперь. Эх, видели бы вы его в тот день, когда мы отогнали французов от нашего деревянного форта! Красивей индейца не найти было: одет только в набедренную повязку да в мокасины, а уж разма¬ леван — любо-дорого посмотреть. Половина лица красная, а другая половина совсем черная. Голова чисто выбрита, и только на макушке волосы остались, а в них воткнут пучок орлиных перьев, да таких пестрых, словно бы он их из павлиньего хвоста выдрал. А бока он покрасил белыми полосами, будто это ребра видны и всякие другие кости, — Чингачгук в таких делах был большой искусник. Глаза так и сверкают, на боку нож болтается, сам томагавком разма¬ хивает — грознее воина я в жизни не видывал. Ну, и сра¬ жался он неплохо: на другой день я видел на его шесте тринадцать скальпов, а я головой поручиться могу, что Великий Змей всегда поступал по-честному и скальпировал только тех, кого сам убивал. — Ну что ж, — вздохнула трактирщица, — война, она война и есть, и каждый воюет на свой лад, хоть, по-моему, не годится уродовать покойников, да и в писании ничего такого не сказано. Но ведь ты-то, сержант, таким грешным делом не' занимался? — Мне полагалось не оставлять строя и драться штыком и пулей до победы или смерти, — ответил старый солдат. — Я тогда редко выходил из форта и почти не ви¬ дел дикарей — они пощипывали врага на флангах или вме¬ сте с авангардом. Помнится, я слышал разговоры о Вели¬ ком Змее, как тогда звали старого Джона, потому что он был знаменитый вождь. Вот уж не думал, что увижу его христианином, да еще бросившим старые повадки! — Его окрестили моравские братья, — сказал Кожаный Чулок. — Они здорово умели обхаживать индейцев. И одно скажу: если бы их не трогали, все леса у истоков двух рек были бы в целости и сохранности и дичь бы в них не пере¬ водилась, потому как об этом позаботился бы их законный владелец, который может еще носить ружье и видит не хуже сокола, когда он... Тут за дверью снова раздалось шарканье, и вскоре в трактир вошло общество из «дворца», а затем и сам моги¬ канин. 33 Феинмор Купер. Том II 593
Глава XIV Есть рюмки, стаканы; А наша подружка — Пинтовая кружка! За здравье ячменного солода Пьем, молодцы, За здравье ячменного солода! Застольная песня При появлении новых гостей поднялась небольшая су¬ матоха, и юрист, воспользовавшись ею, поспешил незамет¬ но выскользнуть из зала. Почти все присутствующие под¬ ходили к Мармадьюку и обменивались с ним рукопожати¬ ем, выражая надежду, что «судья в добром здравии», а майор Гартман тем временем неторопливо снял шапку и парик, нахлобучил на голову остроконечный шерстяной колпак и расположился на освободившемся после бегства юриста конце дивана. Затем он извлек из кармана кисет и принял из рук хозяина трубку. Раскурив ее и глубоко затя¬ нувшись, майор повернул голову к стойке и сказал: — Петти, потайте пунш. Поздоровавшись со всеми, судья опустился на диван рядом с майором, а Ричард захватил самое удобное место в зале. Мосье Лекуа устроился самым последним: он долго передвигал стул с места на место, пока не убедился, что.ни¬ кому не загораживает очага. Индеец примостился на краю скамьи, поближе к стойке. Когда все наконец уселись, судья весело сказал: — Я вижу, Бетти, вашему почтенному заведению не страшны ни погода, ни конкуренты, ни религиозные раз¬ ногласия. Как вам понравилась проповедь? — Проповедь-то? — повторила трактирщица. Да ни¬ чего себе, только вот служба уж больно неудобная. На пятьдесят девятом году не очень-то легко скакать со скамьи на пол, а потом назад. Ну, да мистер Грант, кажет¬ ся, человек благочестивый, и дочка у него скромная, бого¬ боязненная... Эй, Джон, возьми-ка эту кружку, в ней сидр, приправленный виски. Индейцы, они большие охотники до сидра, — обратилась она к остальным, — и пьют его, даже когда им пить совсем не хочется. — Надо признать, — неторопливо заговорил Хайрем,— что проповедь была очень красноречивая и многим при¬ шлась по душе. Кое-что, правда, в ней следовало бы про¬ 594
пустить или заменить чем-нибудь другим. Ну конечно, написанную проповедь изменить куда труднее; другое де¬ ло, если священник говорит прямо как выйдет. — То-то и оно, судья! — воскликнула трактирщица. — Как может человек произносить проповедь, если она вся написана и он к ней привязан, точно мародер-драгун к колышкам Ч ^ Ну ладно, ладно, — ответил Мармадьюк, жестом призывая к молчанию, — об этом уже достаточно говорено. Мистер Грант поучал нас, что взгляды на этот предмет бывают различными, и я с ним вполне согласен... Так, зна¬ чит, Джотем, ты продал свой участок приезжему, а сам поселился в нашем городе и открыл школу? Получил на¬ личными или взял вексель? Тот, к кому была обращена его речь, сидел прямо поза¬ ди Мармадьюка, и только такой наблюдательный человек, как судья, мог его заметить. Это был худой, нескладный малый с кислым лицом вечного неудачника. Повертев головой и поерзав на скамье, он наконец отве¬ тил: — Часть получил наличными и товарами, а на осталь¬ ное, значит, взял вексель. Продал я участок приезжему из Помфрета, у которого денежки водятся. Договорились, что он заплатит мне десять долларов за акр расчищенной зем¬ ли, а за лес даст на доллар больше, чем я сам заплатил, ну, и еще, чтобы цену дома назначили соседи. Я, значит, пого¬ ворил с Эйбом Монтегю, а он поговорил с Эбсаломом Би- ментом, ну, а они поговорили со стариком Наптели Грином. Собрались они, значит, и назначили восемьдесят долларов за дом. Вырубки у меня было двенадцать акров — это по десяти долларов за акр, да еще восемьдесят восемь акров леса по доллару, а всего, значит, когда я со всеми распла¬ тился, получилось двести восемьдесят шесть долларов с по¬ ловиной. — Гм! — сказал Мармадьюк. — А сам ты сколько за¬ платил за участок? — Кроме того, что судье причитается, я, значит, дал моему брату Тиму сто долларов за участок, ну, и дом мне обошелся еще в шестьдесят, и Мозесу я заплатил сто дол¬ 1 Одно из существовавших тогда в армии наказаний: прови¬ нившегося растягивали на земле, привязывали за руки и за ноги к кольям и оставляли так на несколько часов. 38* 595