Избранные сочинения в шести томах. Том 2-й
Шрифт:
ли в облака. Выбрав для показа своей сноровки самое гор¬ дое из них, он приближался к нему с равнодушным видом, насвистывая песенку, а потом, несколько раз замысловато взмахнув топором, словно учитель фехтования, салютукь щий шпагой, делал небольшую зарубку на коре, чтобы примериться. Наступала недолгая зловещая тишина, пред¬ вещавшая гибель столетнего леса. Затем раздавались гром¬ кие, четкие удары топора, вскоре сменявшиеся громом падения дерева: сперва, треща, лопалась его последняя опо¬ ра, оно гнуло и ломало вершины и ветви соседних его бра¬ тьев и потом гулко ударялось о землю, сотрясая ее. И с этой минуты топор стучал не переставая, грохот падающих деревьев напоминал отдаленную канонаду, и в чащу с вне¬ запностью зимнего рассвета врывались солнечные лучи. Изо дня в день, из недели в неделю Билли Керби тру¬ дился со всем присущим ему пылом, и участок волшебно преображался. Но вот топор умолкал, Билли во всю силу своей великанской глотки начинал подгонять терпеливых волов, и крики эти гремели среди тихих холмов, словно набат. В безветренные вечера они были слышны за целую милю, на противоположном склоне темплтонской доли¬ ны, а там их подхватывало эхо, и последние их отзвуки замирали уже где-то среди дальних скал, нависающих над озером. Сложив бревна в кучи со всей быстротой, какую только позволяли его сноровка и богатырская сила, Билли Керби собирал топоры и пилы, поджигал сваленный лес и, озаряемый отблесками пламени, пожиравшего побежден¬ ные деревья, удалялся, словно завоеватель, который, за¬ хватив вражеский город, завершает свой триумф, спалив его до тла. А потом в течение нескольких месяцев он сло¬ нялся по трактирам, участвовал в любительских скачках, устраивал петушиные бои и нередко отличался в состяза¬ ниях вроде того, о котором идет речь. Между ним и Кожаным Чулком давно уже существова¬ ло жгучее соперничество из-за звания лучшего стрелка Несмотря на то что Натти, без всякого сомнения, был гораздо опытнее,
ли Керби все еще торговался с собственником индюшек из-за его лучшей птицы. Тот, однако, не уступил, и цепа так и осталась неслыханно высокой — шиллинг за выст¬ рел. Негр к тому же сделал все, чтобы обезопасить себя от возможного убытка, придумав очепь трудные условия. Индюшку уже привязали к пню, но туловище ее было пол¬ ностью скрыто в снегу, над которым виднелись только кра¬ сная головка да длинная шея. Согласно уговору, птица оставалась собственностью негра, даже если бы пуля попа¬ ла в туловище, находящееся под снегом, но зато стрелку, чтобы получить ее, было достаточно хотя бы задеть перыш¬ ко, открытое взгляду. Когда Элизабет и ее родственник приблизились к шум¬ ной кучке стрелков, негр, сидевший на снегу в опасной близости от своей любимой птицы, как раз кончил объяв¬ лять эти условия. Хохот и негодующие возгласы с появле¬ нием нежданных гостей внезапно утихли, но любопытство, иаписанное на лице молодой девушки, й ее ласковая улыб¬ ка скоро рассеяли неловкость, хотя ее присутствие и послб этого удерживало молодых людей от излишне крепких вы¬ ражений и чрезмерных проявлений горячности. — Эй, ребята, отойдите с дороги! — крикнул лесоруб; выходя на линию стрельбы. — Посторонитесь! Кому гово¬ рю, озорники! А не то я прострелю вас всех насквозь. А те¬ перь, Брам, прощайся со своей индюшкой! —* Погодите!—воскликнул молодой охотник. — Я то¬ же хочу попытать счастья. Вот мой шиллинг, Брам. Те¬ перь и я имею право на один выстрел. — Имей себе на здоровье, — засмеялся Керби, — но, если я взъерошу ей перышки, то что же останется тебе? Или в карманах твоей облезлой куртки столько денег, что ты готов платить за верный проигрыш? — Какое вам дело, сэр, сколько денег в моих карма¬ нах? — гневно крикнул юноша. — Бери шиллинг, Брам, и выстрел за мной. — Не злись, сынок, — сказал лесоруб, хладнокровно прилаживая кремень на место. — Говорят, у тебя пробито левое плечо — значит, Брам по справедливости должен бы взять с тебя полцены. Подстрелить эту птичку не всякому под силу, даже если я тебе ее оставлю, а этого, скажу цо чести, я делать не собираюсь. — Поменьше хвастай, Билли Керби, — вмешался Нат- ти, втыкая свое ружье в снег и опираясь на него. Боль¬ 628
