Измена. Отбор для предателя
Шрифт:
Чувствую, как от раздражения в груди нарастает огонь.
Девушки, словно войско, готовое к походу. Стоят, не шелохнутся. Моя бесполезная армия. Черт бы их всех побрал.
— Зря вы пьете столько зелья, князь, — говорит Даррен, — оно может замутнять рассудок. Возможно поэтому вам кажется, что все они не подходят.
Я лиш ьотмахиваюсь и делаю еще глоток., чувствуя приятное покалывание в руках.
— Вы можете навредить себе этим.
— Я дракон, — говорю я, — мне ничто не может навредить.
Даррен
— Ищи дальше. Если надо, используй любые средства. Разыщи для меня ту, которая будет достойна.
— Но князь…
— Ищи, Даррен.
— Вы не найдете ее…
— Заткнись, — от ярости, вызванной наглостью Даррена я сжимаю бокал в руке и он трескается. Осколки впиваются в мою руку и я с удивлением вижу как один из них пропарывает кожу и на ней остается порез. Он не заживает сразу, как это должно быть.
Я прячу руку, чтобы Даррен не видел крови, выступившей на ладони.
— Выполняй приказ, — бросаю я. — Оставь тех, на кого я указал, остальных отправь по домам и ищи дальше.
43
День идет за днем, мы с Клем сидим в комнате, запертые, словно в тюрьме. Но с тюрьмой тут есть приятная разница, нам приносят хорошую горячую еду и обращаются с нами совсем не как с преступницами. Скорее, как с гостями, которым не разрешено никуда выходить.
Нам приносят горячую воду, позволяя как следует вымыться в соседней комнате, где все оборудовано так, словно здесь жил раньше по меньшей мере какой-нибудь князь.
— Ничего себе, присвистывает Клем, когда видит настоящую белоснежную ванну. — Никогда такого не видала. И как этим пользуются?
— Из этих кранов должна течь вода, — говорю я, — но, похоже, водопровода тут у них нет.
— Это место очень древнее, — говорит послушница, наливая воду. Покойный магистр Фабиус любил принимать ванну и обустроил тут все так, как принято сейчас у высокородных.
— И что с ним стало, с магистром этим? — спрашивает Клем.
— Он умер, — послушница, словно спохватившись, что наговорила лишнего, замолкает и опускает глаза.
Сколько ни пытается дальше Клем разговорить молчаливых послушниц с такими же, как у нас медальонами на груди, они лишь отмалчиваются и как-то нехорошо смотрят на нас. Словно мы им не слишком приятны.
В конце концов Клем сдается и перестает делать попытки пойти с ними на контакт.
— Ну и хрен с вами, гордые птицы, — обиженно говорит она, глядя, как девушки собирают посуду после нашего обеда. — За людей нас, значит, не считаете?
— Простите, нас просили много не болтать, — смущенно говорит девушка и выходит с посудой из комнаты.
Я слышу, как щелкает замок, запирая нас с клем внутри.
— Вряд ли мы с ними подружимся, — говорю я. — Похоже, нас тут не считают
— Главное, что вкусно кормят, — улыбается КЛем, — а то от монастырской еды я уже почти отдала концы. Если бы они не пытались меня утопить, а я бы осталась там, уверена, я бы просто умерла от этой вонючей рыбы, которой они кормили нас каждый день, и даже ты бы меня не спасла.
Я с содроганием вспоминаю, как заледеневшими пальцами чистила мелкую колючую рыбу и невольно ежусь словно от холода.
Чем больше времени проходит, тем сильнее в моей груди нарастает беспокойство. Блэйк не появляется с тех пор, как привел меня сюда и я жду, что однажды, сюда заявится кто-то другой, кто заставит нас платить за эту золотую клетку.
— Тебе тут нравится? — спрашиваю я.
Лицо Клем в эту же минуту серьезнеет.
— Я бы всю жизнь так прожила, но мне не нравится то, что последует за этим. За это все нас заставят платить. И мне не нравятся мордовороты, что стоят возле выхода, а еще решетки на окнах. И мне не нравится эта поганая цепь, что на меня надели.
Она с ненавистью смотрит на свой медальон и сжимает его в руке. — При первой же удачной возможности нам нужно удирать.
— Элис, ты слышишь этот звук?
Я распахиваю глаза, отбрасывая тревожный сон, и вижу в темноте лицо Клем. Тут же сажусь на кровати и прислушиваюсь.
— Какой звук? — спрашиваю я шепотом.
— Как будто кто-то ломится, там, в соседней комнате. Слышишь, шаги?
Я встаю и на цыпочках подхожу к запертой двери, ведущей из нашей комнаты неизвестно куда. Слышу голос, который кажется мне смутно знакомым.
— Клод, сегодня важный день, сегодня ты, наконец, познаешь женщину, друг мой, — говорит кто-то негромко. Я все разузнал. Блэйк определил их в покои за этой дверью, что пустовали после смерти достопочтенного Магистра Фабиуса. Про этот проход мало кто знает…
— Познаю женщину? — жалобно блеет второй.
— А ты не по этой части?.
— Но ведь… Нам же нельзя…. Может быть лучше пойдем? Они ведь только прибыли… Я слышал, что инквизитор Блэйк одну из них запытал чуть ли ни до полусмерти. Ты уверен, что она захочет нас эээм… Принять?
— О ней не беспокойся, я сам с ней позабавлюсь, а тебя отдам второй, говорят тоже горячая штучка.
— Кто?
— Епископ Финч обмолвился, — гордо говорит человек и в это мгновение я узнаю его. Это тот самый инквизитор, что встретился нам с Блэйком на пути, когда он вел меня в комнату после пыток. Кажется, его звали Шелли. Да, точно.
— И он разрешил тебе их трогать? Ведь эти девушки только для высших чинов, разве нет?
— Ты думаешь сам Блэйк ими не попользовался по дороге сюда? Их набирают из шлюх. А ты знаешь что шлюхи любят больше всего?