Къ изученію заговора и колдовства въ Россіи.
Шрифт:
9
и кинулъ подъ него щепку“… 1). Розыскное дло въ Преображенскомъ идетъ по поводу того, что „Петрова-де жена Волынскаго, Авдотья еретица, какъ была вдовою, ходила въ Преображенское… и вынимала Государевъ слдъ землю… до перваго до Азовскаго похода по присылкамъ изъ Двичья монастыря отъ царевны Софіи Алексевны…“ 2) Съ приставомъ приводятъ „разорителя и волшебника“ на Луки Великія, на котораго бьютъ челомъ въ томъ, что онъ„ разорилъ насъ, холопей твоихъ, заломалъ… въ отчемъ… сельц… рожь“ 3). Крупное и затяжное дло возникаетъ изъ-за того, что дворцовая мастерица Дарья Ламанова „зженныя своей рубашки пепелъ сыпала на слдъ государыни царицы и великія княгини Евдокеи Лукъяновны“ 4), изъ-за чего произошла „въ ихъ государскомъ здоровь помшка“. Несложность волшебнаго дйства и простота сохранившихся заговорныхъ реченій очевидно могутъ быть объяснены тмъ, что какъ то, такъ и другое должны были свершаться быстро, украдкою, подъ страхомъ кары: не было времени усложнять дйствія и рчи, приходилось выбирать такія слова и совершать такіе поступки, которые
Но приведенныя краткія заговорныя реченія не исчерпываютъ всхъ устныхъ заговоровъ; судебныя дла сохранили и такіе, которые отличаются большею сложностію; такъ, напримръ, записаны при судебномъ допрос слдующіе устные заговоры отъ болзни: „На мор-окіян, на остров Буян стоитъ сыръ дубъ крпковистъ, на дубу сидитъ чернъ воронъ, во рту держитъ пузырь и слетаетъ съ дуба на море, а самъ говоритъ: ты, пузырь, въ вод наливайся, а ты, кила, у него развымайся“ 5), или: „Утиши самъ Христосъ въ человк болзнь сію, да Уваръ Христовъ мученикъ, да Иванъ Креститель,
10
да Михайла Архангелъ, да Тихонъ святый“ 1). Здсь мы уже имемъ одинъ заговоръ, снабженный эпическимъ введеніемъ, другой, облеченный въ молитвенную рчь; какъ одно, такъ и другое осложненіе указываютъ на извстную обработку заговора и позволяютъ предположить, что устныя заговорныя реченія были неодинаковы, и размры ихъ такъ же, какъ обработка, зависли, вроятно, отъ лица и случая. Лица, хранившія заговоры, употреблявшія ихъ и обучавшія имъ, разнообразны. Судебныя дла всегда точно обозначаютъ, кмъ былъ произнесенъ заговоръ и отъ кого онъ ведетъ свое начало, иными словами, возстановляютъ путь заговора. Это возстановленіе производилось допросомъ и пыткою, и показанія, иногда ложныя, вслдствіе растерянности и страха, въ большинств случаевъ вскрывали картину распространенія заговора и обрисовывали тхъ, кто обладалъ знаніемъ волшебныхъ рчей. Судебныя дла XVII в. свидтельствуютъ, что волшебство и заговоръ не были принадлежностію непремнно одного какого-нибудь опредленнаго круга людей или какой-нибудь отдльной личности; заговоръ былъ нуженъ и въ город и въ деревн, при царскомъ дворц и въ крестьянской семь, при удобномъ случа ему вс учились, и весьма многіе его знали. Заговоръ хранился въ семьяхъ: мать передавала его дочери, свекоръ или свекровь – невстк, сестра – сестр; волшебныя слова и дйствія передавались между односельчанами; иногда учителями были инородцы: „А въ роспрос Марица говорила… учила-де ее волшебству Шацкаго узда села Брехова новокрещенныя мордовки Наровка да Улевка“ 2). Заговору могъ выучить случайно прохожій человкъ; „…а съ пытки онъ (Иванъ Мучниковъ) говорилъ….. училъ всякому волшебству на Ддилов кружечнаго двора голову Микитку Лукьянова крикот и всякой порч… На Кашир подъячаго Васку Микулина да казачья сына Панку Микулаева икот и къ женкамъ привороту и всякому волшебству. На Венев казака Васка Василевскаго привороту къ женкамъ и всякому
11
волшебству. На Коломн посадскаго человка Ивашка Ананьина всякому волшебству. Въ Серпухов посадскаго человка Левку Усова да Высоцкаго монастыря служку Якушка Максимова всякому чародйству“ 1). Незнакомые между собою люди могли при случа выучиться другъ у друга заговору: „…а учился я-де, Терешка, тому дурну на Волг на судахъ, слыхалъ у судовыхъ ярыжныхъ людей, а на чьихъ судахъ на Волг, и въ которомъ году, и у кого именемъ хаживалъ, то-де я не помню“ 2). Бывали и такіе случаи, что кто нибудь придумывалъ заговоръ и пользовалъ имъ, не обучая ему никого: и Нестерка сказалъ: „т-де стихи даны ему отъ Бога, просто никто-де его, Нестерку, не учивалъ, и людей самъ онъ, Нестерка,… никого не учивалъ“ 3). Волшебное знаніе давалось видніемъ: „и баба Дарьица въ распрос сказала: „…і въ церкве-де было ей привиднье, пришелъ к неі старъ мужъ и сказалъ ей, чтобъ она угадывала всякимъ людямъ, что кому надобно“ 4). Достаточно составить краткій перечень лицъ, упоминаемыхъ судебными длами, какъ хранителей заговорнаго знанія, чтобы убдиться, какъ оно было распространено въ разныхъ сословіяхъ: дворцовая боярыня, священникъ, скотникъ, боярскій сынъ, работница – вс запасались волшебнымъ орудіемъ и при случа пользовались имъ. Къ человку, извстному своими волшебными знаніями, шли за помощью люди разныхъ положеній и состояній. Такъ къ баб Дарьиц села Володятина, Дмитровскаго узда, извстной своимъ искусствомъ ворожить, присылали бояре и ихъ жены и даже, по ея словамъ, „Царь Борисъ едоровичъ, какъ былъ в правителех и отъ нево-де присыланъ кней былъ дворянинъ, Микиоромъ звали, а чей сынъ и прозвище, того не упомнитъ, и тотъ-де дворянинъ загадывалъ быть ли-де Борису едоровичу на царстве…“ 5).
