Избранные сочинения в шести томах. Том 6-й
Шрифт:
когда очутился с одним только Санчо в окружении гаи¬ тян. Однако ничего подозрительного не происходило, и скоро он с помощью жестов и нескольких известных ему туземных слов вступил в разговор со своим новым дру¬ гом Маттинао, обращаясь иногда по-испански и к Санчо, всегда готовому поболтать. Вместо того чтобы следовать за шлюпкой «Санта-Ма¬ рии», на которой возвращался посланник великого каси- ка, пирога пошла дальше на восток. По договоренности с адмиралом Луис должен был появиться при дворе Гуа- канагари лишь после прихода каравелл, чтобы присоеди¬ ниться к своим товарищам незаметно, не привлекая к себе внимания. Наш герой не был бы истинным влюбленным, если бы его не восхитило удивительное зрелище, открывшееся его глазам, когда пирога приблизилась к берегу. Резкий и живописный пейзаж, похожий на средиземноморский, был смягчен влиянием южных широт, которое придавало мы¬ сам и скалам волшебное очарование, как солнечная улыб¬ ка — женской красоте. То и дело Луис вскрикивал от вос¬ торга, и Санчо вторил ему, хотя чувства свои выражал несколько иначе, словно просто считал своим долгом ак¬ компанировать поэтическим излияниям юного графа. — Я полагаю, сеньор граф, — наконец заметил ма- трос> когда бухта, куда должны были войти каравеллы, осталась далеко позади, — я твердо надеюсь, сеньор граф, что ваше сиятельство знает, куда нас везут эти голые кабальеро! Похоже, у них есть какой-то порт на уме, а может, уже на виду: смотрите, как они работают вес¬ лами! — Что-то ты слишком серьезен, друг мой Санчо! Ты чего-нибудь опасаешься? — спросил Луис. — Если я опасаюсь, дон Луис, то лишь за наследника рода Бобадилья: случись с ним что-нибудь, не сносить мне головы! А мне самому чего бояться? Не все ли мне равно, жениться на принцессе с острова Сипанго, стать приемным сыном великого хана или остаться Санчо с ко¬ рабельной верфи, простым матросом из Могера? Да еже¬ ли мне предложат на выбор — носить куртку и грызть чеснок или ходить голым, зато досыта
— Ты прав, Санчо. Любой титул зависит от страны, где он дан: кастильский дворянин не станет завидовать гаитянскому касику! — Особенно после того, как сеньор дон адмирал во всеуслышание объявил, что отныне и навсегда этот го¬ сударь стал подданным нашей милостивой королевы! — насмешливо подхватил Санчо, подмигивая Луису. — Эти добрые люди даже не подозревают, какую честь мы гото¬ вимся им оказать, и меньше всех — его величество касик Гуакаиагари! — Молчи, Санчо, и держи свои соображения при се¬ бе! — оборвал его Луис. — Смотри-ка лучше: наши прия¬ тели повернули пирогу к устью реки и, похоже, собира¬ ются причаливать. Действительно, туземцы свернули в устье небольшой речушки, но причаливать не стали, а двинулись вверх по течению. Речка эта была неглубока и неширока, однако для легких посудин островитян большего и не требова¬ лось. Она начиналась где-то далеко в горах, занимавших центральную часть острова, и сбегала к океану по весе¬ лой, живописной долине. Пока пирога скользила между берегами, покрытыми пышной растительностью, Луис обна¬ ружил десятки райских уголков, где с удовольствием бы поселился, разумеется, вместе с Мерседес. И, разумеется, он представлял ее среди всей этой буйной природы оде¬ тую в бархат и кружева, как это было в моде у знатных дам. Еще когда пирога только вошла в устье речки, Санчо показал Луису глазами на целую стайку легких лодок, которые, пользуясь попутным восточным ветром, спуска- лйсь навстречу им под маленькими парусами. Таких ло¬ док они уже немало встретили по дороге; и все они направлялись к Голубой бухте, чтобы посмотреть на уди¬ вительных чужестранцев. Гребцы пироги заметили встреч¬ ных: судя по тому, как туземцы пересмеивались и пере¬ кликались с ними, они спешили туда же. При самом входе в устье Маттинао достал из складок своего легкого одеяния тонкий обруч цз чистого золота и надел его на голову, как корону. Луис понял, что мо¬ лодой гаитянин был одним из тех касиков, которые пла¬ тили дань Гуаканагари, и вместе со всеми гребцами при¬ встал, чтобы приветствовать Маттинао. По-видимому, владения Маттинао начинались от устья речки и ему ужо 316