ше одного раза тебе стрелять не придется. Коли малый промахнется — а тут ничего удивительного не будет, ведь рука-то у него онемела и болит, — то тебе придется еще потягаться с хорошим ружьем и опытным глазом. Может, и цравда, что теперь я стреляю похуже, чем в былые годы, но для длинноствольного ружья сто ярдов — это пустяки. — Да, никак, и старый Кожаный Чулок стрелять со¬ брался? — крикнул его беспечный соперник. — Что ж, все должно быть по чести и совести. Первый выстрел мой, ста¬ рина! Ну-ка, посмотрим, заработаю., я себе обед или оста¬ нусь без выпивки! На лице хозяина птицы отражалась не только жад¬ ность, но и такой же азарт, какой охватил всех зрителей, однако он был порожден надеждой на совсем иные-резуль¬ таты. Едва лесоруб начал медленно прицеливаться, как негр крикнул во все горло: — Не мошенничай, Билли Керби! Отойди-ка назад. Заставьте его отойти назад, ребята, не обижайте бедного негра! Индюшка, дура, тряхни головой! Ты что, не ви¬ дишь, что он целится? Однако его вопли, которыми он, собственно говоря, рассчитывал отвлечь внимание лесоруба, оказались совер¬ шенно бесполезными. Нервы у Билли Керби были крепкие, и он, не обратив на этот шум ни малейшего внимания, продолжал спокойно целиться. Дождавшись мгновения тишины, он выстрелил. Индюшка рванулась и взмахнула крыльями, а затем снова опустилась на свое снежное ложе, пугливо поводя глазами вокруг. В течение нескольких секунд, необходимых для того, чтобы глубоко перевести дух, не было слышно ни звука. Затем тишину нарушил громкий хохот: негр вне себя от восторга катался по снегу, дрыгая ногами. — Молодец, индюшка, молодец! — кричал он, вскаки¬ вая на ноги и протягивая руки к птице, словно с намере¬ нием обнять ее. — Вот я велел ей тряхнуть головой, и вы сами видели, как она увернулась! Давай-ка еще один шил¬ линг, Билли, и стреляй во второй раз. — Нет, теперь моя очередь, — сказал молодой охот¬ ник. — Я уже заплатил тебе. Посторонись и дай мне попы¬ тать счастья. — Зачем бросать деньги на ветер? — сказал Ко¬ жаный Чулок. — Птичья голова и шея — плохая цель для неопытной руки и раненого плеча. Дай-ка лучше попробо¬ 629
вать мне; а потом мы с барышней- верно, столкуемся, как поделить птицу. — Выстрел мои, — повторил молодой охотник. — По- сторонитесь и не мешайте-мна К этому времени < горячие‘ споры по поводу предыдуще¬ го выстрела начали утихэдгь* так как все согласились, что, находись тогда голова индюшки в любом другом месте, кро¬ ме того, в котором она*находилась, птица наверняка была бы убита. Однако приготовления юноши не вызвали осо¬ бого интереса, и он, торопливо прицелившись, собирался уже спустить курок, когда его остановил Нахти. — У тебя дрожат руки; — сказал он. — Й ты слишком горячишься: Пулевые раны* вызывают слабость, и как бы тебе не выстрелить хуже обычного. Но коли уж ты так ре^ шил, то стреляй быстрее, пока дуло не успело дрогнуть. — Не мошенничать! — опять крикнул хозяин птицы. — Не обижайте бедного негра; Нечего, Натти Бампо, подавать ему советы! Пусть-стреляет, отойдите от него. Молодой охотник быстро выстрелил, но индейка даже не пошевелилась, а зрители, обследовавшие «мишень», объявили, что пуля не задела и пня. Элизабет заметила, как исказилось лицо юноши, и ее удивило, что человек** так выгодно, казалось, отличавший¬ ся от своих товарищей-; вдруг досадует из-за- подобного пу¬ стяка. Но тут на линию стрельбы вышел ее собственный «ры¬ царь». Промах молодого охотника тоже вызвал восторги Бра¬ ма, хотя и не такие бурные, но веселость его сразу исчезла, едва позицию