Избранные сочинения в шести томах. Том 3-й
Шрифт:
него. Первой его мыслью было разделаться с мужчинами при помощи томагавков, а женщин отправить вместе с женщинами своего отряда. Но большинство его воинов все еще трепетало при мысли о «великом колдуне» бледноли¬ цых, и вождь не рискнул перед самой битвой пойти про¬ тив их суеверий. Тетоны решили бы, что такая расправа с пленниками обрекает их на поражение. Не видя другого выхода, он поманил к себе дряхлого воина, которому по¬ ручил охрану женщин и детей, а затем, отойдя с ним в сторону, многозначительно коснулся пальцем его плеча и сказал властно, но с лестным доверием в голосе: — Когда мои молодые воины бросятся на пауни, дай женщинам ножи. Довольно. Мой отец стар, ему не нужно слушать мудрость мальчика. Угрюмый старик молча кивнул со злобой в глазах, и больше вождь не тревожился о своем деле. С этой минуты он думал только о том, как отомстить и как поддержать свою воинскую славу. Вскочив на коня, он властным ма¬ новением руки приказал своему отряду последовать его примеру и, не церемонясь, оборвал боевые песни и торже¬ ственные обряды, которыми иные воины укрепляли свой дух, готовясь к доблестным подвигам. Все повиновались, и отряд молча, в строгом порядке двинулся к берегу. Теперь врагов разделяла только река. Слишком широ¬ кая, она не давала возможности пустить в ход луки, но все же вожди обменялись несколькими бесполезными вы¬ стрелами, больше из бравады, чем в расчете нанести врагу урон. Так как в этих бесплодных попытках прошло немало времени, мы пока оставим обоих противников и вернемся к тем нашим героям, которые по-прежнему на¬ ходились в руках индейцев. Если нужно уверять читателей, что опытный траппер не упустил пи единой подробности вышеописанной сцены, значит, мы напрасно извели немало чернил и зря ломали перья, которые можно было бы употребить на что-нибудь более полезное. Как и все остальные, он был поражен неожиданным сопротивлением Твердого Сердца, и было мгновение, когда горечь и досада взяли верх над сочувствием.
лось, что его друг отнюдь не потерял голову от страха, бессмысленно пытаясь хоть на минуту отсрочить гибель, но, напротив, с обычным непроницаемым спокойствием индейского воина выждал удобную минуту, а тогда повел себя с мужеством и решимостью, которые сделали бы честь самому прославленному из краснокожих героев, траппера охватила такая радость, что ему лишь с трудом удалось ее скрыть. В суматохе, поднявшейся вслед за ги¬ белью Уючи и побегом пленника, он стал рядом со своими белыми товарищами, решив защищать их любой ценой, если ярость дикарей вдруг обратится на них. Однако по¬ явление отряда пауни спасло его от такой отчаянной и безнадежной попытки, и он мог не торопясь следить за ходом событий и обдумывать свой новый план. Он не преминул заметить, что, хотя все дети и почти все женщины вместе с пожитками всего отряда были куда-то поспешно отправлены — возможно, с наказом укрыться в одной из соседних рощ,— шатер самого Ма- тори остался на месте и оттуда ничего не вынесли. Все же вблизи стояли два отборных скакуна, которых держали мальчики, слишком молодые, чтобы принять участие в схватке, но уже умевшие управляться с конями. Отсюда траппер заключил, что Матори боится кому-либо доверить свои новообретенные «цветы» и в то же время принял д;еры на случай поражения. От зорких глаз старика не ускользнуло и выражение лица тетона, когда он давал по¬ ручение дряхлому индейцу, так же как и злобная радость, с какою тот выслушал кровавый приказ. Все эти таинст¬ венные приготовления убедили траппера, что близок ре¬ шающий час, и он призвал на помощь весь опыт своей долголетней жизни, чтобы найти выход из отчаянного по¬ ложения. Пока он раздумывал, доктор опять отвлек его внимание жалобным призывом. — Почтенный ловец, или, вернее сказать, освободи¬ тель,— начал опечаленный Овид.— Кажется, наступил на¬ конец благоприятный момент для того, чтобы нарушить неестественную и незакономерную связь, существующую между моими нижними конечностями и корпусом Азипуса. Быть может, если мои ноги будут хоть настолько осво¬ бождены, что я смогу ими пользоваться, и если затем мы не упустим удобного случая и форсированным маршем направимся к поселениям, то возродится надежда сохра¬ нить для мира сокровища знаний, коих явлюсь я недо¬ 345