не нужно было скрывать свое звание. Он перестал грести, сразу обрел величественный вид и попытался завязать с Луисом разговор, насколько позволяли скудные воз¬ можности обоих собеседников. Много раз он повторял слово «озэма». Судя по тому, как он его произносил, Луис подумал, что это, наверно, имя самой любимой жены Маттинао. Испанцы уже знали, что у касиков могло быть по нескольку жен, в то время как их подданным стро¬ жайше запрещалось иметь более одной. Пирога довольно долго поднималась вверх по течению, пока не достигла одной из тех тропических долин, где природа, казалось, сосредоточила все свои красоты, чтобы показать, какой прекрасной и приветливой может быть земля. В то же время вековое присутствие человека смяг¬ чило дикость первобытного пейзажа и придало ему осо¬ бое очарование. Подобно тем, кто ее населял, долина обладала естественной красотой, еще не испорченной людскими ухищрениями. Даже хижины селения, затеряв¬ шегося в ее зелени, были по-своему изящны, хотя и пре¬ дельно просты, как вкусы и потребности их обитателей. Кругом цвели яркие цветы, и ветви деревьев склонялись под тяжестью ароматных и сочных плодов. Жители селения встретили Маттинао с большим поче¬ том, хотя, по правде говоря, их сейчас больше занимали чужестранцы. Кроткие и простодушные туземцы обсту¬ пили Санчо и Луиса со всех сторон и глазели на них с нескрываемым удивлением. Впрочем, гаитяне более вы¬ сокого звания, видимо, не принимали испанцев за богов. Неизвестно почему, то ли благодаря своему легкому характеру, то ли умению подладиться под наивные вкусы туземцев, Санчо вскоре сделался любимцем толпы, а граф де Льера был целиком предоставлен касику и другим знатным людям племени. Поэтому обоих испанцев сразу же разлучили: Санчо увлекли на «ои поллои», своего рода площадь в центре селения, а Луиса Маттинао пригласил к себе. В жилище касика между Маттинао и двумя вождями, его приближенными, завязался оживленный разговор, в котором то и дело повторялось имя Озэмы. Затем Мат¬ тинао куда-то отослал слугу, и оба вождя вскоре тоже ушли, оставив Луиса наедине с молодым гаитянином. Касик снял с головы золотой обруч, накинул на полуоб¬ наженное тело нечто вроде плаща из хлопчатобумажной 317
ткани и, сделав Луису знак следовать за ним, вышел из дому. Луис повиновался, хотя и не понимал ничего. Он закинул щит за спину, поправил пояс, чтобы меч не пу¬ тался под ногами, и пошел за Маттинао так же доверчи¬ во, как за старым знакомым по улицам Севильи. Касик вел его по тропинке вдоль ручья, который бе¬ жал им навстречу, устремляясь к реке. Тропинка змеи¬ лась среди диких зарослей, где то и дело попадались де¬ ревья, отягощенные сочными плодами. Так они прошли около полумили. Внезапно перед ними возникла группа хижин, возведенных на живописной террасе или уступе холма, откуда можно было различить внизу довольно большое селение, а вдали — синеву океана. Луис сразу догадался, что это уединенное убежище предназначено для представительниц прекрасного пола; видимо, здесь находился своего рода сераль для жен молодого касика. Гостя ввели в центральную хижину и предложили вкус¬ ные освежающие напитки из местных плодов. За месяц, проведенный на островах, ни туземцы, ни испанцы не могли, конечно, усвоить язык друг друга. Мо¬ ряки выучили только самые ходовые слова, и Луис, по¬ жалуй, преуспел в этом больше других. Однако он чаще ошибался, чем угадывал истинный смысл того, что ему говорили, а сам врал безбожно, даже тогда, когда был совершенно уверен в правильности своей речи. Но язык дружбьг понятен без слов, и за все это время в душе у Луиса не шевельнулось и тени подозрения. Маттинао отослал служанку в соседнюю хижину и, когда Луис отдохнул, пригласил его следовать'за собой таким благородным жестом, какой сделал бы честь при¬ дворному церемониймейстеру самой доньи Изабеллы. Они пересекли террасу и приблизились к самому