занял Натти. Лицо негра, обычно напоми¬ навшее отполированное черное дерево, теперь пошло бу¬ рыми пятнами, а толстые губы плотно сомкнулись, скрыв два ряда ослепительно белых зубов, которые только что сверкали в улыбке, словно‘жемчужины в агатовой оправе. Ноздри, и без того очень широкие, так раздувались, что со¬ всем заслонили щеки, а коричневые костлявые руки нервно ломали снежную корку — волнение пересилило в нем-даже природную боязнь холода. Тём временем человек, вызвавший столь сильную тре^ вогу темнокожего владельца индейки, был так спокоен и невозмутим, словно ему предстояло испытать свое умение в одиночестве, а не на глазам у> толпы зрителей. — Перед самым началом последней войны* = сказал. 630
Натти, аккуратно снимая кожаный чехол с замка своего ружья,довелось мне побывать в голландском поселении на Мохоке, и я как раз попал на такое вот состязание. Ну, и решил тоже пострелять. То-то поразевали рты эти самые голландцы: я ведь в тот день выиграл рог для пороха, три куска свинца и фунт самого наилучшего пороха. Эх, и ру¬ гались же они на своем наречии! Мне потом говорили, что один тамошний пьяница поклялся свести со мной счеты, прежде чем я вернусь на свое озеро. Но, подними он ружье к плечу со злодейской мыслью, бог его наказал бы, ну, а если бы господь его все же не наказал, а он промахнулся бы, то я-то уж знаю, кто отплатил бы ему тем же, да еще с лихвой, если умение стрелять что-нибудь да значит. К тому времени, «когда старый охотник умолк, оз уже закончил все свои приготовления; отставив правую ногу как можно дальше назад и протянув левую руку вдоль длинного ствола, он поднял ружье и црицелился в птицу. Все зрители быстро перевели глаза со стрелка на его жерт¬ ву, но* в тот миг, когда должен был .раздаться выстрел, по¬ слышался только негромкий.щелчок кремня по огниву. «== Осечка, осечка! — завопил негр, вскакивая на ноги и словно безумный -прыгая перед птицей. — Осечка счи¬ тается за выстрел! Натти Бампо дал осечку, Натти Бампо не попал в индюшку! — Вот сейчас Натти Бампо попадет в одного чернома¬ зого, — негодующе крикнул старый ,охотник, —* если ты не посторонишься, Брам! Где ж это видано, чтобы осечка за¬ считывалась за выстрел? Сам посуди, осечка значит, кре¬ мень ударился о сталь, а выстрел — значит, верная смерть. Ну-?ка, посторонись, парень, и я покажу Билли Керби, как надо стрелять по рождественским индюшкам. Не позволяйте ему обижать бедного негра! — крик¬ нул хозяин индюшки, мужественно не покидая своего по¬ ста и прося у зрителей справедливости, в которой слишком часто отказывают его униженным и угнетенным соплемен¬ никам.— Всем известно, что осечка считается за выстрел. Пусть масса Джонс скажет! Вот спросите у барышни. ^ Правильно, — сказал лесоруб, — таков уж закон в наших местах, Кожаный Чулок. Если хочешь стрелять еще, плати новый шиллинг. А я, пожалуй, опять попы¬ таю счастья. Вот деньги, Брам, и следующий выстрел за мной. Уж конечно, ты знаешь законы лесов лучше меня, 631
Билли Керби, — язвительно сказал Натти. — Ты ведь при¬ шел в эти места с поселенцами, погоняя волов, а я пришел еще задолго до прошлой войны, в мокасинах и с верным ру¬ жьем за плечом. Так кому же из нас лучше знать? И нечего мне втолковывать, что между осечкой и выстрелом нет раз¬ ницы. — Вот пусть масса Джонс
что делать, а скво давали им дельные советы. Если она ска¬ жет, что я проиграл, спорить больше не буду. — В таком случае, я объявляю, что на этот раз вы про¬ играли, — объявила мисс Темпл. — Заплатите еще шиллинг и стреляйте снова, если только Брам не согласится продать мне индюшку за доллар. Я была бы рада спасти жизнь бед¬ ной птицы. Это предложение никому не понравилось — слишком велик был азарт, которому поддался даже Брам. Билли Керби начал готовиться к новому выстрелу, а Натти ото¬ шел в сторону, недовольно бормоча себе под нос: — Как индейские торговцы перестали приходить в