стойным вместилищем. Ради такой высокой цели, несом¬ ненно, стоит провести рискованный эксперимент. — Не зиаю, не знаю,— задумчиво сказал старик.— Всех этих козявок и ползучих гадов, которых развесили на вас, бог сотворил для прерий, и я не вижу, что тут хо¬ рошего — посылать их в другие края, где им будет не по себе. К тому же, сидя вот так на осле, вы можете сослу¬ жить нам службу, хотя меня не удивляет, что вам-то са¬ мому это невдомек — ведь вы, книжники, не привыкли, чтобы от вас был какой-нибудь толк. — Но какую пользу могу я принести в этих тяжких узах, когда животные функции организма, так сказать, замирают, а духовные и интеллектуальные притупляются в силу тайной симпатической связи, объединяющей дух и материю? Эти две орды язычников, наверное, затевают кровопролитие, и, хотя я не очень к тому расположен, больше будет смысла, если я займусь врачеванием ран, вместо того чтобы тратить драгоценные минуты в поло¬ жении, унизительном и для души и для тела. — Пока у краснокожего гремит в ушах боевой клич, он не смотрит на раны, и лекарь ему ни к чему. Терпе¬ ние — добродетель индейца, но и христианину оно тоже к лицу. Поглядите-ка на этих разъяренных скво, друг док¬ тор. Я ничего не смыслю в нраве дикарей, если они не готовы, проклятые, растерзать нас, чтобы утолить свою кровожадность. Ну, а пока вы будете сидеть на осле да сердито хмурить брови, хоть такое выражение вам и не¬ привычно, они, пожалуй, побоятся колдовства и не по¬ смеют на нас броситься. Я сейчас как генерал перед нача¬ лом битвы, и мой долг так расположить свои силы, чтобы каждый выполнял задачу, по моему суждению, наиболее для него подходящую. Я немножко разбираюсь в этих тонкостях и готов поручиться, что ваше терпение нам сей¬ час окажется куда полезней любого вашего подвига. — Слушай, старик,— крикнул Поль, наскучив нето¬ ропливыми и многословными объяснениями траппера,-- не оборвешь ли ты две вещи сразу: свой разговор, кото¬ рый, спору нет, приятен за блюдом с дымящимся буйво¬ ловым горбом, да эти чертовы ремни, которые, скажу но опыту, никогда приятны не бывают. Один взмах твоего ножа принесет сейчас больше пользы, чем самая длинная речь, когда-либо сказанная в кентуккийском суде. — Да, суды поистине «счастливые охотничьи поля», 346
как говорят краснокожие, для того, кто боек на язык, а другого ничего делать не умеет. Я и сам попал раз в эту берлогу беззаконья, и ведь за сущий пустяк — за оленью шкуру. Бог им прости, они ведь не знали, что делали, и полагались только на свое слабое суждение, так что их бы надо пожалеть. А все же невесело было глядеть, как ста¬ рика, который всегда жил на открытом воздухе, закон сковал по рукам и ногам и выставил на посмешище перед женщинами и детьми богатого поселка. — Если ты так смотришь на оковы, мой дорогой друг, так подтверди свои взгляды делом и поскорей освободи нас,— сказал Мидлтон, которому, как и бортнику, медли¬ тельность их верного товарища стала казаться не только излишней, но и подозрительной. — Я бы с радостью разрезал эти ремни, особенно твои, капитан. Ведь ты солдат, и тебе было бы не только любо¬ пытно, но и полезно понаблюдать хитрые приемы и уловки сражающихся индейцев. А этому нашему другу все равно, увидит он битву или нет, потому что с пчелами воюют совсем не как с индейцами. — Старик, эти шутки по поводу нашей беды по мень¬ шей мере неуместны. — Да, да, твой дед был человек горячий и нетерпели¬ вый, и нечего ждать, чтобы детеныш пантеры ползал по земле, как детеныш дикобраза. А теперь помолчите-ка оба, а