крупному строению, явно состоявшему из нескольких комнат, пото¬ му что, войдя в него, очутились сначала в своего рода приемной. Здесь они на мгновение задержались. Касик сказал несколько слов выбежавшей им навстречу слу¬ жанке, затем отдернул занавес, искусно сплетенный из водорослей, и ввел гостя во внутреннее; помещение. Ка¬ кая-то молодая женщина ожидала их; Луис понял, что это и есть Озэма, потому что касик еще на пороге тихо и нежно произнес ее имя. Юный граф поклонился гаитянке так же низко и почтительно, как если бы перед ним стоя¬ ла знатная испанская дама, затем выпрямился, поднял на 318
нее глаза, и возглас изумления и восторга вырвался из его груди: — Мерседес!!! Маттинао как мог повторил за ним это имя, очевидно принимая его за слово, которым испанцы выражают вос¬ хищение или одобрение. Молодая гаитянка, так поразив¬ шая Луиса, сначала испуганно отступила на шаг, потом вспыхнула, рассмеялась и тоже начала повторять низким и нежным музыкальным голосом: «Мерседес, мерседес, мерседес»г — находя в этих звуках невинное удовольствие. Но через минуту она умолкла и замерла, прижав руки к груди и не спуская с Луиса удивленных глаз, Здесь, пожалуй, время объяснить, почему в столь не¬ ожиданный момент с языка Луиса сорвалось имя его возлюбленной. Для этого мы попытаемся описать Озэму, ибо так действительно звали красавицу индианку. Все отчеты о Вест-Индии сходятся в одном: авторы единогласно говорят о превосходном сложении туземцев и об их природной грации, которая так восхитила испан¬ цев. Цвет кожи у островитян тоже приятный, особенно у гаитян: они едва ли темнее загорелых испанских крестьян или моряков, а у тех, кто не подвергается постоянному воздействию палящего южного солнца и большую часть времени проводит в тени рощ или своих жилищ, он не менее красив, чем у большинства европейцев, ведущих такой же образ жизни. Именно такой золотистый цвет кожи был у Озэмы, которая приходилась касику не же¬ ной, а родной сестрой. Согласно законам Гаити, власть касика переходила по наследству по женской линии, то есть после дяди касиком становился сын его сестры, а так как у Маттинао не было других братьев или сестер, его наследником должен был стать сын Озэмы. Поэтому, а также благодаря своему про¬ исхождению из королевского рода, если только этот ти¬ тул можно применить, говоря о столь примитивном об¬ ществе, Озэма росла беззаботно, окруженная вниманием всего племени и, по возможности, избавленная от всех тя¬ гот, тревог и невзгод, неизбежно связанных с полудиким образом жизни, который, впрочем, как отмечали испанцы, совершенно не влиял на характер добродушных острови¬ тян; последнее, видимо, объяснялось удивительным плодо¬ родием почвы, благодатным мягким климатом и целеб¬ ным морским воздухом. 319
Одним словом, к восемнадцати годам Озэма обладала всеми преимуществами, какие ей могли дать ничем не стесненная свобода и вся эта атмосфера земного рая, где ее природная красота расцвела, как прекрасный цветок. Гаитяне иногда носили кое-какие одежды, но не стес¬ нялись ходить и нагишом. Однако все более или менее уважаемые представители племени появлялись на людях только в одеяниях, правда весьма легких и служивших скорее украшением или знаком их достоинства, чем на¬ стоящей одеждой. Озэма не явилась исключением из
в выражении лица — задумчивого и одухотворенного у Мерседес и удивленного, растерянного и восхищенного у Озэмы, — но общее сходство все равно было таким рази¬ тельным, что любому бросилось бы в глаза. И многие, мо¬ жет быть, предпочли бы благовоспитанной, знатной кас- тильянке индейскую девушку с ее искренностью, невин¬ ной простотой и тем особым очарованием, каким обладают пылкие и простодушные дети юга. Так как завязать разговор было невозможно,-хозяевам и гостю оставалось только выражать свои дружеские чув¬ ства улыбками и жестами. Покидая каравеллу, Луис на всякий случай запасся мелкими, подарками и, думая, что ему предстоит встреча с женами касика, захватил с со¬ бой кое-какие безделушки, рассчитанные на неприхотли¬ вый вкус. Но, едва увидев Озэму, Луис почувствовал, что все эти мелочи недостойны ее красоты. По счастью, на нем была захваченная когда-то в бою мавританская чал¬ ма из легкой, как дымка, ткани; он из чистого каприза накрутил ее себе на голову, полагая, что такой убор про¬ изведет впечатление на простодушных туземцев. Удив¬ ляться подобным причудам не приходится: моряки всех стран до сих пор щеголяют в самых удивительных наря¬ дах, особенно на чужом берегу, когда можно ни с кем не считаться. Вспомнив о чалме, которую он снял при входе и все еще держал в руках, восхищенный красотой Озэмы и пораженный ее небывалым сходством с Мерседес, Луис развернул дорогую ткань и набросил ее, как мантилью, йа плечи гаитянки. Неискушенная красавица приняла подарок с искрен¬ ним восхищением и горячей признательностью. Она бро¬ сила прозрачную ткань на пол и залюбовалась ею, благо¬ дарно повторяя: «Мерседес, мерседес!» Конечно, в вос¬ торге ее было немало ребяческого, однако при всем этом радость ее носила печать достоинства, свойственного бла¬ городным людям во всех частях света. Луису поведение юной гаитянки показалось наивным и очаровательным. Он представил себе, как приняла бы донья Мерседес до Вальверде какую-нибудь драгоценность из милостивых рук доньи Изабеллы, и подумал, что детская радость Озэмы, пожалуй, проиграла бы в сравнении с благородным смирением и сдержанным удовольствием, какое выразила бы при виде подарка Мерседес. 11 Ф, Купер, том VI 321
Пока подобные мысли проносились в голове нашего героя, юная гаитянка без тени смущения сбросила свою просторную накидку и закуталась в прозрачную ткань чалмы. Затем она гибким движением сняла с себя оже¬ релье с золотым диском, сделала несколько шагов вперед и, чуть отвернув смеющееся лицо, протянула этот дар Луису, сопроводив его взглядом, более красноречивым, чем любые слова. Луис принял подарок с благодарно¬ стью, не преминув, по кастильскому обычаю, поцеловать хорошенькую ручку. Касик, с довольным лицом наблюдавший за обоими, сделал гостю знак следовать за собой и повел его в дру¬ гое строение, весьма сходное с первым. Здесь дон Луис был представлен нескольким молодым и красивым жен¬ щинам, вокруг которых резвились ребятишки; он понял, что это жены и дети Маттинао. С помощью жестов и не¬ многих знакомых ему слов Луису удалось наконец вы¬ яснить, кем в действительности приходилась касику Озэма. Не без удовольствия узнал он, что она сестра Маттинао, к тому же еще незамужняя, чему Луис особен¬ но обрадовался, ибо испытывал какую-то беспричинную ревность, вызванную, видимо, сходством Озэмы с РЛер- седес. Весь вечер и три следующих дня Луис провел в обще¬ стве своего друга касика в его излюбленной резидеиции, укрытой от посторонних глаз. Разумеется, наш герой был в центре всеобщего внимания: гостеприимный хозяин, а особенно хозяйки проявляли к нему гораздо больше ин¬ тереса, чем он к ним. Они позволяли себе тысячи малень¬ ких вольностей, трогали его волосы, одежду, оружие и, уж конечно, сравнивали его белую кожу с более смуглой кожей Маттинао. Озэма держалась скромнее и сдержан¬ нее всех: она только наблюдала .за происходящим, и лишь выражение лица выдавало ее чувства. Луис часами лежал на благоухающей циновке непо¬ далеку от прелестной гаитянки и пристально вглядывался в ее черты, находя в них все больше сходства с чертами своей возлюбленной, пока ему не начинало казаться, что это не Озэма, а сама Мерседес. Попутно юный граф старался побольше разузнать об острове. В первый же день выяснилось, что Озэма, види¬ мо благодаря своему происхождению и природному уму, понимает Луиса лучше всех жен Маттинао и даже луч-< 322
