Измена и месть. Ты слишком ничтожна, жена!
Шрифт:
— Это швейная машинка, — с гордостью сказала крестьянка, поглаживая её. — Мой братишка сделал. Он горбун, но мастер на все руки.
Я не могла отвести глаз от устройства. Значит, швы, которые я видела на платьях Агаты, были созданы при помощи этого???
— Она умеет шить быстрее, чем я, — продолжила Агата, улыбаясь. — Это моя надежда… была…
— И будет, — прервала я её, твёрдо. В голове уже начали выстраиваться планы, один лучше другого.
Передо мной открывались невероятные перспективы, и, глядя на Агату, я поняла, что вместе мы сможем
Глава 23
Интуиция
Неделя прошла в напряжённой суете. Каждый день, пока лекари пытались понять, чем именно вызван недуг Себастьяна, я незаметно покидала поместье и отправлялась в нашу съемную мастерскую (кстати, любовница укатила буквально в первый же день. Ее, как мешок, вынесли из поместья на носилках).
Сначала всё казалось несколько хаотичным: обветшалая комнатка, непривычные фасоны, оборки, ткани, которым предстояло превратиться в элегантные платья.
Швеи работали с таким усердием, что я восхитилась их терпением и умением. А Агата по общему признанию стала настоящей находкой. Её швейная машинка оказалась настоящим спасением. Каждый раз, наблюдая, как она умело управляется с этим странным, но чудесным устройством, я чувствовала себя свидетелем чуда. Машина гудела, пробивая ткань ровными, безупречными стежками. «Мой братик — мастер на все руки!» — не уставала повторять Агата с гордостью, и я согласно кивала, затаив дыхание.
Две швеи — Самара и Лайла, а также Агата шили по платью в день, что казалось невероятным темпом для столь сложных нарядов. Они воплощали мой эскиз в жизнь, добавляя детали с такой тщательностью, будто это был шедевр искусства. Я не раз ловила себя на мысли, что боюсь. А вдруг наши платья не понравятся покупателям? А вдруг деньги окажутся потрачены зря?
Но на седьмой день я всё же решилась. Взяла с собой несколько готовых платьев и отправилась на рынок. Утро было прохладным, в воздухе витали ароматы свежего хлеба, горячей выпечки и специй. Толпы горожан бродили меж торговых рядов, громко обсуждая цены и торгуясь.
Моё сердце бешено стучало, пока я выбирала место для прилавка. Один из булочников, по слухам, приболел, и его угол освободился. Сначала на меня косились с подозрением, но я заверила соседей, что здесь только на один день. Устроившись, разложила наши платья и замерла в ожидании.
Два часа. Два бесконечных часа я стояла у прилавка, глядя на поток прохожих, которые даже не замедляли шага, проходя мимо. Моё терпение начинало истончаться. Люди мелькали передо мной, словно тени, и никто, абсолютно никто, даже не удосужился присмотреться к моему товару.
Я заметила ехидные улыбки на лицах других торговцев, которые, очевидно, успели обсудить меня между собой. Один из них, пожилой мужчина с толстыми пальцами, что-то прошептал соседке — женщине с огромным подносом пирогов, — и та захихикала. Я почувствовала, как по телу прокатилась волна раздражения. Да уж, человеческой испорченности нет предела!
Вдруг взгляд остановился на группе женщин, появившейся
— Вот так гостья, — прошептал кто-то позади, и я заметила, как другие торговцы начали наблюдать за женщиной с неприкрытым любопытством. Очевидно, такие покупательницы здесь бывали редко.
Я поникла. Если уж обычные, простые люди не интересуются моими платьями, то такая особа тем более не остановится у моего скромного прилавка. Внутренний голос ехидно прошептал: «На что ты вообще рассчитываешь?»
Однако, к моему удивлению, женщина замедлила шаг, а затем остановилась прямо передо мной. Она впилась взглядом в платья, лежащие на прилавке, и начала разглядывать их с некоторым удивлением.
На вид ей было около сорока. Симпатичная, с мягкими чертами лица, чуть полноватая, но весьма уверенная в себе.
— Что это? — спросила она, глядя на меня.
Её взгляд был прямым, почти пронзительным.
— Платья, — произнесла я смущенно, ведь ответ на вопрос был слишком очевиден.
— Откуда?
Я растерялась. Что за странные вопросы?
— Подруги сшили по моему эскизу, — ответила я, решив не открывать правды.
Женщина хмыкнула, её губы изогнулись в лёгкой усмешке. Она махнула рукой, и одна из служанок развернула платье.
— Посмотрим, — пробормотала она, доставая из ридикюля небольшие круглые очки.
Надев их, она начала внимательно рассматривать швы и отделку, слегка покачивая головой. Пальцы перебирали ткань, будто оценивая её качество. Я стояла, затаив дыхание, пока она наконец аристократка не цокнула языком.
— Сколько?
У меня перехватило дыхание. Слова застряли в горле. Неужели она и правда собирается что-то купить? Я назвала цену — ту, которую посоветовали швеи. Не слишком высокую, но и не низкую, чтобы не обесценивать их труд.
Женщина задумалась, посмотрела на остальные платья, аккуратно касаясь каждого. Наконец, она произнесла:
— Скинь мне по десять медных монет с каждого, и я куплю их все.
Я едва не уронила подбородок.
— Все? — переспросила я, боясь поверить в реальность происходящего.
— Да, все, — спокойно ответила она, убирая очки. На её лице мелькнула довольная улыбка. — Моим служанкам не помешает обнова.
— Конечно, — торопливо согласилась я, всё ещё не веря своим ушам.
Служанки начали укладывать платья в корзины, а женщина протянула мне увесистый мешочек с монетами. Я проверила сумму за несколько секунд, считала я быстро и бегло. Руки подрагивали от волнения. В мешочке было в три раза больше, чем мы потратили на материалы.