я буду говорить будто только о том, что происходит сейчас в лощине. Так мы усыпим их бдительность и за¬ ставим закрыться глаза, которые только и высматривают, какую бы учинить пакость или жестокость. Во-первых, вам следует знать, что предатель тетон, по всей видимо¬ сти, отдал приказ всех нас как можно скорей убить, но только втайне и без шума. — Боже великий! И ты позволишь, чтобы нас перере¬ зали, как беззащитных овец? — Тише, тише, капитан. В горячности мало проку, когда нужно действовать не силой, а хитростью. Ах, и мо¬ лодец наш пауни! Любо-дорого смотреть! Как он сейчас скачет от реки, чтобы заманить врага на свой берег! А ведь и мои слабые глаза видят, что на каждого его воина при¬ ходится по два сиу!.. Так вот, я говорил, что торопливость и опрометчивость до добра не доводят. Даже ребенку ясно, как обстоит дело. Между индейцами нет согласия насчет того, как с нами поступить. Одни боятся цвета на¬ 347
шей кожи и с радостью нас отпустили бы, а другие глядят на нас, точно голодные волки на лань. Да только когда па совете племени начинаются споры, милосердие редко берет верх. Вон видите этих иссохших и злобных скво... Да нет, вам с земли их не видно. Но они здесь и готовы наброситься на нас, точно разъяренные медведицы, как только придет их час. — Слушай, почтеннейший траппер,— перебил Поль угрюмо,— ты нам все это рассказываешь для нашего удо¬ вольствия или для своего? Если для нашего, то лучше по¬ молчи, я и так от хохота чуть не задохнулся. — Тише,— сказал траппер, ловко и быстро рассекав ремень, которым правая рука Поля была притянута к телу, и тут же бросив нож рядом с кистью этой руки.— Тише, малый, тише! Нам повезло! Старухи повернулись посмотреть, почему в лощине поднялся такой крик, и нам пока ничего не грозит. А теперь берись-ка за дело, но только осторожно, чтобы никто не заметил. — Спасибо тебе за одолжение, старый мямля,— про¬ бормотал бортник,— хоть оно маленько запоздало, как майский снег. — Эх, неразумный мальчишка! — с упреком молвил траппер. Он уже отошел в сторонку и, казалось, внима¬ тельно следил за маневрами отрядов на берегах реки.— Неужели ты никогда не поймешь мудрость терпения? Да и ты, капитан. Хоть сам я не из тех, кто принимает к сердцу обиду, а все-таки я вижу: ты молчишь, потому что не желаешь больше просить одолжения у того, кто, по- твоему, нарочно не торопится. Ну конечно, оба вы молоды, гордитесь своею силой и смелостью. И, по-вашему, стоит вам только освободиться от ремней, как вся опас¬ ность останется позади. Но кто много видел, тот больше и размышляет. Если бы я, как суетливая женщина, ки¬ нулся освобождать вас, старухи сиу увидели бы это, и что бы с вами было? Лежали бы вы под томагавками и но¬ жами, точно беспомощные, хнычущие дети, хоть рост у вас богатырский и бороды, как у мужчин. А ну, капитан, спроси у нашего приятеля бортника, мог бы он сейчас, столько часов пролежав в ремнях, справиться с тетон- ским мальчуганом, а не то что с десятком безжалостных и разъяренных скво? — Твоя правда, старик,— подтвердил Поль, шевеля затекшими руками и ногами, уже совсем освобожденными 318
от ремней.— Ты кое-что в этом понимаешь. Подумать только, я, Поль Ховер, который никому не уступит ни в борьбе, ни в беге, сейчас чуть ли не так же беспомощен, как в тот день, когда впервые явился в дом к старому Полю, который давно уже скончался,— прости ему, гос¬ поди, все прегрешения,
