Измена. Простить, отпустить, отомстить?
Шрифт:
Я прокашлялся:
– Не поздно, сейчас быстро папе напишу, предупрежу, что взял отпуск и поедем.
Настя почему-то рассмеялась.
– Папе?
– Ну, я же на него работаю. Я не могу просто так его бросить.
– Да-да, точно, я совсем забыла. – Она еще раз взяла в руки букет гвоздик и покрутила их перед собой, рассматривая вырезанные как по линейке лепестки. Я видел, что цветы ей нравятся, но почему тогда она не хочет их забрать?!
– Так я…
– Нет, - обрезала Настя. Букет лег обратно на стол и больше она к нему не прикасалась. –
– Только с детьми?
– А это уже не твое дело, - ее лицо загорелось и вспыхнуло как маленький огонек. Щеки заалели ярко красным, а глаза стали злыми.
– Ладно, - я отступил, - давай тогда до вокзала подкину.
– Никита вызвал такси, - резко оборвала она. – Так что тебе пора, Савранский. Спасибо, что пришел, но в следующий раз, предупреждай заранее. Ты очень занятой человек, не хочу, тратить твое время напрасно.
Я досадливо поморщился. Меня сливали и с этим ничего не поделать. Настя вернулась в коридор, надела какие-то кроссовки, подхватила рюкзак и посмотрела на меня так, будто я тут никто.
А я никто и есть. Бывший муж – объелся груш.
– Цветы… - прошипел я, закипая от злости.
– Красивые, - кивнула Настя. – Уверена, ты найдешь, кому их подарить. Пошли, Кеша, я ненавижу опаздывать.
Дальше я как в каком-то кино видел, как моя семья, счастливая, радостная, но неполноценная, потому что там не было меня, садится в такси. Мне машут рукой, что-то кричат на прощание и кажется, что прощаются навсегда.
Я с минуту смотрел вслед удаляющейся желтой машине, пока та не скрылась за поворотом. Чувство, будто водитель дурацкого такси увез с собой что-то очень важное.
Цветы, и без того уродские, сейчас вызывали ярость. Глупый букет! Надо было дарить розы, как сказал продавец, тогда может и не уехала бы Настя. Или может, наоборот, уехала, но вместе со мной!
Я сидел на лавке, задумчиво провожал взглядом людей. Думал.
Неправильно. Все неправильно. А как надо – не знаю.
Вдруг мимо раздался цокот каблуков. Я кинул взгляд на девушку и, сплюнув на землю, всунул ей в руки, букет гвоздик. Та распахнула голубые глаза и молча приняла цветы.
Только пройдя несколько шагов к машине, я понял, что глаза у нее слишком голубые, ресницы черные и длинные, юбка джинсовая, короткая, а еще ноги! Фантастические! И в конце каблуки! В таких по подиуму рассекать, а не здесь грязь месить.
Я развернулся. Догнал девчонку и с улыбкой произнес:
– Барышня, разрешите представиться, Савранский Аркадий Давидович, директор частной клиники пластической хирургии.
– Гы, - задорно хихикнула та. Ага. Глаза красивые, но тупые, как раз то, что мне сейчас нужно.
Я достал из кармана визитку, и тонкие пальцы мигом утащили черную с теснением карточку к себе. Незнакомка долго-долго читала, что там написано. По слогам она, что ли?
– Подумал, что вы модель, и может вашим подругам понадобятся мои услуги? Точно не вам, вы же идеальна.
Широкое скуластое лицо
– Меня Галя зовут, - послышалось из-за цветов.
Конечно, ее зовут Галя. И буква «Г» такая характерная, узнаваемая, что по сердцу разлилось предвкушающее тепло.
– Галя, вы, наверное, приехали к нам… дайте угадаю… из Таганрога?
– Вы колдун?! – И без того большие глаза стали еще больше.
– Что вы, - улыбнулся я, - хирург.
Я подхватил красотку под локоть и повел в сторону бульвара, там как раз открылась кофейня, в которой любой десерт сразит мою Галочку наповал.
– Вы точно хирург, - с недоверием спрашивала она.
– Честное пионерское.
И я почти не врал. В крайнем случае, папа думал открывать пластическую клинику, и наверняка поставит меня ею управлять. Но даже если нет, думаю, моя знакомая не будет слишком печалиться. Я прокашлялся и стал рассказывать ей, как недавно летал в Мюнхен, и купил там костюм…
Глава 58
Всю дорогу я нервничала так, что даже Тома это заметила. Оно и понятно, трудно не заметить, когда человек рядом с тобой рвет на тонкие ровные полоски билет на поезд. Слава Богу, сделала я это уже после посадки и проверки документов. И Слава Богу еще раз, попался мне именно билет, а не паспорт.
Никита несколько минут смотрел на меня, а потом стукнул по коленке:
– Не дрейфь, все будет нормально!
– Конечно, мам! Чего ты, мы везде успеем! И в музей, и в Эрмитаж, и на мосты.
– Особенно маму волнуют мосты, - потешался сын, я, чтобы не вести глупый разговор дальше, откинула кресло и сделала вид, что сплю.
Сон вышел коротким и тревожным. Снилось разное говно, в котором у Тимура давно уже есть жена, почему то с лицом и голосом Гавра:
«Он не достанется тебе сладкая, теперь этот пирожок только мой!».
Потом Тома рыдала, что ни за что не переедет в Петербург, потому что тут идет дождь грибной, а она любит конфетный.
И под конец Никита привел домой старую разваливающуюся бабку и сказал, что это его истинная пара, как в каком-то фэнтези.
На этом я с криком проснулась.
– Мам, ты чего, - не поняли дети.
– Ничего, так… - Я с трудом дышала, но решила сразу обсудить свой кошмар: - Тома, конфетных дождей не бывает, Никита, если женишься, выбирай барышню моложе себя, все поняли?
Дети странно переглянулись, но спорить не стали. И вообще, дальше каждый уперся в телефон, и остаток дороги мы молчали. Когда поезд прибыл в Петербург, мы ожидаемо попали под дождь. Не грибной, а мерзкий, и воды здесь было так много, что я тотчас намочила кроссовки, а Томочка уронила рюкзак в лужу, и очень расстроилась. Это был ее любимый ранец, разумеется, с леди Баг.
Мой день рождения всегда проходит странно, но в этот раз я решила превзойти сама себя. От обиды и того, как реальность расходится с мечтами, хотелось выть в голос с Томой. Но кое-как я взяла себя в руки: