Извращенная гордость

Рейли Кора

– Серафина, в Лас-Вегасе женщинам дают выбор… – его голос снова стал таким, как прежде, низким и угрожающим.

– Не смей! – закричал Самюэль, прильнув к экрану камеры. Данте схватил его за руку, но даже мой дядя выглядел так, словно вот-вот потеряет самообладание.

Римо не обратил на них внимания, только губа у него дрогнула. Он вынул нож, которым пытал Симеона, и показал его мне.

– Они могут заплатить за свои грехи болью – или удовольствием.

Я содрогнулась.

– Не тебе судить людей за грехи, – зло прошептала я.

Римо медленно

подошел ко мне и встал за моей спиной, так близко, что я чувствовала его дыхание на моей коже. Я посмотрела на экран и встретилась взглядом с отчаянным взором Самюэля. Казалось, сейчас мой брат сорвется. А мне нужно было быть сильной ради них, ради него и папы, и даже ради Данте и Данило. Ради Синдиката.

– Что выбираешь, Серафина? Пытку или расплату телом?

Я выдержала взгляд Самюэля. Я заберу гордость с собой в могилу. Женщины рождаются, чтобы давать жизнь. А мужчины – чтобы выдерживать боль. Значит, и я смогу.

Римо отступил на шаг назад.

– Если ты сама не выберешь, за тебя это сделаю я. – Судя по его виду, он знал – или думал, что знает, каков будет мой выбор. Ведь я женщина, слабая и незначительная.

Я высокомерно улыбнулась.

– Уж лучше я отведаю сталь твоего клинка, чем позволю тебе меня касаться, Римо Фальконе.

Он посмотрел на меня с удивлением, уважением и… ужасом, смешанным с восторгом.

– Тогда я буду наслаждаться твоими криками.

– Хватит, Римо, – приказал Данте.

Но Римо только уставился на меня и проворковал:

– Мы же только начали.

И без предупреждения он схватил меня, развернул и прижал спиной к своему телу – я чувствовала его грудь и каждый дюйм его тела ниже спины. Он взял пальцами мой подбородок, поднял мне голову так, чтобы я, полуобернувшись, посмотрела ему в глаза. Он хотел увидеть мой взгляд, мое выражение лица, мои страх и ужас, когда он заставит меня кричать.

Я ответила на его взгляд со всей ненавистью и отвращением, которые смогла выразить. Я надеялась быть достаточно сильной, чтобы лишить его удовольствия слышать мой крик.

– Где ты хочешь почувствовать мой клинок?

Он держал поблескивающую сталь прямо у меня перед глазами, так, чтобы я видела острое лезвие. Я вспомнила татуировки Римо и Нино, которые перекрывали шрамы на руках. Возможно, это что-то значило, а возможно, и нет. В любом случае, мне было нечего терять.

– Ты не поменяла свое решение? Может, ты все же хочешь заплатить своим телом?

Ужас сжал мое горло в тиски, и я не доверяла своему голосу. Римо это заметил. Я взяла его за запястье и приложила нож к своей руке. Холодное лезвие коснулось чувствительной кожи ближе к вене.

Нечто такое мелькнуло в глазах Римо, что я на секунду восторжествовала. По какой-то причине мои действия произвели на него впечатление. Я держала лезвие возле руки, позволив ему касаться чувствительной кожи.

Римо надавил на нож, и я почувствовала легкое жжение, но он еще даже не начал резать – словно не мог заставить себя это сделать. Естественно, это было не потому, что он боялся попортить мне кожу.

Я не могла в это поверить, ведь он давно хотел причинить мне боль. Я была уверена, что он с удовольствием станет первым человеком, который оставит мне шрам. Нет, его сдерживало что-то другое, нечто темное и могущественное. Я прижала его руку, повела ее вниз по своей руке и лезвие разрезало кожу.

Я встретилась с ним взглядом, спрашивая себя, что таится в его темных глубинах, и одновременно боясь это узнать. Взгляд Римо стал тяжелее, и наконец он сам провел острием и продолжил разрез. Острая боль пронзила меня огнем, и я задрожала, все еще держа свою руку подле его руки, а он все резал, но я его не останавливала. Почему-то в его глазах отражалась моя боль, словно он чувствовал ее так же остро, как и я.

Римо опустил подбородок и обхватил меня за талию, чтобы я не упала, но я высоко держала голову и с ненавистью смотрела на него. Я закусила губу так сильно, что почувствовала стальной привкус во рту. Кровь потекла по подбородку.

Римо убрал нож, и нечто в его взгляде заставило меня замереть.

– Довольно! – свирепо закричал папа. – Прекрати. Прекрати немедленно!

Мы смотрели друг на друга, и Римо свел брови. Он отпустил меня и отошел на шаг. Ноги у меня подкосились, и я упала, ударившись коленями об пол. Я едва воспринимала боль. Сев на корточки, я положила раненую руку на колени. Разрез был не таким глубоким, как я думала, но кровь пропитывала серебристый сатин, и на ткань капала кровь из губы. Я подняла глаза: Римо выключил камеру и экран. Отчаянное лицо Самюэля пропало.

Нино стоял, прислонившись к стене, он смотрел на мое запястье с непонятным выражением лица. Римо повернулся ко мне спиной и посмотрел на брата. Плечи его вздымались.

Не глядя на дрожь в коленях, я с трудом поднялась на ноги, держа кровоточащую руку перед собой.

Нино отвел от меня взгляд и посмотрел на Римо. Не знаю, что происходило между ними, и не была уверена, что хочу знать.

Римо медленно повернул голову, его зловещий взгляд встретился с моим – его глаза словно два темных озера ярости. Я затаила дыхание. Впервые он не усмехнулся и не ухмыльнулся, и он даже не был в бешенстве. Он был почти растерян в своей пугающей, ему одному свойственной манере.

Я поклялась себе: что бы ни случилось, какую бы цену мне ни пришлось заплатить, однажды я поставлю Римо Фальконе на колени, сломаю самого жестокого человека из всех, кого я знаю.

Глава 6

Римо

Лицо Нино было напряженным, но он не собирался снова терять самообладание. Теперь он смотрел не на Серафину, а прямо мне в глаза. Он сглотнул, и выражение его лица снова стало холодным. Он выпрямился. Я бросил взгляд на шрамы на забитом татуировками запястье, а потом на свои, точно такие же. Мои шрамы были не такими ровными. Я чуть не дотронулся до шрама у себя над бровью, как делал это еще много недель после того, как…