г,или негромкую монотонную песню о потерях, понесенных их народом в различных стычках с белыми, и о том, как сладостна и благородна месть. Человек, менее привыкший к такого рода зрелищам, только увидев этих ведьм, ни¬ когда бы не отважился приблизиться к месту, где они со¬ вершали свой дикий и отвратительный обряд. Каждая старуха, получив нож, неторопливым и разме¬ ренным, но неуклюжим шагом начинала кружить вокруг дряхлого индейца, и вскоре они уже все медленно завер¬ телись в магической пляске. Они старались ступать в такт мелодии, сопровождая слова песни соответствующими жестами. Когда они говорили о потерях своего племени, они дергали себя за длинные седые космы или позволяли им в беспорядке рассыпаться по сморщенным шеям. Но стоило хоть одной запеть о том, как сладко отвечать уда¬ ром на удар, все вторили ей свирепым воплем и сопровож¬ дали его выразительным телодвижением, ясно показывав¬ шим, для чего они старались распалить в себе дикую ярость. И вот в самый центр этого беснующегося круга всту¬ пил траппер с таким невозмутимым хладнокровием, как будто вошел в деревенскую церковь. Его появление ста¬ рухи встретили новой бурей жестов, которые, если только это было возможно, стали еще более ясными и недву¬ смысленными. Сделав им знак замолчать, траппер спросил: — Почему матери тетонов поют злую песню? Еще не привели в их селение пленников пауни, их сыновья еще не вернулись, нагруженные скальпами. Старухи взвыли в ответ, а две-три фурии, самые разъ¬ яренные, даже подскочили к нему, размахивая ножами в опасной близости к его спокойным глазам. — Перед вами воин, а не беглец из стана Длинных Ножей, чье лицо бледнеет, едва он завидит томагавк,— сказал, не дрогнув, траппер.— Пусть женщины сиу по¬ думают: если умрет один бледнолицый, на месте, где он упал, их встанет сто. Но старухи в ответ только быстрей завертелись в пляске, а угрозы в их песне зазвучали еще более громко и внятдо. Вдруг самая старая и злобная вырвалась из круга и, ковыляя, побежала по направлению к намечен¬ ным жертвам, точно хищная птица, когда, покружив над добычей, она камнем падает на нее. Остальные ринулись гид
вслед за ней нестройной вопящей толпой, боясь лишиться своей доли в кровавой потехе. — Могучий колдун моего народа! — крикнул старик на языке тетонов.— Открой рот и заговори, чтобы все племя сиу услышало тебя. То ли Азинус в недавних передрягах постиг ценные свойства своего голоса, то ли его вывел из равновесия вид бегущих мимо старух, чьи вопли были невыносимы даже для ослиного слуха, но как бы там ни было, именно длин¬ ноухий сделал то, к чему призывали Овида, и произвел такой эффект, на какой едва ли мог бы рассчитывать на¬ туралист, даже если бы напряг все силы. Странный зверь заговорил впервые со времени своего появления па ста¬ новище. После столь ужасного предупреждения старухи кинулись врассыпную, точно коршуны, вспугнутые со своей добычи, однако продолжали вопить и, как видно, еще не совсем отказались от задуманного. Между тем их внезапное появление и сознание неот¬ вратимой опасности куда быстрей погнало кровь в жилах Поля и Мидлтона, чем самое усердное растирание. Борт¬ ник уже вскочил на ноги и принял угрожающую позу, обещавшую больше, чем он мог бы совершить на самом деле. И даже капитан приподнялся на колени, готовясь дорого продать свою жизнь. Непостижимое освобождение пленников от пут старухи приписали чарам «колдуна», и это заблуждение сослужило нашим друзьям, пожалуй, не меньшую службу, чем чудесное и своевременное вмеша¬ тельство Азинуса. — Вот теперь самое время выйти из засады,— крик¬ нул траппер, подбегая к товарищам,— и вступить в чест¬ ный бой. Было бы лучше подождать, пока капитан со¬ всем оправится, но уж раз мы выдали нашу батарею, то станем твердо и... Он умолк, почувствовав, что на его плечо опустилась огромная рука. Он был уже готов поверить, что тут и впрямь действуют чьи-то чары, когда повернулся и уви¬ дел, что попал в лапы такого могучего и опасного «кол¬ дуна», как Ишмаэл Буш. Сыновья скваттера, держа ружья наготове, вышли один за другим из-за неубранного шатра Матори, что не только объяснило, как удалось врагам зайти с тыла, пока внимание траппера было занято про¬ исходившим у реки, но и обусловило полную невозмож¬ ность сопротивления. 351
