Измена и месть. Ты слишком ничтожна, жена!
Шрифт:
— Ты спятила? — рявкнул он. — Она решит, что нами можно манипулировать!!!
Амелия тихо всхлипнула, её руки задрожали ещё сильнее.
— Но ведь это её право… Лансер, она не успокоится, пока не получит то, что хочет. Да и мы… действительно немного виновны…
Мужчина откинулся в кресле, провёл рукой по лицу и вдруг горько рассмеялся.
— Её право? — повторил он, презрительно усмехнувшись. — У неё нет никаких прав, потому что она не наша дочь.
Эти слова повисли в воздухе,
— Ты не должен так говорить, — прошептала она. — Ты дал слово своему брату.
Лансер тяжело вздохнул, затем поднялся и начал расхаживать по кабинету, заложив руки за спину.
— Да, я дал слово. Ты думаешь, я забыл, как он приполз сюда, умирающий, с этой девчонкой на руках? — Его голос стал резче. — Как умолял нас позаботиться о ней, воспитать, как родную? Я всё помню, но…
Амелия подняла на него глаза, полные слёз.
— Мы обещали, Лансер. Мы поклялись.
Он резко остановился и обернулся к ней.
— Да, мы поклялись. А потом что? — Его голос задрожал. — Ты забыла, как мы оказались на грани разорения? Как деньги закончились, как долги душили нас? И эта девчонка была нам как камень на шее!
Амелия опустила взгляд, сжимая руки так, что побелели пальцы.
— Мы думали, что делаем для неё лучшее, отправляя её в монастырь, — тихо произнесла она. — Мы думали, что там ей будет спокойнее.
Лансер горько усмехнулся.
— Когда ты забеременела, мы — наивные — решили, что всё изменится. Мы думали, что наконец-то жизнь повернётся к нам лицом. Как глупо было надеяться на что-то хорошее!
Амелия всхлипнула, прикрывая рот ладонью.
— Ты до сих пор думаешь, что… — прошептала она, — что наша дочь калека именно из-за какого-то проклятья, которое принес к нам брат?
— Не знаю! — резко перебил он. — Я ничего не знаю, но… все в нашей жизни разрушилось именно с того самого злополучного дня…
Женщина прижала руки к лицу, её плечи затряслись.
— Я думала, что если мы будем жертвовать монастырю… Если мы будем молиться, просить… что-то изменится. Надеялась, что Марисса исцелится…
Лансер отвернулся, глядя в окно. Его голос стал холодным, почти равнодушным.
— Ничего не изменилось. Наша дочь осталась калекой. А Делия… просто своим существованием она напоминает обо всём, что мы потеряли. Она символ наших несчастий!!!
— Может… расскажем ей правду о том, что мы не ее родители? — прошептала Амелия, с трудом подавляя рыдания.
Лансер резко обернулся к ней.
— Нет! А вдруг проклятья из-за этого только усилятся?
Амелия подняла на него глаза, полные отчаяния.
— Тогда давай просто отдадим ей то, что
Мужчина долго молчал, затем опустился обратно в кресло, устало потерев виски.
— Хорошо, — процедил он сквозь зубы. — Пусть берёт своё приданое и катится отсюда.
Амелия вытерла слёзы, но в её взгляде всё ещё читалась боль.
— Мы удачно выдали её замуж, — проворчала она с недовольством. — Пусть научится ценить то, что получила, ни пальцем не пошевелив.
Лансер кивнул, закрывая глаза.
В комнате повисла тяжёлая тишина…
Глава 19
Синеглазый незнакомец
Темнота ночи окутывала поместье, тишина была почти абсолютной. Только треск дров в камине внизу напоминал, что в этом доме кто-то ещё бодрствует. Я лежала на кровати, стараясь уснуть, но мысли не давали покоя. Гнев и обида разрывали меня на части, заставляя тысячу раз прокручивать в голове разговор с отцом.
Я выбрала эту комнату наобум: дерзить, так дерзить до конца. Она была приятной и сравнительно теплой.
Вдруг скрипнула дверь, и я вздрогнула. Мягкий свет лампы вырвал из тьмы тонкую, хрупкую фигуру. Мать.
— Не спишь? — тихо спросила она, прикрывая за собой дверь.
Я медленно села, стараясь держаться спокойно.
— Нет. Что вам нужно?
Она осторожно подошла ближе, поставила лампу на тумбочку и опустилась на край кровати. В её руках был небольшой мешочек, который она нерешительно протянула мне.
— Это твоё, — проговорила она, не глядя в глаза.
Я нахмурилась, взяла мешочек и почувствовала тяжесть монет внутри.
— Что это значит? — спросила я, стараясь сдержать голос.
Мать подняла на меня взгляд, полный усталости и скрытой боли.
— Отец согласился отдать тебе часть приданого завтра. Это всё, что ты получишь от нас официально, — её голос дрогнул. — А это… это остальное. Я даю тебе его тайно.
Я насторожилась.
— Почему тайно?
Мать замялась, словно собиралась сказать что-то важное, но потом прошептала:
— С одним условием.
Я нахмурилась.
— С каким?
Она тяжело вздохнула, словно борясь с самой собой.
— С условием, что ты больше никогда не появишься здесь, Делия.
Эти слова словно ножом полоснули по сердцу.
— За что вы так со мной? — сорвалось с моих губ.
Её руки задрожали, но она старалась держаться.
— Дело не в тебе… — начала она, но я перебила её:
— Хватит лгать! Я же вижу, что вы ненавидите меня. Но как можно ненавидеть собственное дитя, я не понимаю!
Мать вскочила на ноги, её лицо исказилось от гнева.