эти места, в поселке не купишь ни одного хорошего кремня, а пойдешь сам искать огненный камень по долинам ручьев, глядь — так вся земля уже перепахана! Охо-хо! Дичи все меньше становится, и, значит, порох и кремни должны быть наилучшими, да не тут-то было! Достается тебе одна дрянь. Ну, а все-таки надо сменить кремешек, Билли Керби в такую цель вовек не попасть, уж я-то знаю! Лесоруб, казалось, отлично понимал, что теперь на кар¬ ту поставлена его репутация меткого стрелка, и хотел во что бы то ни стало обеспечить себе победу. Он поднял ру¬ жье, но долго не стрелял, стараясь прицелиться получше. Крутом стояла глубокая тишина, которую не нарушал даже Брам. Наконец Керби спустил курок — и снова промахнул¬ ся. Тогда сосновые заросли и вся лесная опушка вновь огласились торжествующими воплями негра, и случайный прохожий мог бы подумать, что слышит боевой клич цело¬ го индейского племени. Брам хохотал и мотал головой, пока совсем не обессилел, танцевал и прыгал, пока у него не начали подкашиваться ноги, — короче говоря, веселился так бурно, как умеют веселиться только простодушные негры. Лесоруб пустил в ход все свое искусство, и теперь, разу¬ меется, досада его не знала пределов. Сперва он тщатель¬ нейшим образом осмотрел птицу, утверждая, что задел пе¬ рышки на шее, но зрители вняли жалобным призывам «не обижать бедного негра» и не поддержали его притязаний. Убедившись, что птицы ему не получить, Керби повер¬ нулся к негру и сердито крикнул: — Заткни свою пасть, ворона! Да где ты найдешь че¬ ловека, который мог бы попасть в голову индюшки со ста ярдов? Дурак я был, что ввязался в это дело. Ну, хватит 633
орать, и так ты наделал больше шуму, чем падающая сосна! Нет, ты покажи мне такого человека, а потом кричи, сколько тебе влезет. — Посмотри-ка сюда, Билли Керби, и, когда они отой¬ дут от индюшки, я покажу тебе человека, который попа¬ дал в цель потруднее, да еще отбиваясь от диких зверей и индейцев! —сказал старый охотник. — Но ведь сейчас не наша очередь, Кожаный Чулок,--» вмешалась Элизабет. — Быть может, другой ваш соперник хочет воспользоваться своим правом? — Если вы имеете в виду меня,—сказал молодой охот^ ник, — то я отказываюсь от новой попытки. Как я только что обнаружил, моя рука еще слишком слаба. Элизабет внимательно посмотрела на него и, заметив на его щеках легкий румянец, поняла, что он стыдится сво¬ ей бедности. Она не стала больше настаивать, и старый охотник вышел на линию стрельбы. В свое время Натти Бампо, несомненно, сотни раз метко поражал и врагов и дичь в куда более трудных условиях, но ни к одному из тех выстрелов он не готовился с такой тщательностью. Он трижды поднимал ружье: сперва, чтобы прикинуть высоту цели, затем, чтобы рассчитать расстояние, и, наконец, ко¬ гда он был уже готов выстрелить, птица, испуганная вне¬ запной тишиной, вдруг быстро повернула голову и погля¬ дела на людей. Но вот Натти поднял ружье в четвертый раз и выстре¬ лил. Оглушенные грохотом и растерявшиеся от неожидан¬ ности зрители не сразу поняли, попал он или нет, тем бо¬ лее что поляну заволок дым от выстрела. Однако Элизабет, увидев, как старый охотник поставил ружье прикладом в снег, разразился своим беззвучным смехом и стал хладно¬ кровно готовить новый заряд, поняла, что он добился своего. Мальчишки кинулись к пню и высоко подняли уби¬ тую индюшку ее голова была почти начисто срезана пулей. — Тащите ее сюда, — крикнул Кожаный Чулок, — и кладите к ногам барышни. Птица принадлежит ей, а я был, так сказать, ее помощником. — И очень искусным помощником, — заметила Элиза¬ бет. — Таким искусным, кузен Ричард, что, по-моему, он заслужил ваше внимание. — Тут девушка на мгновение умолкла, а затем веселая улыбка исчезла с ее лица; слегка покраснев, она повернулась к молодому охотнику и сказа-* 634
