Избранные сочинения в шести томах. Том 2-й
Шрифт:
происходило в самом начале заселения края. Тогда у нас еще не было ни мельниц, ни зерна, ни дорог, ни даже рас¬ корчеванных участков, ничего, кроме голодных ртов, кото¬ рые надо было накормить, ибо, несмотря на тяжелый год, переселенцев не стало меньше, — нет, голод, охвативший все пространство до самой восточной границы, как будто еще увеличивал число ищущих новые земли. — А что ты предпринял, чтобы помочь несчастным? — спросила Элизабет, которой невольно передалось волнение отца, -г-- Пусть даже сам ты не голодал, но ведь на тебе ле¬ жала большая ответственность за других. — Да, друг мой, — проговорил судья и на минуту за¬ думался, как бы перебирая в памяти все тогдашние свои ощущения. — От меня зависели судьбы сотен людей. Они все уповали на меня, ждали, что я дам им кусок хлеба. Страдания близких, безнадежность положения парализова¬ ли предприимчивость и энергию поселенцев. Днем голод гнал их в леса на поиски пищи, а к вечеру они возвраща¬ лись измученные, с пустыми руками и в отчаянии броса¬ лись на постель, зная, что их ждет бессонная ночь. Оста¬ ваться бездеятельным в ту страшную пору было недопустимо. Я закупил партию пшеницы в Пенсильвании. Ее перевезли в Олбани, затем на лодках переправили по Мохоку, а уж оттуда, навьючив мешки на лошадей, доста¬ вили сюда, в лесную глушь, и здесь распределили поровну между всеми. Затем переселенцы сплели невода и закинули их в окрестные озера и реки. И тут нам как будто было ниспослано чудо: в пятистах милях отсюда двинулись и пошли по извилистым путям бурной Саскуиханны огром¬ ные косяки сельди — наше озеро кишело бесчисленным множеством рыбы. Ее выловили неводами, поделили между собой, и всем было роздано необходимое количество соли. И вот с этого времени голод для нас миновал, наступило благоденствие *. — Верно, верно! — подхватил Ричард. — Как раз я-то и распределял рыбу и соль. Бенджамену — он был моим по¬ мощником — пришлось натянуть веревки вокруг того места, где я стоял, чтобы оградить меня
малюткой и ничего этого не знала. Мы делали все, что только могли, чтобы уберечь тебя и твою мать от голода. Да, в тот год я потерпел немалый урон: все мои свиньи и индюшки были съедены. — Нет, Бесс, тебе трудно это понять,«— продолжал судья уже более веселым тоном и как будто не заметив, что Ричард перебил его. — Тот, кто не был тогда с нами и знает лишь понаслышке о том, как люди осваивают новые земли, смутно представляет себе, какими тяжкими трудами и лишениями это достается. Тебе здешние места кажутся ди¬ кими, нецивилизованными, но если бы ты знала, как здесь было глухо и дико, когда я впервые поднялся на эти горы! Рано утром в первый же день, как мы приехали сюда, я оставил всех своих спутников подле ферм в Вишне¬ вой долине, а сам по оленьей тропе добрался до вершины горы. С тех пор я называю ее Горой Видения, потому что зрелище, открывшееся передо мной, показалось мне со¬ вершенно фантастическим. Вершина была голая, лесной пожар выжег на ней всю растительность, и потому мест¬ ность вокруг была открыта взору. Листья уже опали. Я влез на высокий бук и просидел на нем целый час, лю¬ буясь дикой природой, словно застывшей в молчании. В бескрайних лесных просторах не было ни единой прога¬ лины, ни единой вырубки, бесконечная лесная чаща пре¬ рывалась лишь гладким, как зеркало, озером. Оно было покрыто мириадами перелетных птиц. И тогда же, сидя на суку дерева, я увидел медведицу с двумя медвежатами. Они спускались к озеру на водопой. Все время, пока я шел лесом, сквозь чащу проносились олени, но ни там, ни с вер¬ шины горы я не заметил никаких следов пребывания чело¬ века — ни вырубки, ни хижины, ни единой извилистой тропинки, каких теперь здесь такое множество. Ничего, кроме гор, а за ними снова горы и внизу долина — сплош¬ ное море переплетшихся между собой голых ветвей, где иногда лишь мелькала увядшая листва какого-нибудь де¬ рева, неохотнее других расстающегося со своим летним нарядом. Даже Саскуиханна была вся скрыта за высоким, непроходимым лесом. — И ты был совершенно один? — спросила Элизабет.— Ты всю ночь провел в лесу один-одинешенек? — Нет, дитя мое. Целый час я сидел на дереве и с во¬ сторгом и в то же время с тоской разглядывал все, что бы¬ ло перед моими глазами. Потом я слез со своего наблюда¬ 668
