Изменяя прошлое
Шрифт:
Поэтому, мгновенно оценив позу, в которой стоял отчим: правым боком к нему, он сразу понял: надо бить в печень снизу! Печенка, помнил он, находится сразу под ребрами справа, через нее проходят крупные кровеносные сосуды, и если удастся засадить перо в печенку, можно считать, что отчим уже трупешник. Если правильно попасть, умрет быстро. И спокойный как удав Нечай, конечно, попал точно, куда надо. Нож вошел легко, как в почти растаявшее сливочное масло, не зря Андрюха так тщательно его затачивал!
Нанеся точный удар, Нечай сразу же выдернул нож и быстро ударил еще дважды, после чего сделал два шага назад, на всякий случай приготовившись махать ножом дальше. Но это уже была перестраховка. Отчим вскрикнул и схватился обеими руками за раковину, видимо, ноги подкосились. Он смотрел в зеркало
Подождав еще несколько минут, в течение которых старый Нечай всеми силами блокировал панические эмоции молодого Нечая, и, убедившись, что враг (а Нечай считал отчима своим врагом) не дышит, Нечай бросил нож рядом с трупом. Смысла прятать следы преступления не было, слишком очевидно, кто убийца. Да и зачем зря метаться? Он сделал именно то, что хотел, о чем мечтал длинными холодными ночами, ежась под тонким казенным одеялом в спецшколе, много раз мысленно представляя, как он втыкает нож в этого ненавистного для него человека, воплотившего в себе все его детские обиды. Мечта сбылась, по крайней мере, теперь он придет в спецшколу не каким-то придурком, сбежавшим из дома, а уважаемым убийцей. А это совсем другой статус и другое отношение со стороны этого специфического детского сообщества. Развернувшись, Андрей прошел на кухню и вымыл руки под кухонным краном, ему просто не хотелось переступать для этого через мертвое тело. Потом так же спокойно он прошел в прихожую, снял трубку телефона и набрал «02» (телефон еще отцу, как главному инженеру поставили, ни у кого из соседей не было). Когда ответили, он спокойно продиктовал адрес, назвал свое имя, добавив: «Приезжайте, я убил своего отчима», и положил трубку.
В общем, все получилось так, как он и рассчитывал, труповозка, вызванная ментами, увезла тело еще недавно такого грозного мужика до прихода мамы. Теперь это остывающее тело никому не сможет причинить вреда, мертвые вообще самые безобидные существа в мире.
***
Врет Сурок, размышлял я, не может быть такого, чтобы следствие причины оставалось после исчезновения самой причины. Не может быть такого, чтобы измени Сурок свое прошлое так, что он не попадет в тюрьму, не встретит меня, не расскажет мне свою тайну, и я не загоню сюда прибор, а прибор бы все равно здесь остался. И херня вся эта лапша, что он вешает мне на уши, насчет того, что прибор удвоится, копируется и прочая лажа. Так не бывает, и все тут! Хотя… скажи мне еще недавно кто-то о том, что можно попасть в самого себя в прошлом, что бы я ответил такому фантазеру? То-то и оно.
Я валялся на шконке и пялился в стену барака в бесплодных попытках уснуть, мысли не давали мне покоя. Я не очень беспокоился об этом, мне завтра не на работу, хотя и понимал, что лучше поспать ночью, а то если высплюсь днем, следующей ночью вообще не уснуть. Такая вот она, подкрадывающаяся старость, неприятная и неизбежная. Нет бы мне раньше сдохнуть, как многие мои кенты! Иногда я завидую им, действительно, ну, пусть я прожил дольше, чем они, а что толку? Было ли в этой жизни хоть что-то, чем стоило бы гордиться, ради чего стоило бы тянуть эту лямку, называемую жизнью? Если быть честным с самим собой, то ничего подобного в этой моей жизни не было, умри я даже лет на тридцать раньше, вообще ничего бы не потерял.
