Изменяя прошлое
Шрифт:
Мы же в нашей компании предпочитали курить болгарские сигареты «BT» в твердой пачке, — они, и правда, были весьма неплохие, но стоили дороже тех же болгарских в мягкой пачке («Стюардесса», «Ту-134», «Опал» и т.д.) — сорок копеек против тридцати пяти. Еще пользовались популярностью тоже болгарские сигареты «Интер», они были хоть и в мягкой пачке по тридцать пять копеек, но зато с еле уловимым приятным ароматом абрикосовых косточек.
Чем мы занимались? В основном тусовались в кремле или, как мы чаще тогда называли — в ММЦ, в биллиардной. Понемногу фарцевали, скупая по дешевке у интуристов шмотки, жвачку, сигареты и изредка попадавшиеся журналы «Плейбой», перепродавая все это даже не втридорога, а, скорее, вдесятидорога жаждущим приобщиться к западной культуре местным аборигенам.
Благодаря этому я и сам в августе 79-го (на
Другой статьей дохода нашей компании «центровых» было воровство все тех же шмоток, жвачки и прочего барахла из номеров трех гостиниц для интуристов, расположенных внутри кремлевских стен ММЦ. Своей жвачки, между прочим, в СССР тогда не было совсем — не выпускалась еще, хотя уже в преддверии грядущей Олимпиады, необходимое оборудование и сырье было закуплено именно в том, 1979-м году. Но это к слову.
Что-то стырить из номера было не так просто. Хотя охраны и не было, но в каждом коридоре сидела дежурная, да и горничные шныряли периодически. Все усугублялось еще и тем, что существовал только небольшой отрезок времени, наиболее удобный для кражи. Ночью не полезешь, там интуристы спят, днем они на экскурсиях, но тоже разные группы в разное время. Лучшее время — это обед, на который ходили все сразу, поскольку он одновременно для всех проходил в большом ресторане. По сути, у нас было минут пятнадцать, да и то если повезет. И в этот момент можно было тихо пробраться в гостиницу и пробежаться по номерам с копией ключа, не знаю, откуда у них уже бывшего, что подходил сразу к нескольким номерам, если правильно помню. А может, что-то уже и подвираю, стерлось как-то в памяти. Тут главное было — не наглеть, не обносить все подчистую, а просто взять какую-то одну шмотку. Чаще всего в этом случае, туристы кипиша не поднимали, а если и поднимали, то особо никто не искал — мало ли где они могли свою шмотку потерять. Тем более что группа обычно бывает в нашем городке сутки или двое, не больше, в рамках маршрута «Золотое кольцо России». В общем, обычно все сходило, вспоминая сейчас, удивляюсь этому, но что было, то было, слов из песни не выкинешь. М-да, вот только не в тот раз, в конце августа 1979 года.
Спалила меня горничная, приведшая сантехника починить, как оказалось, потекший унитаз, поэтому дверь номера оказалась открытой, на что я и клюнул. Сделали они меня грамотно: сантехник подпер дверь снаружи, а горничная сгоняла за ментами, благо пункт милиции у них находился прямо в самом кремле. Окна в номере, по сути, не было, если не считать за таковое небольшое резное отверстие в крепостной стене, в которое и ребенок не пролезет, к тому же забранное декоративной кружевной решеткой. А менты прибыли так быстро, словно стояли за дверью, так что я даже не успел стащить надетые под собственные штаны украденные джинсы. Короче, взяли с поличным на месте преступления.
Не знаю, что сыграло тогда главную роль, не хочу даже гадать, но не посмотрели в этот раз ни на мое малолетство, ни на отсутствие приводов в милицию, и впаяли два года с отбыванием наказания в воспитательно-трудовой колонии для несовершеннолетних. Думаю, то, что преступление было совершено против иностранных туристов, сыграло свою негативную роль: честь страны, то-сё, даже суд сделали показательным, не в здании суда, а в клубе им. Ленина. А может, ментов достали постоянные жалобы туристов на пропажи, и они отыгрались, списав на меня все свои аналогичные висяки, а суд согласился с их мнением.
Ну и как мне все это понимать? Блин, Сурка не хватает, когда он уже выйдет из ШИЗО?
Пока я гонял мысли по кругу, Нечай сварил купчика и во время чаепития так насел на меня с просьбой метнуться в свое прошлое, что я молча отдал ему прибор, даже не спросив, что именно он собирается сделать. Как-то, знаете, голова своим была забита, а
***
Декабрь 1976 года.