тельного поста и спустился в горы. Я оставил коня пощи¬ пать ветки деревьев, а сам походил по берегу озера и осмотрел те места, где теперь стоит Темплтон. Там, где те¬ перь выстроен наш дом, росла огромная сосна, и оттуда сквозь деревья был просвет до самого озера. Оно было видно как на ладони. Под ветвями сосны я и совершил свою оди¬ нокую трапезу. И тут я вдруг заметил, что на противопо¬ ложном берегу, но несколько более к востоку, у подножия горы, курится дымок. Это было первое свидетельство бли¬ зости жилья. Я потратил немало усилий, чтобы добраться до места, откуда шел дымок, и вот наконец увидел перед собой грубо сколоченную бревенчатую хижину. И, хотя в самой хижине никого не оказалось, я всюду заметил при¬ знаки того, что она обитаема, что в ней... — Это была хижина Кожаного Чулка, — быстро прого¬ ворил Эдвардс. — Да, совершенно верно. Хотя сперва я предположил, что это жилище индейца. Но, пока я бродил возле хижи¬ ны, появился и сам Натти. Он шел, сгибаясь под тяжестью туши убитого им оленя. Вот тогда-то и состоялось наше первое знакомство, до этого я и не подозревал, что в моих лесах обитает охотник-траппер. Натти спустил на воду свою пирогу, перевез меня на другой берег, туда, где стоял мой конь, и указал место, где тот мог остаться до^утра, до¬ бывая себе скудный корм. А потом мы вернулись к хижине охотника, где я и заночевал. Элизабет так поразило глубокое внимание, с каким Эдвардс слушал рассказ ее отца, что она даже оставила свои расспросы, но юноша сам продолжил разговор, обра¬ тившись к судье. — Скажите, сэр, — начал он, — Кожаный Чулок ока¬ зался гостеприимным хозяином? — Вполне! Он держался просто, но приветливо до тех пор, пока уже позже, к вечеру, не узная мое имя и цель моего приезда, — тут радушие его заметно уменьшилось или, вернее сказать, вовсе исчезло. Прибытие поселенцев он воспринимал, я полагаю, как ущемление своих прав. Собственно, он так и сказал, только выразил это в обычной своей манере, туманно и запутанно. Я даже толком не понял его доводов и -возражений, но заключил, что он недоволен главным образом тем, что мы помешаем его охоте. — И вся земля здесь уже была вашей собственностью 669
или вы приехали только посмотреть ее с намерением ку¬ пить? — спросил Эдвардс довольно резко. — Она принадлежала мне уже несколько лет. Я при¬ ехал проверить, пригодна ли она для заселения. Да, Натти выказал себя гостеприимным хозяином: он отдал мне свою постель — медвежью шкуру, и я провел ночь в его доме, а наутро вернулся к моим товарищам — топографам и земле¬ мерам. — Он ничего не говорил вам, сэр, о правах индейцев на эту территорию? Кожаный Чулок весьма склонен сомне¬ ваться в справедливости захвата ее белыми. — Да, что-то припоминаю. Но то ли я плохо разобрал¬ ся в том, что он говорил тогда, то ли позабыл. Права индей¬ цев на эту территорию были аннулированы еще в конце войны, но, даже если бы этого и не произошло, я так или иначе хозяин этой земли: я приобрел ее, получив на то осо¬ бое разрешение правительства. Никто не может посягать на мои права владельца. — Ваши права, сэр, несомненно законны и обоснован¬ ны, ответил юноша холодно и, потянув за поводья, при¬ держал коня. Пока разговор не перешел на другую тему, Эдвардс участия в нем больше не принимал. Мистер