Измена и месть. Ты слишком ничтожна, жена!
Шрифт:
Зубы Себастьяна скрипнули от досады. Я сразу поняла, что до этого он обдумывал, как не пустить меня на бал. Но теперь ему придется послушаться приказания…
— Я прослежу, — процедил он хмуро.
Лорд Годфри поднялся:
— Вот и славно, — произнёс он. — Было очень приятно увидеть вас.
Он подошёл ближе, снова поцеловал кончики моих пальцев на прощание, заставив смутиться, и ушёл.
Я тоже собиралась выпорхнуть из комнаты, но Себастьян гаркнул:
— Постой!
Я медленно развернулась, стараясь выдержать его яростный взгляд.
— Предупреждаю тебя, монастырская
Я усмехнулась. Расту! Из мыши стала крысой. Интересно, кем стану дальше? Куницей? Потом, наверное, бобром. А там, может, и до собаки дойду… Но лучше стану тигрицей с острыми зубами…
— Имей в виду: ни с кем не танцевать, не разговаривать, притворись дурой, веди себя как идиотка, ни в коем случае не общайся ни с какими людьми. Ты поняла меня? Если ослушаешься, я найду способ сделать твою жизнь невыносимой!
Я молчала. Обещать такие абсурдные вещи я не собиралась, хотя лицо мужа выглядело страшным. Себастьян обещал мне все муки ада за непослушание.
— Я не смогу игнорировать гостей, которые захотят познакомиться со мной, — произнесла с достоинством.
— А ты игнорируй! — рявкнул он. — Молчи и веди себя тише воды и ниже травы!!!
— Вы хотите уничтожить мою репутацию? — осторожно поинтересовалась я.
— Я хочу, чтобы ты стала тенью, — процедил муж. — И чтобы эту тень быстренько забыли.
Я поразилась его ненависти. Хотя нет, это была не просто ненависть. Это была ненависть к человечеству. Он ненавидел даже не меня, а весь мир. Себастьян презирал каждого, кто не был испорчен так же, как он.
Страшный человек. Я бы даже сказала, одержимый. Потому что обычные люди, какими бы они ни были испорченными, подобными не бывают.
— До завтра, — бросила я поспешно и рванула к выходу.
Наверное, Себастьян не ожидал такого манёвра, потому что не двинулся с места. Только когда я пробежала несколько шагов по коридору, раздался его дикий вопль:
— Стой, я сказал!
Но я не остановилась. Через две минуты уже была в спальне, запирая дверь на ключ.
Сердце бешено колотилось — от предвкушения и от страха. Завтра я увижу мир в его многообразии. Но рядом будет Себастьян. И он будет отравлять мне весь вечер.
Нужно найти способ отвлечь его от себя на этом балу…
Глава 31
Бал
Я уже с утра раздумывала о том, как бы избавиться от Себастьяна на балу, но каждая идея казалась слишком рискованной. Опоить его? Слишком грубо и очевидно. Устроить какую-нибудь сцену? Нет, это только вызовет сплетни и даст Себастьяну повод меня унизить. В конце концов, я решила, что он наверняка сам найдет себе увлечение на балу и забудет обо мне.
Когда наступил вечер, я была готова. Надела новое платье — и залюбовалась. Сон был вещим, наверняка, потому что впервые я почувствовала себя красивой. С помощью Ядвиги я сделала высокую прическу, освежила лицо красками, созданными из растений, а при помощи иллюзии создала видимость блеска драгоценностей. То есть, украшений не было, но блеск так или иначе в облике проскальзывал, создавая некую загадку.
Правда… кольцо свое — опасное — всё-таки надела на палец. А вдруг
Поверх всего этого великолепия набросила старый монастырский плащ. Другого у меня пока не было, и Себастьян, к моему удивлению, даже не заметил этого. Наверное, его вполне устраивало, чтобы я выглядела скучной и непривлекательной. Почему? Мне казалось, что он таким образом оправдывает перед другими свои многочисленные похождения.
Когда мы ехали в карете, он ни разу не заговорил со мной. Сидел напротив, смотрел в окно, словно меня не существовало. Я была только рада его молчанию. Себастьян — это человек, которого я предпочла бы видеть молчащим всегда.
Наконец, карета остановилась у дворца. Я почувствовала, как сердце заколотилось быстрее.
Себастьян первым выскочил наружу, не оглядываясь. Он гордо зашагал вперёд, будто желая удалиться от меня подальше. Пришлось воспользоваться помощью конюха, чтобы выйти из кареты.
Когда я ступила на мостовую, передо мной открылся завораживающий вид. Огромный дворец возвышался в вечернем полумраке. Его многочисленные окна были ярко освещены, а за портьерами мелькали силуэты гостей. Внутри бурлила жизнь. Музыка звучала так громко, что доносилась даже к воротам. Смех, голоса, шум — всё это сливалось в единый праздничный хор.
Двор был залит светом факелов и украшен гирляндами из цветов и лент. На фоне этого великолепия я почувствовала себя маленькой, но не смутилась.
Приподняла юбки, чтобы не запачкать подол, и медленно вошла в ворота.
Я здесь. Но я не собираюсь становиться тенью, как того желал Себастьян…
Слуги в теплых ливреях поклонились мне, как только я миновала ворота. Их движения были четкими, выверенными, как будто каждый поклон и жест были частью тщательно отрепетированного танца. Поодаль я заметила роскошных дам в меховых накидках, которые с любопытством поглядывали в мою сторону. Их взгляды скользили по мне оценивающе и немного высокомерно.
Этот мир роскоши, изысканности и недосягаемого великолепия заворожил меня. Каждая деталь, каждая мелочь — от украшений на дамах до гравировок на перилах лестницы впереди — говорила о величии королевского двора.
Себастьян ушел далеко вперед. Гордая осанка и уверенная походка подчеркивали его презрение ко всему вокруг. Как только он поднялся по широкой мраморной лестнице, перед ним склонился дворецкий. Тот самый человек, чья должность заключается в том, чтобы приветствовать гостей и делать всё, чтобы они чувствовали себя важными. Себастьян проигнорировал его, как мебель…
Я поспешила следом за ним. Когда подошла сама, дворецкий поклонился мне с безучастным видом. Правда, из апатичного состояния его вывел вид моего простецкого плаща. Ну хоть для кого-то польза от моего вида: вот и человек проснулся!
Я улыбнулась своим мыслям и с достоинством и прошла вовнутрь.
В холле меня тут же встретил еще один слуга, протягивающий руки, чтобы забрать мой плащ. Я медленно сняла его, чувствуя на себе оценивающий взгляд. Когда он разглядел монастырское одеяние, на его лице промелькнуло недоумение. Но его удивление быстро сменилось лёгким кивком, словно он счёл это чем-то вроде эксцентричной прихоти.