ше самого касика. Впрочем, это нашему герою, очарован¬ ному красотой гаитянки, могло и показаться. Но, как бы там ни было, он чаще всего задавал вопросы именно ей, и уже к концу дня восприимчивая и внимательная девуш¬ ка начала его на самом деле понимать. Так за один день Луис достиг гораздо большего в общении с островитяна¬ ми, чем все остальные испанцы за целых два месяца. Озэма схватывала испанские слова на лету, тотчас запо¬ минала и повторяла их со странным мягким акцентом, от которого они становились только благозвучнее. Адмирал не раз указывал ему, как важно для испан¬ цев узнать, где находятся золотые рудники, и Луис об этом не забывал. Ему удалось растолковать Озэме, что его интересует, но ответы ее были не столь ясны, как он бы того желал. И все же юный граф льстил себя надеждой, что не потратил времени даром и сможет рассказать Ко¬ лумбу кое-что интересное. На другой день пребывания Луиса в селении его при¬ гласили посмотреть на игры и пляски индейцев. Их опи¬ сывали достаточно часто, и незачем еще раз повторяться; скажем только, что в этих танцах и состязаниях, носив¬ ших самый мирный характер, юная гаитянская принцесса выделялась среди всех своей ловкостью, грацией и красо¬ той каждого отточенного движения. Луису тоже предло¬ жили попытать счастья, и он охотно согласился. Обладая недюжинной силой и подвижностью, он легко отобрал пальму первенства у своего друга Маттинао. Впрочем, молодой касик нисколько не был огорчен, а его сестра хо¬ хотала и радостно хлопала в ладоши, когда гость оказы¬ вался проворнее или сильнее своего хозяина. Жены Мат¬ тинао даже пытались ее тихонько пристыдить, но Озэма на все упреки отвечала обезоруживающей улыбкой. В эти минуты Луис искренне любовался ею, и не без оснований: щеки ее пылали, глаза сверкали, как драго¬ ценный гагат 1, а зубы казались выточенными из слоно¬ вой кости. Мы сказали, что глаза Озэмы в отличие от синих за¬ думчивых и вдохновенных очей Мерседес были черны 1 Гагат, или черный янтарь, — особый сорт каменного угля, отличающийся глубоким черным цветом и приобретающий после полировки яркий блеск. Не следует путать с агатом, который всегда многослоен и может иметь различную окраску. II* 323
как гагат, но они обладали такой же выразительностью, особенно когда гаитянка смотрела на Луиса. Не раз во время этих состязаний в силе и ловкости юноша улавли¬ вал во взгляде Озэмы откровенный восторг, весьма сход¬ ный с тем глубоким восхищением, которое он читал в глазах Мерседес, когда побеждал на турнирах. В такие мгновения сходство между двумя девушками поражало его еще больше, и он думал, что, если бы не различие в одежде, это были бы настоящие двойники! Пусть только читатель не думает, что наш герой начал забывать свою прежнюю любовь. Совсем нет! Мерседес слишком прочно владела его сердцем, да и сам Луис, не¬ смотря на все его недостатки, был слишком верным и преданным рыцарем, чтобы помышлять об измене своей даме. Но возлюбленная его была далеко, и Луису трудно было оставаться равнодушным к наивному поклонению юной индианки. Если бы Луис уловил хоть один кокетливый взгляд или заподозрил, что у Озэмы есть какой-то тайный рас¬ чет, он сразу бы насторожился и вмиг избавился от чар. Но все происходило как раз наоборот: девушка была так естественна, чиста и простодушна, восхищалась им с та¬ кой искренностью и простотой, что ее было невозможно заподозрить во лжи! Одним словом, невольно поддавшись очарованию гаитянки, которая в тех же условиях могла бы вскружить голову людям куда более сдержанным, чо¬ порным и холодным, чем наш пылкий герой, Луис дока¬ зал, что он всего лишь человек, не более. Когда вокруг так много нового, время летит незамет¬ но. Луис сам удивился, заметив, что живет в этом селе¬ нии уже несколько дней, большую часть которых он про¬ вел в серале Маттинао, хотя это и не совсем точное опре¬ деление для уединенного убежища семьи касика. Зато Санчо с корабельной верфи считал каждый день и не те¬ рял времени даром. Он тоже, как и Луис, ходил героем в своем более скромном кругу простых людей и тоже не забывал про золото. И, хотя матрос не знал ни слова по-гаитянски и не научил ни одному испанскому слову никого из тузем¬ цев, дела его шли куда успешнее, чем у юного графа. Он и так превосходно ладил с хохочущими темнокожими нимфами, не отходившими от него ни на шаг! Санчо ода¬ ривал их звонкими соколиными бубенчиками, а взамен 324