Джонс редко допускал, чтобы разговор долго длился без его участия. Воспользовавшись минутной пау¬ зой, он подхватил нить беседы и стал в свойственной ему манере рассказывать о дальнейших событиях того време¬ ни: по-видимому, он был одним из тех землемеров, о кото¬ рых упомянул судья Темпл. Но, так как рассказ его не заключал в себе столь интересных подробностей, какие были в рассказе судьи, мы воздержимся от передачи раз¬ глагольствований шерифа. Вскоре путники добрались до места, откуда открывался обещанный им вид. Это был один из тех живописных и своеобразных пейзажей, которыми так богат Отсего, но, чтобы полностью насладиться его красотой, нужно было видеть его без ледяного покрова и расцвеченным живыми красками лета. Мармадьюк заранее предупредил, дочь, что ранней весной виды здесь не так хороши: поэтому, бросив лишь беглый взгляд на простиравшиеся перед ними про¬ сторы и представив себе их в летнюю пору, всадники дви¬ нулись в обратный путь в твердой надежде побывать здесь вторично в более благоприятное время года. 670
— Весна в Америке — наихудший сезон, — проговорил судья, — в особенности в здешних горах. Зима, как видно, избрала их своей цитаделью. Сюда она отступает, когда подходит весна, и весне удается изгнать ее отсюда лишь после длительной осады, во время которой борьба ведется с переменным успехом. — Весьма уместная и меткая метафора, судья Темпл,—* заметил шериф. — Да, гарнизонные войска Деда Мороза делают грозные вылазки, — надеюсь, мосье, вы понимаете, что такое «вылазки», — и иной раз заставляют отступать войска генерала Весны назад, в долину. — Да-да, сэр, — ответил француз; своими вытаращен¬ ными глазами он следил за каждым шагом коня, который неуверенно нащупывал дорогу среди корней деревьев, ям, бревенчатых мостов и болот — все это и составляло доро¬ гу. — Да, я все понял — долина замерзает на полгода. Шериф даже не обратил внимания на ошибку француза. Все участники кавалькады вдруг почувствовали, что еще долго придется им ждать длительного и ровного тепла, что хорошая погода еще весьма ненадежна. Веселье и живая беседа сменились молчанием и задумчивостью, когда все увидели, что на небе начали сгущаться тучки — они нес¬ лись как бы сразу со всех сторон, хотя воздух был совер¬ шенно Неподвижен. Путь наших всадников проходил через участок выруб¬ ленного леса, и как раз в этот момент зоркий глаз судьи заметил признаки приближения бури, и судья указал на них дочери. Вихри снега уже скрыли гору, являвшуюся северной границей озера, и бодрящее весеннее тепло сме¬ нилось пронизывающей стужей — приближался норд-вест. Теперь все думали только о том, как бы поскорее добраться до поселка, хотя из-за плохой дороги волей-нево¬ лей приходилось сдерживать лошадей, которые иной раз норовили пуститься вскачь там, где осторожность требова¬ ла идти лишь шагом. Ричард по-прежнему ехал впереди, за ним — мосье Лекуа, затем Элизабет. Она, казалось, переняла ту холод¬ ность й отчужденность, с какой Эдвардс держался во время разговора с ее отцом. Мармадыок ехал следом за дочерью, то и дело ласково давая ей советы относительно того, как управлять лошадью. Луиза Грант, по-видимому, целиком полагалась на помощь молодого человека, и потому Эдвардс ехал рядом с ней все время, пока они пробирались по угрю¬ 671
мому темному лесу, куда так редко проникали лучи солнца и где стоящие стеной деревья даже дневной свет делали тусклым и мрачным. Сюда пока еще не долетал ни малей¬ ший ветерок, но мертвая тишина, часто предшествующая буре, усугубляла тягостное чувство — казалось, было бы легче, если бы буря уже свирепствовала над головой. И вдруг все услышали голос Эдвардса — то был крик такой громкий и отчаянный,
В этот момент послышался зловещий треск — рухнул поперек дороги один из могучих лесных великанов.