Ни Ишмаэл, ни его сыновья не считали нужным всту¬ пать в объяснения. Мидлтона и Поля снова связали в пол¬ ном молчании и с отменной ловкостью, и на этот раз дажо старый траппер разделил их участь. Шатер сорвали, жен¬ щин усадили па лошадей, и маленький отряд двинулся обратно к стоянке скваттера. Все это произошло с такой быстротой, что действительно могло показаться колдов¬ ством. Тем временем доверенный Матори со своими крово¬ жадными помощницами, потерпев неудачу, улепетывал по равнине к леску, где укрывались женщины и дети. И, когда Ишмаэл удалился со своими пленниками и до¬ бычей, плоскогорье, где совсем недавно бурлила жизнь большого индейского стойбища, стало таким же тихим и безлюдным, как вся бескрайняя пустыня вокруг. Глава XXX Но справедливо ль, благородно ль это? Шекспир Пока на плоскогорье совершались эти события, воины в лощине тоже не оставались праздными. Мы расстались с отрядами в ту минуту, когда, расположившись по двум противным берегам реки, они следили друг за другом и каждый старался насмешками и бранью принудить не¬ приятеля к какому-либо опрометчивому действию. Однако вождь пауни скоро понял, что коварного врага отнюдь не огорчает эта явно напрасная трата времени. Поэтому он изменил свои планы и отступил от реки, чтобы, как пра¬ вильно объяснил товарищам траппер, заманить более многочисленный отряд сиу на свой берег. Но вызов не был принят, и для достижения цели Волкам пришлось искать другого средства. Юный вождь пауни не стал больше терять драгоцен¬ ные минуты на бесплодные старания увлечь врага за со¬ бою в реку и быстро поскакал во главе своих верных вои¬ нов вдоль потока, ища более удобного места, где его от¬ ряд мог бы без урона внезапно переправиться на другой берег. Как только Матори разгадал его намерение, пешим воинам был нодаи знак вскочить на коней позади своих 352
более счастливых собратьев, чтобы вовремя помешать пе¬ реправе. Поняв, что план его раскрыт, и не желая утом¬ лять лошадей отчаянной скачкой, после которой они были бы уже бесполезны в бою, даже если бы им удалось обогнать перегруженных тетонских скакунов, Твердое Сердце вдруг осадил коня у самой воды. Местность была слишком открытой, чтобы прибегнуть к какой-нибудь из обычных уловок индейской войны, а время не ждало, и рыцарственный пауни решил ускорить развязку, совершив один из тех подвигов, какими не¬ редко индейские храбрецы обретают дорогую их сердцу славу. Место, которое он избрал, было весьма подходящим для его замысла. Река, почти всюду глубокая и быстрая, здесь широко разливалась, и рябь на воде говорила о ма¬ лой глубине. В середине потока поднималась широкая песчаная мель, и опытный воин мгновенно понял по ее цвету и виду, что она легко выдержит тяжесть коня. Вни¬ мательно осмотрев ее, Твердое Сердце сделал свой выбор. Быстро сообщив остальным о своем намерении, он бро¬ сился в поток, и его скакун, то плывя, то ступая по дну, благополучно вынес его на остров. Опытность Твердого Сердца не обманула его. Когда лошадь, фыркая, вышла из воды, он оказался на широком пространстве сырого, по плотно слежавшегося песка, пре¬ красно подходившего для любого конного маневра. Ска¬ кун, казалось, тоже это понял и нес своего воинственного седока таким упругим шагом, так гордо выгибая шею, что впору бы любому породистому коню, объезженному искуснейшим берейтором. От волнения и у самого вождя кровь быстрей побежала в жилах. Зная, что оба племени не спускают с него глаз, он натянул поводья; и если его собственный отряд мог гордиться и торжествовать, лю¬ буясь мужеством и красотою всадника, то для врага не могло быть ничего обидней, ничего унизительней этого зрелища. Появление молодого пауни па отмели тетоны встре¬ тили яростным воплем. Они ринулись к воде, в воздух взвилось полсотни стрел, раздались редкие ружейные вы¬ стрелы, и несколько смельчаков уже хотели броситься г, реку, чтобы наказать врага за дерзкий вызов. Но грозный окрик Матори заставил опомниться готовый выйти из по¬ виновения отряд. Запретив переправу, остановив даже бесплодный обстрел отмели, Матори приказал всем вои¬ 353