Измена. Первая любовь предателя
Шрифт:
Даже дрочил я впервые на эту Настю.
И за школьные годы у нас так и не случилось «взрослой» любви. Мы не переспали.
Прошло двадцать лет.
Многое поменялось за эти годы. Я женился на Даше, завел с ней детей. Построил крепкую семью.
Настя вышла замуж, переехала в другой город, родила сына и развелась.
И наше общение на встрече выпускников с самых первых секунд было пропитано отравленной ниткой незавершенности. Как только она сказала мне «привет, Царицын!», все пошло кувырком.
Я не хотел,
Я правда думал, что вернусь к жене и к детям.
Приеду, как договаривались, к назначенному времени. Проведу выходной с детьми, пока Даша будет решать свои рабочие моменты.
Но в итоге я опустился до измены.
Лег в одну постель с Настей.
Закрыл гештальт, так сказать.
Только вот кое чего я не учел.
Вчера я даже и не думал, что последствиями моих действий будет развод с женой. Надеялся, что она ничего не узнает. А разовая акция с пышногрудой брюнеткой останется за плечами, как пройденный этап. И совесть не сожрет. И не екнет, что я сволочь.
Только вот екнуло. Екнуло, блять!
Если можно было бы отмотать время назад, я не стал бы общаться с Настей и выходить с ней на улицу для милой беседы. Обнимать ее. Флиртовать. Вернулся бы домой и спокойно лег спать.
Под боком бы сопела красотка жена, в соседних комнатах спокойно спали бы мои дети.
И все было бы на своих местах.
Но когда собственноручно поджигаешь фитиль у петарды, будь уверен — она рванет.
Своим общением с Настей я поджог этот чертов фитиль. А когда трахался с ней пьяным в номере, то держал зажженную петарду в руках, прятал ее и надеялся, что погаснет. Что последствий не будет.
Но петарда рванула. И размазала меня жестокой реальностью окровавленной мордой об пол.
За каждый поступок нужно платить.
И иногда цена слишком высока.
Стоил ли перепихон с Настей моей семьи? Нет, не стоил.
Я продешевил.
— Папа.
Оборачиваюсь на голос сына.
Максим стоит рядом со мной и смотрит в мои глаза пристально.
Даша уже успела донести ему, что я урод и подонок?
— Олеся написала мне, что они с мамой от тебя съезжают, — с нотками стали в мальчишеском голосе выговаривает мой сын.
Сжимает кулаки.
— Да, — киваю я. — Потому что я…
Слова застревают опилками в глотке.
Сделать дело было намного проще, чем признаться своему ребенку в собственном проступке.
Я же сам его учил, что семья — на первом месте. А теперь получается, что я лживый петух, который свой собственный «гребешок» не может контролировать.
— Я изменил маме, — хрипло признаюсь я.
Глава 10
Шум на первом этаже заставляет меня вздрогнуть и подорваться с места. За мной тут же бежит Олеся.
— Максим приехал! — громко объявляет дочь.
Мое сердце замирает в грудной клетке, как камень. Мертвеет
Рома уже сказал ему правду?
Быстро спускаюсь по лестнице, по пути подворачиваю ногу. Острая боль стреляет в щиколотку.
Придерживаюсь за стену, чтобы не упасть, из глаз брызжут искры и слезы. А агония растекается по голени, парализует пальцы на ноге.
Как же больно!
— Мам? Ты чего? — дочка подхватывает меня под руку.
— Подонок! Как ты посмел после другой бабы прийти к нам домой!? — яростный рык Максима прокатывается под потолком, словно зловещий раскат грома.
Даже окна вибрируют от праведного гнева моего сына.
Он сейчас выплеснет всю желчь на своего отца, и будет абсолютно прав.
Боже…
— Все нормально, — шепчу, глядя дочери в глаза. — Просто оступилась.
— Точно нормально?
— Я тебя ненавижу! — выпаливает Максим.
Я киваю Олеське и продолжаю спускаться, хотя на ногу просто наступить не могу. Она горит, под кожей что-то щиплет и хрустит.
Только этого сейчас не хватало.
— Не думал, что ты такая мразь!
— Да! Да! — раскатывается в ответ голос Романа. — Я поступил плохо.
— Плохо? Нет, папа. Плохо — это когда ты забыл про годовщину свадьбы. А измена — это… это… — Максим подбирает слова, а я вся краснею.
В кухне пахнет морозной свежестью. И по спине моей тянет неприятным холодком. Останавливаюсь возле стола и торможу Олесю. Мы не должны влезать в мужской разговор.
Обхватываю ладонями ледяную спинку стула, крепко сжимаю ее пальцами. Смотрю на Рому исподлобья.
Хоть и с примесью гадкого высокомерия, но я рада тому, что мой Максим за меня заступается.
Мы правильно воспитали детей. Привили им традиционные ценности. И я, и Рома очень старались взрастить в головах наших деток светлое и бережное отношение к семье. Разговоры, общие традиции, уважение и открытое проявление чувств — по крупицам мы собрали все самое лучшее и передали Максиму и Олесе, чтобы и они создали любящие семьи и смогли обеспечить гармоничное супружество со своими половинками.
Именно супружество. Слово "брак" нам с Ромой никогда не нравилось.
Кто бы мог подумать, что однажды Роме аукнется такой подход к воспитанию.
Никто не ожидал от папочки предательства.
Я не ждала, что мой муж пойдет налево.
Разве такого ждут?
Обычно ждут чего-то хорошего. Праздников, памятных дат, выходных, весны или лета.
Никто не готов к тому, что привычные дни сменятся разрушительными бурями с кислотными дождями и начнут разъедать все, что так долго взращивалось и теплилось. Теперь нам остается только принять случившееся и постараться выйти из ситуации с наименьшими потерями.
— Я понимаю, почему ты злишься, Максим. Я все понимаю! Я… виноват, — запинаясь, взрыкивает Роман. — Хочешь меня ударить? Хочешь?