Изнанка модной жизни
Шрифт:
Нет, конечно объединение небольшого села, принадлежавшего раньше тетке и земель самого баронета – дело хорошее. Но ей-то, Бернардет, какая от этого выгода? То, что «этот подлец» отдает ей, как арендную плату от крестьян – слишком мало, для достойного образа жизни настоящей светской дамы!
Но тогда, будучи еще слишком юной, чтобы думать обо всем «таком», Бернардет просто изнывала от желания побыстрее стать мадам де Мюлан. Это было так важно! Это позволяло самой назначить приемные дни и иметь свой салон, приглашать в гости приятных людей, а не сидеть в черном платье дома, когда весь свет веселится! Ходить на приемы
Возможно, если бы не старая карга, Бернардет смогла бы найти себе партию и получше! Тогда, на приеме у этой толстухи, мадам Барбары в честь её костлявой доченьки, мадемуазель Валери, виконт Денуа де Сен-Марк так смотрел на нее! Так смотрел! Ах, зачем тетка поторопилась домой? Возможно, сейчас она была бы не мадам де Мюлан, а виконтессой! Блестящей светской дамой! – Бернардет прикрыла на несколько мгновений глаза и позволила себе помечтать: « …и, разумеется – целоваться с ним было бы просто прекрасно! Одни его тонкие, подбритые усики будили во мне что-то совсем восхитительное! И, главное – он значительно богаче, чем этот…» — даже мысленно она не любила произносить слово – «муж».
И что теперь? Теперь она жена этого подлеца Оноре! Нет, конечно, у нее есть свой дом, да и гостей она может приглашать. У нее по, средам в салоне собираются вполне приличные и интересные люди. Вот только все удовольствие портит маркиза Шатион, почти каждый раз приходящая в новом туалете. А ведь все, абсолютно все вокруг, знают, что маркиз Шатион отказался оплачивать долги своей супруги. Тогда так много сплетничали об этом, передавая друг другу особо смачные подробности скандала между супругами! И что же?! Через несколько дней сплетни утихли, а маркиза как появлялась в свете, так и продолжала это делать. Пожалуй, её наряды стали даже роскошнее, чем раньше.
И все это в то время, когда сама Бернардет вынуждена, буквально – вынуждена! существовать на какие-то жалкие крохи! Оноре, хоть и не требует теперь так часто исполнения супружеского долга — мадам де Мюлан опять непроизвольно передернула плечами – зато и её счета стал проверять с просто неприличной дотошностью!
И вот, пожалуйста – сегодня – новый скандал! Но разве Бернардет виновата, что она молода и красива?! Не может же она одеваться хуже любовницы мужа? Это уж, пожалуй, не лезет ни в какие ворота!
Нервно походив по комнате, мадам де Мюлан остановилась у огромного псише и начала пристально рассматривать себя. Если честно, это всегда было одним из её любимых занятий.
— Я все еще молода и прекрасна! И у меня такая пикантная родинка – все это отмечали! А этот шалопай, баронет Сегюр, однажды даже заявил, что готов будет осыпать золотом того, кто найдет ему столь же прекрасную женщину, как я! Нет, конечно, это было… ну, не слишком прилично, пожалуй… Но ведь никто не слышал?! А баронет знает, как заинтересовать светскую даму! – Бернардет опять прикрыла глаза и улыбнулась собственным мыслям.
Чуть погодя, уже совсем успокоившись, она придвинула кресло поближе к зеркалу, удобно уселась, откинулась на спинку и вновь стала размышлять:
— Ах, как жаль тратить лучшие свои годы на это ничтожество! Вот если бы… нет-нет, я, разумеется, порядочная женщина
Поток мыслей прервал стук в дверь. Недовольно поморщившись, мадам капризным голосом сказала:
— Войдите!
На пороге её комнаты возник Гоше, старый, оставшийся еще после тетки, лакей.
— Госпожа, это принесла мадемуазель Мадлен. Почту сегодня уже разобрали, вашей горничной нет в доме, я подумал, может быть это срочно?
На блестящем подносе, куда гости складывают визитки, лежало одно единственное письмо.
Отпустив лакея, мадам де Мюлан с недоумением рассматривала конверт, не слишком представляя, что именно она может там прочесть? О Мадлен думать до сих пор ей почти не приходилось, исключая историю почти годовой давности, когда эта полоумная искала какую-то мелкую воровку у нее, у Бернардет в доме!
Сестрица вызывала её раздражение всегда. И титулом баронессы, и тихой покорностью, когда еще жива была тетка, и потрясающей наглостью, когда вдруг заявила, что жить будет сама, а ей, Бернардет, придется теперь нанимать новую горничную, да желательно – опытную! Пришлось. И стоит это не так и дешево.
С другой стороны, доверить вчерашней деревенской девке стирку и чистку кружев – себе дороже выйдет! Но раздражение на эту нищую и никчемную девицу только возросло. В то же самое время Бернардет испытывала… нет, не страх, конечно… Но – некую растерянность, когда разговаривала с ней последние разы. Чем-то она настораживала, хотя и объяснить, чем именно, мадам не могла даже сама себе.
Письмо поразило мадам, хотя и содержало всего пару строк.
«Дорогая сестрица, спешу сообщить, что освободила домик привратника. Больше я там жить не намеренна, так что поступай с ним как знаешь»
С ума сойти!
Неужели она нашла себе мужа?! Да кто бы позарился на такой брак? Кроме того, подпись под текстом разозлила мадам, но ничего не объяснила:
— «баронесса Мадлен де Вивьер»
Просто с ума сойти!
27
Четырехлетие моего нахождения здесь я решила отметить. Все же, я явно заслужила это. Если не считать первых пару месяцев, когда я отходила от травмы, ремонтировала дом и, иногда, плакала по ночам от растерянности, я могла смело сказать себе:
— Мадлен, ты – молодец!
Вспоминая историю с Козеттой, которая стоила мне пары бессонных месяцев и кучи нервов, я тоже могла сказать себе – молодец! И вообще, кто не падал – тот не поднимался! Эта история с воровкой многому научила меня, так что, как говорится – «Спасибо господи, что деньгами взял.» Ну, в моем случае – бессонными ночами и нервами, но это и не важно.
Пять месяцев назад я выплатила Розе Бертен последние деньги. И хотя в финансовых вопросах мадам Бертен была значительно практичнее и прижимистее меня, но дела она всегда вела честно. На данном этапе я являлась владелицей уникальной мастерской по производству всего на свете. Ну, разумеется, не совсем всего, а того, что могло потребоваться красивой женщине.