Изумрудный Армавир
Шрифт:
— У нас уже слов нет. Всё, оказывается, настолько невероятное, что невозможно. Фантастично, — признался второй Александр.
— А у кого хоть пятачок имеется? Нигде не завалялся? — начал я клянчить милостыню на фокус.
— У меня есть, — ответил девятый.
— Нацарапай на нём что-нибудь. Метку свою. У седьмого нож должен быть. Только мне не показывай. В кулак мой его засунь, а я с мирной помощью разделю. Удвою. Я этот фокус хотел показать. Во втором круге рубли так чеканил до потери здоровья. Деньги понадобились на вдовье житьё-бытьё.
Все собрались
— С моего посреднического прошения, с твоего мирного разрешения, позволь удвоить эту волшебную монету. Не корысти чаю, а друзей обучаю, — торжественно произнёс я импровизированную присказку и, на всякий ожоговый случай, уже стоя покалено в воде, приступил к болезненному процессу.
Обнял, зажал, затряс, срастил воедино, раздёрнул и мигом окунул оба кулака в воду.
Всё прошло, как по маслу. Все ощущения были живыми и соответствовали моим ожиданиям. Даже жжение ладоней присутствовало.
Напарники, затаив дыхание наблюдали за фокусом, не произнося ни звука, и я, выждав паузу, вынул кулаки из воды и предъявил на каждой ладошке по… Пять рубликов с дедушкой Лениным вместо орла.
— Что за шутки? — возмутился до корней волос. — Это же корысть.
— Ха-ха-ха! — обрушился на меня шквал насмешек от дружков и мира.
— Мы подумали, что ты нас надуть собрался, вот и подсунули тебе рублик. Но отметки на нём сделали, — объяснил мой заместитель.
Я взглянул повнимательнее на рублики и увидел на одних букву «О», а на других «А». Точнее, на одной стороне рубля одна буква, а на второй другая.
— Шутники. Армавир на решке, а Оман на орле. Хорошие метки, — высказал свою догадку, но дружки прыснули от смеха, чуть ли не в голос.
— Это Ольга и Александр. Ха-ха-ха! Целый червонец. Наличными. На приданое! — посыпались на мою голову издевательства, причём, и Оленька в стороне не осталась, приняв в них активное участие.
— Может, мне вас прямо в мокром индо-океанском виде по домам раскидать? Затейники. Их уму разуму учишь, а они… Ладно. Подержите кто-нить курку. Я от невесты сокроюсь и в раздвоенные плавки занырну.
…А Ленина вашего потом разделим всем на мороженое, — сказал я и высыпал рубли в карман чей-то куртки, которой меня любезно скрыли от соседки.
Напялив плавки и расстелив трусы со штанами на пляже, я заставил всех сделать то же самое.
— Время идёт. Сохнуть пора. И давайте я вас чем-нибудь угощу из своего всеядного оружия. Мир подарил для борьбы с хулиганами, а оно, оказывается, и всем остальным пуляется. По желанию. Хочешь, жаканами. А хочешь, бананами. Но бананы у нас и так есть.
Чем вам пальнуть? Десертом? Выбирайте. Мамкины пирожки или мороженое, заграничный лимонад или пирожное. Ружьё всё может, — предложил я услуги повара-пекаря и кондитера из Изумрудного Омана.
Мнения разделились, и мне пришлось стрелять целым ассортиментом из бакалейной лавки, а также киоска с мороженым и лимонадом.
Насытившись,
— Вы поваляйтесь, позагорайте, а я смотаюсь в ближайший оманский хутор, — отговорился я и, надев только рубашку, попросился на босоногую экскурсию.
«Мне только сориентироваться. Чтобы знать, где мы были. Я, скорей всего, ещё раз сюда загляну. По окончании наших размолвок с Татисием и парой его товарищей. Проработаю потом всю округу глазами и в остальных мирах всё погляжу. Так что, нужно куда-нибудь к людям», — подумал я и понадеялся на мирное содействие.
— Вон туда шагай! — крикнула мне Оленька и указала пальчиком в сторону небольшого пригорка на дальней стороне нашего пляжа.
«Так вот, значит, в чём дело. Ты её не сосватал, а в аренду взял. Тело её украл. Точно. Чтобы через неё общаться. Хитёр бобёр. Соседку-малолетку упёр. А я-то весел, треухи развесил. И Павел ещё со своими собачьими… С его третьими глазами и стариковскими слезами», — дошло до меня, наконец, что и так было ясно, как день с самого начала, только я всё женихался, взрослея в собственных бесстыжих глазах.
Только засеменил в указанную сторону, как вдруг, получил по горбу своим ружьём. То ли напарники бросили, то ли Скефий, было не ясно. Я поднял «всеядное» и продолжил путешествие. Шаг, второй, третий… И взлетел в безоблачное небо. Ещё и рубашка моя срослась на груди, удлинившись до колен, и в одну секунду выгорела до белого цвета.
— На оманский манер? Валяй. Можешь даже загримировать меня. Я уже снимался разок в хулиганской роли, — разрешил я Скефию и не заметил, как оказался посреди какого-то городка.
Те же нагромождения домов, что я уже видел сверху, пальмы, лавчонки со всякими товарами, тканями, мешочками, горками специй.
Единственная на всю округу башенка торчала на возвышении среди тех же белёных домиков-муравейников и отличалась от других строений хоть какой-то вразумительной формой и расцветкой.
Появились прохожие в таких же, как у меня белых балахонах пониже колен, но в шапках. Шапки были тоже белые, тоже тканевые и какие-то закрученные. Все оманцы оказались мужчинами, все были только в балахонах и сандалиях, или кожаных вьетнамках. Кое у кого имелось оружие в виде одноствольных ружей с длинными стволами. В общем, я хоть и был без шапки и без бороды, но почувствовал себя своим. И балахон на мне имелся, и оружие.
«Переведёшь мне их речи? И мои им? Про напряжённость надо расспросить. Вдруг, это они воевать собрались? Ружья же просто так с собой не носят. И размагнитить меня не забудь», — переговорил я со своим поводырём.
— Фух! — снова Скефий переплюнул ответом местную жару.
— Вот и славно. Привет всем жителям. Как жизнь? — поздоровался я с продавцом и покупателями ближайшей лавки.
— Хвала Милосердному, — ответил продавец из-за прилавка.
Что-то меня насторожило, и я поспешил удалиться. Потопал дальше, собираясь разыскать кого-нибудь без бороды. Желательно ровесника.