Измена. Первая любовь предателя
Шрифт:
— Даш…
Я встаю из-за стола. Упираюсь в него ладонями, чтобы не упасть. В ногах слабость.
— Тут все понятно, Рома. Даже если ты не запомнил, как изменял мне с другой женщиной, это все равно измена.
— Да. Но… Даш, я ведь был пьяный. Разве это не смягчающее обстоятельство?
У меня глаза из орбит сейчас вылезут от возмущения.
— Да ты надо мной издеваешься… — шепчу я, смотря в наглую рожу супругу.
— Блять, Даш. Это была ошибка. Я собирался приехать домой. Я не хотел тебя обманывать. И я вернулся. Вот
— Ой, как благородно, — возмущенно шепчу я. — Вернулся. И что? Что, Ром? Думаешь, я на шею тебе кинусь сейчас, да? И забуду твою пышногрудую дрянь?
— Даша, не будь дурой. Мы вместе восемнадцать лет.
— Вот именно, Рома. Восемнадцать лет, которые ты променял на секс с другой телочкой.
— Телочкой? — с насмешкой переспрашивает Рома. — Даш, очень некрасивое выражение.
— Ах, выражения мои тебе не нравятся?
В порыве злости я подхожу к ящику, где лежит посуда. Достаю большую фарфоровую салатницу. Сознание отключается, будто кто-то нажал на запретную красную кнопку.
— А как тебе такое понравится, предатель!? — ошалело выговариваю я, запуская салатницу в мужа.
Рома ловко уворачивается, а Томас с громким "мя-а-а-а-ау" как ошпаренный несется с кухни. Посуда с грохотом ударяется о стену. Осколки разлетаются в стороны, звенят по полу. И в этом грохоте лопается мое сердце и черными густыми всполохами затмевается разум.
У меня печет в груди, а по лицу текут слезы. Хочется визжать, как истеричка. Расколоть и остальную посуду. Перевернуть стол. Разнести весь дом к чертовой матери.
— Даша, ты что творишь? — Рома осматривает яркие осколки салатницы негодующим злым взглядом. — Нам ее моя мама подарила!
— Вот и катись к своей матери, Рома!
Глава 6
Я прекрасно понимаю, что веду себя глупо. И надо бы притормозить, выдохнуть, сказать предателю, что скоро нас ждет развод и раздел имущества, быть гордой, сильной и мудрой.
Мудрой…
Да у меня тормоза отказали! И вместо взрослой женщины из меня лезет ибиженная девочка, которая хочет топать ногами, орать и бить посуду. А если хочется, значит я так и сделаю. Как преданная жена я имею полное право закатить этот последний скандал, даже если он получится показательным и дешевым.
Рука сама тянется к тарелке.
— Собирай монатки, Ромашка! — скалюсь я и запускаю небольшую тарелку в ненавистного мужа.
— Даша! — рычит он, уворачиваясь от осколков.
Все по разному проживают измены. Кто-то тихо плачет в подушку, кто-то гордо уходит в закат. А я не могу успокоиться, ведь любила мужа.
— Дашуль, прекрати…
Рома мою любовь задушил своими руками. Сжал ее со всей силы и просто сломал. Хребет ей выдернул и оставил подыхать в темноте и грязи.
— С кем ночь провел, ту теперь и успокаивай! — вскрикиваю я, а рука вновь тянется к посуде.
Выхватываю
— Даша, твою мать! Ты что творишь! — муж в пару шагов подходит ко мне.
Хватает меня за запястье и гневно смотрит мне прямо в глаза. Радужки его серых глаз потемнели. Цвет моря во время шторма.
Его родные глаза… те, в которые я могла часами смотреть, пока Рома что-то мне рассказывал или пел под гитару сидя напротив меня. И я не всегда даже улавливала суть разговора, потому что просто тонула в его глазах. Грелась его любовью. Наслаждалась мягким бархатистым тембром голоса.
— Хватит, — он шипит сквозь зубы, обдавая меня своим ядреным перегаром.
И даже сквозь этот противный запах алкоголя пробивается легкий аромат ванили.
Меня аж передергивает.
Мой Рома пахнет другой женщиной. Той брюнеткой.
Ком тошноты подкатывает к горлу и горчит на языке.
— Какой же ты мерзкий, — шепчу я. — Какой же ты отвратительный, Рома.
— Прекрати истерить, Даша. Тебе не двадцать лет, чтобы устраивать сцены с битой посудой! — шипит мне на ухо.
Я одергиваю свою руку от захвата мужа. Смотрю в его наглые глаза.
Я его просто не узнаю.
В одно мгновение мой любящий и заботливый муж превратился в подлого и гадкого изменщика.
Раньше я думала, что мне безмерно просто повезло. Отхватила такого красавца, который в добавок оказался любящим мужем и классным отцом.
Оказалось, что верный семьянин — это его лицемерная маска. А на деле он самый обычный кобель.
— Я ведь пришел домой. И у нас… У нас должен состояться этот разговор.
— А о чем нам говорить, Рома? Тут все ясно.
— Что тебе ясно, милая? А?
— Ты мне изменил. И теперь нас ждет развод.
Я одергиваю свою руку. Сильно сжимаю дрожащими пальцами любимую кружку мужа.
Интересно, а если сейчас этой кружкой тресну Рому по лицу, ему будет сильно больно?
— Даша, я напился. И не помню… не помню, как оказался в номере Насти. Утром проснулся, и вот… — Рома аккуратно отводит ворот рубашки в сторону, демонстрируя мне следы измены.
Засосы настолько яркие, будто их не женщина ртом оставила, а какой-то супер мощный пылесос.
— Я знаю, как все это выглядит! — обреченно рычит Рома, а потом снова опускает голову и устало массирует переносицу пальцами. — Блять, Даш, я не хотел всего этого.
— Если бы не хотел, то вернулся бы в двенадцать домой. Как обещал.
— Пиздец…
Я только развожу руками на ядовитый вздох мужа.
Ставлю кружку на столешницу. Предатель внимательно наблюдает за каждым моим движением, опасаясь отхватить от меня пощечину или еще чего похуже.
Но, кажется, меня отпустило. Больше не хочется прибить Рому и треснуть его любимой кружкой по его же наглой морде.