За те почти полтора года, что прошли со смерти отца, некогда беспечный, как все дети в его возрасте, Андрюшка Нечаев сильно изменился. Он стал злым, чуть, что кидался в драку, учеба резко просела, поведение — сплошные двойки, нависла реальная угроза остаться на второй год. Ему было плевать, он уже вовсю курил, да и выпить, если попадется, был не дурак. В общем, в сравнении с летом прошлого года это уже был совсем другой мальчик. Для людей взрослых полтора года — срок не очень большой, а в детстве — это же целая эпоха.
Нечай долго думал, что делать, переваривая слова Пастора о том, что если хочешь изменить свое прошлое, то надо менять его конкретно у себя, а не у других. Он это не очень понимал: что значит, у себя? Как он может за один день поменять свою жизнь, если, судя по приключениям Пастора, ты в прошлом даже не будешь помнить ни о каком вмешательстве? Нечай прикинул так и этак и решил, что это просто невозможно. Он ведь менялся не сразу, это был процесс, растянутый во времени, и кто его знает, что именно на этом пути надо поменять, чтобы изменилась вся жизнь? Лично он даже не представлял, ведь причин и обстоятельств было так много, что не знаешь, за что и браться. Поэтому он решил, что не будет даже пытаться как-то изменить свою жизнь, он просто будет мстить, поскольку его душа жаждала мести. Мести за все то зло, что произошло в его жизни еще тогда, когда он был глупым ребенком, и потом продолжалось всю его жизнь. Он не желал думать о том, что во многом, если не во всем он виноват сам, он думал иначе: во всем виноват отчим, и за это он заслуживает смерти. Где-то в глубине души он даже осознавал, что со смертью отчима, мама, скорее всего, опять сорвется в алкогольное пике и лучше точно не будет. Но разве и без этого было лучше? Нечай так не считал и даже думать не хотел о последствиях: отчим должен быть убит и все тут! Вот для этого Нечай и вернулся в этот раз: привести смертный приговор для этого гада в исполнение. Все равно больше спецшколы ему не светит в этом возрасте, а мир станет хотя бы немного чище, — рассуждал он.
Нечай уже все прикинул, поэтому, как только осознал себя в теле ребенка у себя дома, сразу стал одеваться. Дома он был один, мать, приструненная отчимом, наверное, мыла полы в больнице, ее пока больше никуда не брали. Спасибо хоть в больничку взять согласились с испытательным сроком. Мысль о том, что отчим все же положительно в некотором смысле повлиял на мать, мелькнула у мальчика и пропала. Все его благое влияние с лихвой перекрывалась его домашними побоями своей новой жены и приемного сына. Отчим был еще тем домашним тираном, похоже, ему просто нравилось издеваться над слабыми, теми, кто не может дать отпор. В двадцать первом веке, возможно, те же органы опеки или еще какие органы и могли бы что-то с этим сделать, но в семидесятых годах двадцатого века милиция предпочитала не ввязываться в дела семейные. Ну, учит муж жену и сына, что в этом странного? Тем более, все знают, есть за что учить: жена его — вчерашняя пьянчужка, которую он, считай, из жалости вытащил из той ямы, в которую она падала, а приемный сын — двоечник и прогульщик, школьный хулиган. А потому, считали соседи, ему еще и спасибо сказать надо за то, что учит их, кому, как не ему? Сейчас это кажется странным, но именно так рассуждали люди в то время. Ну, скажем, многие люди, пусть не все, конечно.
Андрей оделся: валенки, побитая молью кроличья шапка и уже немного маловатое зимнее пальто с рыжеватым уже воротником, не пойми из чего сделанным, но точно не из натуральной шерсти, и вышел на улицу. Ему нужен был хороший нож, он знал, где его взять, вопрос в том, что за нож надо заплатить, а денег у него нет. Значит, их нужно достать: деньги или их эквивалент в бутылках водки. Деньги достать где-то практически невозможно, а вот водка… Здесь у старого Нечая был план, который он намеревался реализовать с помощью маленького Нечая. План был, конечно, так себе, рассчитанный на хапок, то есть — на банальное везение, но Нечай есть Нечай, в этом он весь и, что интересно, его отчаянные планы нередко срабатывали и, надо сказать, ничуть не реже, чем чьи-то глубоко проработанные и хитрые комбинации.