От этой мысли я даже сел на шконке и потянулся за сигаретой. Ну-ка, еще раз: умри я даже лет на тридцать раньше, вообще ничего бы не потерял? Я медленно промотал перед мысленным взором последние тридцать лет своей жизни и понял, что мысль была абсолютно точная в своей беспощадной правоте. Насколько все же верно это краткое арестантское определение тюрьмы: менты, кенты, понты и ты! Вот они, мои последние тридцать лет жизни: менты, кенты, понты и… я среди всего этого. И больше ничего. Блять, да я же на зону возвращаюсь, как домой, радости как бы не больше даже, чем при освобождении. Менты кричат: «О, Пастор, что-то ты на этот раз дольше обычного на воле задержался!» и смеются. А я смеюсь им в ответ: не от горя,
Я вспомнил, как я освобождался первый раз: столько было радости, столько надежды, столько веры, что не попадусь больше! Молодой еще был, глупый. Ничего не сбылось, а когда поймали во второй раз, то, помню, было даже нечто вроде облегчения, типа: ладно, в этот раз не вышло, сейчас отсижусь, раскину мозгами, а уже в следующий раз начну все сначала! Во вторую свою побывку на воле все у меня получилось еще хуже, да и могло ли быть иначе, если я ничего в своей жизни менять не стал? А когда, помню, освобождался последний раз, то я что-то даже и не помню какой-то особой радости. Было лишь некое досадное даже понимание того, что сейчас начнется куча проблем, которые придется решать, а решать я умею только одним способом. Ну, не на работу же мне устраиваться, в самом деле?
Так и не закурив, я сунул сигарету назад в пачку и снова прилег, а глупые мысли не оставляли дурную голову. Так чего я хочу? Изменить свою жизнь? А зачем, если она уже прожита? Что бы я ни сделал в прошлом, оно же теперь и останется в прошлом. И пусть я буду думать, что это было в моей жизни, но ведь сейчас я знаю, что ничего этого не было. Вот, я вспоминаю, получается, самый прекрасный вечер в моей жизни, тот, что я провел с Ларисой тогда, в Комсомольском парке и позже, когда мы гуляли, смеялись и целовались. Лучше этого ничего в моей жизни не было никогда. Но ведь если рассудить, этого тоже не было, это лишь следствие моей попытки изменить свою судьбу, по сути — просто глюк. И последняя моя ходка в прошлое, это отменила. Вот и получается, что я это помню, а Лариса, если еще жива, не помнит просто потому, что этого в ее жизни не было. А для меня — было? Или это что-то типа ложных воспоминаний?
Неожиданно я вспомнил, как это называется в медицине, помню, читал об этом как-то: фантазм, это называется фантазм — когда события, воображенные человеком, кажутся ему произошедшими на самом деле. Так, может, эта бесовская машинка, придуманная Сурком, просто подменяет воспоминания, показывает тебе что-то типа виртуальной реальности, а на самом деле никуда ты не переносишься, ни в какое прошлое? Хм, а как же тогда быть с тем, что и другие, те, что были в курсе моей жизни, тоже вдруг вспоминали это как то, что реально случилось в прошлом?
Так я и провалялся до подъёма, а поднявшись, не понял, спал хоть немного или нет. В последние годы у меня так часто бывает.
***
Уже ближе к обеду «вернулся» Нечай с рассказом о своем новом прошлом. И получалось, что я уже знал эту историю, он мне еще на малолетке рассказывал о том, как своего отчима завалил. Помню еще, мне это тогда казалось таким крутым, прямо, настоящим подвигом, заслуживающим уважения. Я и прилип тогда к Нечаю именно из-за этого, на меня как бы падал отсвет его славы, а его уважали и побаивались. Господи, какими же мы были тогда детьми… Но одновременно во мне еще теплились воспоминания о том, что все, вообще-то, было не так. Вроде бы не так или… прошлая реальность таяла на глазах, но до конца все же не уходила. Она оставалась во мне как некая история, которую я, кажется, где-то слышал или, может, читал.