— Вы не пострадали? Вы не ранены? — первым нару¬ шил молчание судья. =* Нет, благодарение богу, — ответил юноша. — Но, если бы у дерева были длинные сучья, мы бы погибли. Он тут же умолк, видя, что тело Луизы медленно спол¬ зает с седла. Не подоспей он вовремя, девушка упала бы на землю. Однако причиной обморока был только страх, и Луиза с помощью Элизабет скоро пришла в себя. Ее вновь усадили в седло, и, поддерживаемая с одной стороны судьей, а с другой — мистером Эдвардсом, она была теперь в со¬ стоянии следовать за кавалькадой, медленно продвигав¬ шейся к дому. — Внезапное падение дерева — самое опасное явление в лесу, потому что его нельзя предусмотреть, — сказал Мармадьюк. — Оно происходит не из-за сильного ветра и не по какой-либо другой видимой причине. — Причина падения деревьев, судья Темпл, совершен¬ но очевидна, — сказал шериф: — дерево состарилось, по¬ степенно ослабело от морозов, подгнило, и его центр тяже¬ сти уже не приходится на середину основания дерева — в таком случае оно непременно падает. Хотел бы я знать, что может быть точнее математического расчета. Я изучал ма¬ тематику, и я... — Да-да, мы все это знаем, Ричард, — прервал его Мар¬ мадьюк. — Ты рассуждаешь правильно, и, если память мне не изменяет, я сам все это разъяснял тебе когда-то. Но как предостеречься от такой опасности? Ведь не будем же мы ходить по лесу и измерять основания деревьев и у каждого высчитывать его центр! Если ты можешь дать полезный совет, друг мой Джонс, ты окажешь всем живущим здесь большую услугу. — Ты хочешь, чтобы я ответил тебе на это, друг мой Темпл? Изволь, — сказал Ричард. — Образованный человек всегда ответит тебе на любой твой вопрос. Разве падают все деревья? Разумеется, нет, а только те, что подгнили. Не подходи близко к корням гнилого дерева, и ты в безопас¬ ности. — Тогда, значит, в лес вовсе ходить нельзя. Но, по счастью, сильные ветры обычно сами сваливают большую часть этих опасных сгнивших деревьев: через просеки ве¬ трам открыты доступы в самую глубь леса. Такие случаи, как только что происшедший, чрезвычайно редки. К этому времени силы Луизы уже вернулись к ней, и 674
кавалькада могла продвигаться несколько быстрее, но всад¬ ники были всё еще далеко от дома, как вдруг их настигла метель. Когда они благополучно добрались наконец до по¬ селка и спешились возле «дворца» Темпла, одежда у них была вся в снегу, а черные перья на шляпе мисс Темпл под тяжестью сырого снега совсем поникли. В то время как Эдвардс помогал Луизе сойти с коня, добрая, простодушная девушка горячо сжала руку юноши и прошептала: — Теперь, мистер Эдвардс, оба мы, и отец и дочь, обя¬ заны вам спасением нашей жизни. Мчавшаяся с северо-запада метель разыгралась вовсю, и солнце еще не успело сесть, как уже все признаки весны исчезли: озеро, горы, поселок, поля —все снова скрылось под ослепительным снежным покровом. Глава XXII И старики и молодежь Селенье бросили, спешат толпой В луга, волненьем радостным объяты. Уильям Соммервилл, «Охота» С этого дня и вплоть до самого конца апреля погода то и дело резко менялась: сегодня мягкие весенние ветерки, пробравшись в долину, пытаются в союзе с живительным солнцем разбудить дремлющие силы растительного цар¬ ства, а завтра над озером проносятся хмурые северные ве¬ тры и стирают всякое воспоминание о своих нежных пред¬ шественниках. Но вот наконец снег стаял, кругом зазеленели пшеничные поля, среди которых здесь и там торчали обуглившиеся пни, еще осенью служившие осно¬ ванием величавых сосен. Повсюду работали плуги, и над зарослями клена уже не поднимались дымки сахароваров. Озеро утратило свою зимнюю красу, оно перестало похо¬ дить на сверкающую ледяную равнину, но неподвижные его воды были все еще скрыты под темной пористой коркой льда, которая, пропитавшись водой, вот-вот готова была растаять. Большие стаи диких гусей долго кружили над озером, ища места для отдыха, и, очевидно, поняв, что до воды не добраться, улетали в северном направлении, высоко 43* 675
