Извращенная гордость
Шрифт:
Я еще сильнее схватил ее за волосы, и она поморщилась. Я кончил ей в горло. Я сделал шаг назад, и мой член, с которого еще капало, выскользнул из ее рта. Она уставилась на меня и облизнула губы так, словно я сделал ей офигительный подарок. У меня руки зачесались вынуть нож и перерезать ей глотку, чтобы избавить от необходимости влачить жалкое существование.
Она опустила взгляд.
– Встань, – прорычал я, теряя терпение. Она поднялась на ноги. – На стол.
Она повернулась и, задрав юбку и оголив зад, облокотилась
Я встал за ее спиной, подергивая член, хотя тот уже снова встал. Я взял презерватив, разорвал зубами упаковку и натянул его. Сплюнув на ладонь, я смазал член, прижал к ее анусу и вошел. Костяшки пальцев шлюхи побелели, с такой силой она держалась за край стола. Когда я вошел по самые яйца, то наклонился к ней так, что моя грудь коснулась ее спины, и она впервые напряглась. Я никогда не был так близко к ней. Я приблизил губы к ее уху, сжав пальцами бедро.
– Скажи мне, Иден, – зло прошептал я. Она затаила дыхание, услышав, как я произношу ее имя. Я никогда раньше этого не делал. Они думают, будто я не знаю их имен, но я помню каждое долбаное имя тех, кто у меня в подчинении, будь то солдат или шлюха. – Ты когда-нибудь хотела послать меня на хер?
– Конечно нет, го…
– Как ты собралась меня назвать? Господин? – Я с силой снова вошел в нее, и она ойкнула. – Скажи мне, Иден, я твой гребаный господин?
Она медлила. Она даже не знала, что ответить на этот сраный вопрос, и это меня бесило.
– Я твой гребаный господин! – прорычал я.
– Да, – быстро согласилась она.
Я повернул ее голову так, чтобы ей пришлось посмотреть мне в глаза. Она поморщилась, и я просто взорвался от ярости. Я долбил ее и шептал на ухо:
– Ты спрашивала себя, где Динара?
Она напряглась, но я не остановился.
– Ты вообще о ней думаешь?
Она всхлипнула. У нее не было права плакать, потому что она не плакала о своей дочери – лишь о себе. Не мать, а поганый позор.
– Ты думала о том, что я мог сделать с твоей малюткой то же, что сейчас делаю с тобой?
Она ничего не сказала.
Я выпрямился и продолжил ее долбить, пока наконец не кончил. Я отошел, бросил использованную резинку на пол, вытерся полотенцем, которое всегда было под рукой на такой случай, и натянул трусы и брюки.
Она обернулась. Тушь расплылась под глазами. Я швырнул ей полотенце.
– Вытрись. И убери гребаный презерватив. Конча на пол льется.
Она взяла полотенце и сначала вытерла пол, и лишь потом себя. Грязная шлюха.
– Убирайся, пока я тебя не прикончил.
Она поспешила мимо меня, открыла дверь и чуть не врезалась в Савио, который отшатнулся в отвращении. Он поднял бровь.
– Ты все еще трахаешь эту сучку? Почему ты ее не прибьешь, как она того заслуживает?
– Она не заслуживает смерти. Это было бы слишком милосердно.
К тому же я пообещал Грегори, что она
Савио кивнул.
– Возможно. Но я думал, ты занят целочкой, а не этой раздолбанной помойкой.
– Я не в настроении для целки.
– Я думал, тебя возбуждает мысль о том, что ты будешь первым, – удивился Савио.
– У меня никогда не было долбаной целки, так что ничего не могу тебе сказать на этот счет. Ты пришел затем, чтобы помешать мне выплеснуть посткоитальную ярость?
– Какая разница между твоим обычным настроением и посткоитальной яростью? По-моему, никакой.
– Ты такой же смышленый засранец, как Нино.
Савио неторопливо вошел в кабинет и присел на мой стол.
– Я просто решил тебе сказать, что Симеон спустился в подвал с подносом еды и все еще не вернулся.
Я промчался мимо Савио в такой ярости, что едва не перебил всех, кто встретился на моем пути. Я бегом спустился по лестнице и услышал, как гогочет Симеон. Он стоял у двери в подвал, где заперта Серафина, но не внутри комнаты. Я замедлил шаг – раз так, то спешить было некуда. Он был не так глуп. Достаточно глуп, но не настолько, чтобы тронуть то, что принадлежит мне.
– Убирайся, мерзкий извращенец, – услышал я голос Серафины.
– Заткнись, шлюха. Ты не в Чикаго. Здесь ты никто. Не могу дождаться, когда наконец засуну в тебя свой член, как только Римо с тобой закончит.
– Я не буду мыться у тебя на глазах. Выметайся!
– Я позову Римо, и он тебя накажет.
Ого… Значит, это он меня позовет? Интересно. Я беззвучно подкрался поближе. Спина Симеона содрогалась, как будто он дрочил. Похоже, так оно и было.
Я уже готов был зарычать, но постарался сдержать ярость.
Последовала тишина, и я тихо подошел ближе. Я увидел профиль Симеона; он стоял в дверях и остервенело тер свой мерзкий член. Я остановился в паре шагов от него – повернувшись спиной, в душе стояла Серафина.
Симеон почти обкончал пол, глядя, как девушка принимает душ. Не спорю, там было на что посмотреть. Кожа у нее была белее мрамора. Ягодицы такие упругие, что я готов был впиться в них зубами. На теле ни одного изъяна, ни единого несовершенства, не то что на моем. Ее оберегали всю жизнь, защищали от опасностей этого мира. Но теперь она в моей власти.
– Повернись. Я хочу посмотреть на твои сиськи и щель, – приказал Симеон, еще быстрее задергав член.
Симеон так увлекся созерцанием, что даже не заметил меня.
– Если не повернешься, я позову Римо.
– Я не повернусь, свинья! – прошипела она. – Зови. Мне все равно!
– Ты маленькая шлюшка! Я сам тебя поверну.
Симеон сделал шаг вперед, и Серафина повернулась, прикрыв одной рукой лобок, а второй – грудь. Вода струилась по ее лицу, смешиваясь со слезами. Она посмотрела на Симеона с таким отвращением, какого я никогда не видел, высоко подняла голову и… заметила меня.