Изгнанница
Шрифт:
– При каком бароне?
– Дед нахмурил седые брови.
– До Рихарда точно было. Там у нас Петроний был… а до него Горислав… А до него… А вот до него не помню, кто был. Менялись они часто. То один другого пришибет, то другой…
– Первого, - подсказал кто-то и толпу накрыл новый приступ хохота.
– У меня тоже так будет, - верткая Милава птицей взлетела на камень.
Торопливо проговорив заветные слова, она размахнулась, и изо всех сил бросила венок в реку. Цветы мирты покачались на волнах. Потом лениво
На обратной дороге Лорисс не торопилась. Когда она подошла к старому домику, стоящему на отшибе, где утром вместе с девушками оставила мужскую одежду, для того, чтобы переодеться, смеркалось. Гелион, отмерив отпущенный срок пребывания на небе, скрылся за лесом. Лорисс опоздала. За разговорами, сначала с Милавой, потом с Харидой, она и не заметила, как пролетело время. В домике уже никого не было. Шумная стайка девушек, наверняка, уже пересекла рощицу, и теперь на подходе к деревне. На полатях, в самом углу, Лорисс оставила утром длинную рубаху и мужские штаны. Штаны были ей чуть тесноваты в бедрах, да ничего, длинная рубаха скроет недостаток.
Не может быть! Или может?
Штаны были те самые, но вот рубаха… Явно мала. Конечно. Эта не та рубаха. Она коротка, к тому же безобразно обтягивала грудь. Хорошо еще, что под рубахой, почти у пояса скрывался в складках драгоценный мешочек с трубкой.
Что делать? Возвращаться в женской одежде, когда тебя, как русалку прогнали из деревни? Если кто увидит, скандалом не отделаешься. Плохая примета. Будет потом весь год русалка шалить, выискивая жертву. Случись что, все на Лорисс спишут. Скажут: вот она тогда на празднике вернулась в женской одежде, отсюда и все напасти.
– Тебе идет…
Тихий голос показался Лорисс частью окружающего мира. Такой же составляющей, как скрип рассохшихся бревен, шум высокой травы за разбитым окном, шелест шелковой, такой красивой, и такой тесной, рубахи. Оторвавшись от созерцания собственных выпирающих достоинств, Лорисс подняла голову.
Если бы он не был таким ярким - красная косоворотка, распахнутая на плече, черные штаны, новые сапоги с блестящими застежками - Лорисс вряд ли разглядела бы его в наступающей темноте.
– Тебе идет, говорю, - Лукан стоял в дверях, картинно облокотившись о косяк.
– Девчонки пошутили. Не обижайся на них. Ты слишком красива для нашей деревни.
– Ты знал?
– Лорисс обрела голос.
– Какая разница?
– Лукан оторвался от дверного косяка и медленно пошел к ней.
– Знал, не знал. Для тебя имеет значение?
– Нет, - Лорисс справилась с поясом и одернула рубаху.
– Да, так еще лучше, - Лукан вздохнул и подтянул лавку ближе к тому месту, где стояла Лорисс. Немного подумал и сел.
Наблюдая за передвижением лавки, Лорисс терялась в догадках. Пожалуй, единственная догадка, которая объясняла ночной разговор девушки с парнем, вызывала у нее неприятие.
Поправка. Если молодой человек из этой деревни позволит себе лишнее по отношению к девушке из той же деревни…
Неужели в этом разгадка?
– Зачем ты пришел сюда?
– Лорисс сложила руки на груди.
– Я думал, что ученица Хариды должна с легкостью читать чужие мысли. Я хотел увидеть тебя.
– Увидел?
– В общем да. Мне понравилось, - и глаза на миг - в пол.
Хочет уверить ее в том, что он видел ее голой! Лорисс постаралась, чтобы на лице не дрогнул ни единый мускул. Долгий, “русалочий”, ничего не выражающий взгляд вкупе с легкой улыбкой были ему ответом.
– Хорошо, - твердо сказала она, и собралась пройти мимо Лукана к двери.
Он остановил ее неуловимым движением. Только она проходила мимо, ясно видя перед собой цель, и вот уже Лукан стоит рядом и его рука сжимает ей предплечье. Твердо и властно.
– Не спеши, - и голос не дрогнул. И улыбка появилась на лице под стать глазам - нехорошая.
Лорисс хотела вырвать руку, но вовремя остановилась. Чутье подсказывало ей, что Лукан намерен идти до конца. Начни она сейчас вырываться, дело закончится дракой. Отец Света! Волна не страха, но негодования, накрыла Лорисс с головой. Неужели мало на ее долю выпало испытаний, что ей суждено пройти еще и через это? Она чувствовала, как твердо его пальцы сжимают ее руку. Но самое неприятное - его взгляд не выражал и тени сомненья.
– Пусти, - ее голос упал до немыслимых низов. Та самая ярость, что требовала тотчас освободить руку, поднималась из глубин души. Лорисс медленно подняла голову и посмотрела Лукану в глаза. Спокойно, и даже участливо.
– А если не отпущу, то что? Будешь кричать?
– его губы искривились. Пряди темных волос, упавших на лоб, закрывали глаза.
– Я?
– она радушно подняла углы губ.
– Кричать? Зачем?
– Яростный порыв на миг затуманил взор. Копившаяся злость обострила чувства до предела. Лорисс каждой клеткой кожи ощущала, насколько крепко Лукан сжимает ее руку, и это чувство, как сухие дрова подбрасывала в огонь все усиливающаяся злость.
– Не понял, - Лукан растерялся. Недоумение отразилось у него на его лице. И то, что она это осознала, приятно поразило ее. И придало сил.
– Это значит… ты согласна?
– Согласна? На что?
– Не надо, Вилена, - поморщился Лукан.
– Тебе не идет. Ты понимаешь, о чем я говорю. Ты не такая, как наши девчонки. Ты особенная. Я с первого дня… Почти с первого дня не могу смотреть на тебя спокойно. Ты…
Его руки добрались до ее распущенных волос. Одна прядь, возле самого уха, особенно ему приглянулась.