л а с милым смущением: « Однако я попытала счастья, только чтобы полюбоваться прославленным искусством Ко¬ жаного Чулка. Не согласитесь ли вы, сэр, принять эту пти¬ цу в знак того, что вы не помните обиды? Ведь, если бы не ваша рана, вы могли бы сами завоевать этот приз. По лицу молодого человека было невозмояшо дога¬ даться, какое чувство вызвало у него ее любезное предло¬ жение. Казалось, этот подарок был ему неприятен, но он не мог противостоять очаровательной настойчивости и ла¬ сковой ульгбке Элизабет. Поклонившись, он мол*т поднял лежавшую у ее ног индюшку, но и после этого ничего не сказал. Элизабет протянула негру серебряную монету, чтобы возместить ему убыток (после чего он снова расплылся в улыбке) и, обернувшись к своему спутнику, выразилд же¬ лание вернуться домой. — Погоди минутку, кузиночка, — ответил Ричард. =— Я должен сперва установить возможность дальнейших не¬ доразумений в подобных состязаниях. Господа, если вы из¬ берете комитет, то я в его присутствии сегодня же набро¬ саю точные правила... — Тут он негодующе умолк, почув¬ ствовав, что на его плечо — плечо верховного шерифа округа — фамильярно легла чья-то рука. —» Желаю тебе счастливого рождества, кузен Дик, » сказал судья Темпл, незаметно появившийся на поляне, — Если на вас будут часто находить припадки подобной га¬ лантности, сударь, мне придется строго присматривать за дочкой. Я могу только восхищаться изысканным вкусом человека, который считает подобные зрелища подходящи¬ ми для женских глаз! — Это все ее упрямство, Дьюк! — воскликнул шериф (упущенная возможность первым поздравить судью с праздником огорчила его куда больше, чем иного человека настоящая беда). — И должен сказать, я знаю, от кого она его унаследовала. Я повел ее посмотреть нововведения, но, чуть раздался первый выстрел, она со всех ног бросилась сюда* словно воспитывалась не в самом лучшем пансионе, а в казарме. Я глубоко убежден, судья Темпл, что такие опасные развлечения следует запретить. Впрочем, я почти уверен, что они уже запрещены законом. — Что ж, сударь, вы теперь здешний шериф, и ваша обязанность — выяснить, так это или нет, — с улыбкой сказал Мармадьюк. — Я замечаю, что Бесс уже выпол- 635
пила мое поручение, и, надеюсь, новость эта была вам приятна. Тут Ричард поглядел на пакет, который держал в руке* и воскликнул, совсем забыв о своей недавней досаде: — Дьюк, дорогой мой кузен! Давай отойдем в сторонку, я хочу тебе кое-что сказать. Мармадьюк послушно отошел с шерифом на соседнюю полянку, и последний продолжал: — Во-первых, Дьюк, позволь поблагодарить тебя за твое дружеское ходатайство перед губернатором и парла¬ ментом штата — я хорошо знаю, что без такого ходатайства не были бы приняты во внимание даже самые высокие за¬ слуги. Но мы ведь дети двух сестер, мы ведь двоюродные, братья, и ты можешь всецело мной располагать, Дьюк. Всецело! И все же, по моему смиренному мнению, за мо^ лодым товарищем Кожаного Чулка следует приглядывать. Он что-то чересчур любит индюшатину. — Предоставь его мне, Дик, ответил судья, — и я отучу его от этой склонности, удовлетворив его аппетит. Однако мне нужно с ним поговорить. Вернемся же к остальным. Глава XVIII Бедняга! И родная мать Его бы не могла узнать. Нужды и голода печать На лоб его легла. Вальтер Скотт, «Мармион» Вернувшись на большую поляну, судья Темпл взял под руку свою дочь и направился к тому месту, где молодой охотник стоял, опершись на ружье и молча разглядывая мертвую птицу у своих ног. Присутствие девушки оказало немалое влияние на течение последующего разговора. По-« явление Мармадьюка не прервало состязания, и перед на* чалом следующего тура в толпе завязался горячий спор относительно условий стрельбы по индюшке, которая бьь ла, впрочем, гораздо хуже предыдущей. Таким образом, разговор, который мы приведем ниже, слышали только те, кого он касался, в том числе Кожаный Чулок и индеец, не покинувшие своего молодого товарища. Я причинил вам большой вред, мистер Эдвардс, 636