взмывая к небу и наполняя воздух резкими криками, слов¬ но выражали тем недовольство по поводу слишком медлен¬ ного пробуждения природы. Целую неделю темный покров озера был в безраздель¬ ном владении пары орлов, которые спустились на самую середину его и стояли, озирая свою никем не оспариваемую территорию. Все это время перелетные птицы избегали пролетать через озеро и направлялись в сторону гор, под защиту леса; орлы, подняв вверх свои белые лысые головы, презрительно провожали их взглядом. Но вот настала нора, когда этим двум царям пернатых пришлось лишиться своих владений. Южный конец озера начал постепенно очищаться ото льда, и там, где течение реки не давало воде замерзнуть даже зимой, образовалась широкая полынья. Да и свежие южные ветры, гулявшие теперь по всей долине, делали свое дело: у берега заплескались чуть заметные вол¬ ны, подтачивая ледяной пласт, покрывавший озеро, и тот отступал все дальше и дальше. Сила ветра и волн росла, лед треснул, по всему озеру заходили невысокие, но бурные волны, дробя лед и с удивительной быстротой унося его на север. И, когда уже последняя льдина готова была исчез¬ нуть из виду, орлы поднялись, широкие взмахи крыльев понесли их к облакам; а волны плясали и вскидывали свои снежные гребешки, как бы радуясь освобождению от раб¬ ства, длившегося пять месяцев. На следующее утро Элизабет проснулась от громкого щебета ласточек, поднявших ссору вокруг кормушек над окнами, и возгласов Ричарда, столь же веселых и жизнера^* достных, как голоса весны. — Вставайте, вставайте же, прекрасная моя миледи! Над озером уже носятся чайки, а в небе кишмя кишат го¬ луби. Хоть целый час смотри на небо, не сыщешь свобод¬ ного местечка, чтобы поглядеть на солнце. Вставайте, ленивицы, вставайте! Бенджамен уже готовит оружие. Вот только позавтракаем — и марш в горы, стрелять голубей! Невозможно было устоять против столь бодрого призы¬ ва, и спустя несколько минут мисс Темпл вместе со своей подругой спустились в столовую. Двери были распахнуты настежь, и мягкий, ароматный воздух ясного весеннего утра врывался в комнаты, где Бенджамен в течение долгих месяцев с таким неослабным усердием поддерживал искус¬ ственное тепло. Мужчины, одетые так, как это подобает 676
охотникам, с нетерпением ждали завтрака. Мистер Джопс уже неоднократно выглядывал на улицу и кричал: — Кузина Бесс, ты только посмотри! Эй, Дыок, и ты тоже! С юга двинулись голубиные стаи, с каждой секундой их становится все больше. Сколько провианта! Вот летит стая, которой не видно конца. Всю армию Ксеркса можно было бы кормить целый месяц. А пуху-то сколько! Хватит, чтобы йабить перины всем здешним жителям... Ксеркс, да было бы вам, мистер Эдвардс, известно, это греческий царь, который... Нет, он не то турок, не то перс, что возмечтал завладеть Грецией, точь-в-точь как эти пернатые разбой¬ ники мечтают завладеть нашими пшеничными полями, когда снова будут пролетать здесь осенью. Собирайтесь же быстрее! Мне не терпится угостить их дробью! Мармадьюк и молодой Эдвардс, казалось, полностью разделяли его энтузиазм, ибо зрелище и в самом деле не могло не радовать сердце охотника. Наскоро позавтракав, все представители сильного пола поспешили из дому. Если небо и в самом деле будто ожило от бесчисленного множества голубей, то и поселок тоже пришел в движение: все были на ногах — мужчины, женщины и дети. У каждо¬ го из мужчин и у каждого мальчугана в руках было какое- нибудь оружие, — все, что угодно, начиная от французского ружья для охоты на уток, с дулом длиной почти в шесть футов, и кончая самым обыкновенным пистолетом. У мно¬ гих мальчишек были также самодельные луки из прутьев молодого грецкого ореха, и самострелы, сделанные по образцу старинных арбалетов. Жилье человека, движение в поселке и шум голосов напугали птиц и заставили их несколько отклониться от прямого полета в сторону гор, и теперь они летели куда-то вдоль горных склонов, поражая необычайной стремитель¬ ностью полета и своим невероятным множеством. Как уже упоминалось выше, от крутого склона , горы и до самых берегов Саскуиханны тянулась проезжая дорога, по обе стороны которой раскинулись широкие поля, — де¬ ревья здесь были вырублены и поляны расчищены с самого начала заселения края. И вот на этих-то полянах вплоть до восточной горы и вдоль опасной крутой тропы, вьющей¬ ся по ее склону, разместились жители поселка. Охота на¬ чалась. Среди охотников можно было заметить и высокую, то¬ щую фигуру Кожаного Чулка. Он расхаживал по поляне, 677