Кром заговоровъ, выраженныхъ въ опредленномъ вид
12
пожеланія, смыслъ и значеніе заговора имли также угрозы и похвальныя рчи, если ихъ слдствіемъ были болзнь или смерть того, къ кому он относились. Такія рчи также заносились въ судебныя бумаги, и на ихъ основаніи строилось обвинительное ршеніе. Некрасова жена, Дарьица „на того Евтифя похвалилася: и сдлаю де-его такова черна, какъ въ изб черенъ потолокъ, и согнется такъ, какъ серпъ согнулся“. „И посл де-той Дарьицыной похвалки тотъ Евтюшка заболлъ вскор и три года ходя сохъ и сохши умеръ“ 1). Та же Дарьица сказала: „что-де едька у меня корчится, а и Лукьяну едотову сыну корчиться у меня также“, „оборочу-де я ихъ (братьевъ урсовыхъ) вверхъ носомъ и будутъ-де они у меня въ четырехъ углахъ…“ едька заболлъ, а братья слегли и, полежавши немного, померли. Похвальбы Дарьицы были точно воспроизведены въ судебныхъ бумагахъ, подобно заговорнымъ реченіямъ. Помщикъ бьетъ челомъ царю государю и великому князю Алексю Михайловичу на то, что „похвалялся человкъ мой Ивашка Рыжій… хотя-де бояринъ мой каковъ нибудь на меня сердитъ будетъ, а я-де поговорю идучи ва сни.., а онъ-де мн ничего не учинитъ…“ 2) Въ этомъ случа были и похвальба и заговоръ („поговорю“),
Устную заговорную рчь все таки было трудно записать въ судебную бумагу, такъ какъ обвинитель не всегда ее помнилъ, а обвиненный не всегда въ ней признавался; поэтому часто въ судебныхъ спискахъ излагается какое нибудь дйствіе, признанное колдовскимъ безъ передачи „еретическихъ“ рчей: „А въ распрос Марица говорила: свекру своему Харитону и свекрови Малань и мужу своему еодору въ постелю клала уголь, да глинки кусокъ, да съ конопли лычка и мышь мертвую и всякаго хлба зерна….. чтобъ до нея свекоръ и свекровь и мужъ были добры“ 3). Въ приведенномъ примр можно видть, что самые незамысловатые
13
предметы прібртали значніе волшебныхъ, очевидно вслдствіе соединенія ихъ съ заговорными словами. Нкоторымъ травамъ и корнямъ усвоялись таинственныя силы, о чемъ знали многіе и пользовались этимъ „Ходилъ онъ, Тимоей, за Москву-рку, за Воробьевскую рощу …и вырылъ два корешка травные …далъ …и сказалъ: буде кто т корешки носитъ при себ, и до того люди добры бываютъ“ 1). Было ли въ томъ и другомъ случа нужно какое либо заговорное реченіе, судебный списокъ не говоритъ: очевидно воровскія рчи здсь не были узнаны. Но если трудно уловимый устный заговоръ все-таки не могъ совершенно избжать закрпленія своего на столбцахъ судебныхъ длъ, то тмъ боле не удавалось это заговору, хранившемуся въ письмени. Его легче было захватить у обвиненнаго, разсмотрть и описать. Поэтому-то свднія о письменномъ заговор, получаемыя изъ списковъ судебныхъ длъ, въ достаточной мр полны и разнообразны. Прежде всего изъ судебныхъ списковъ мы знакомимся со вншнимъ видомъ „воровскихъ писемъ“, – такъ обычно выражаются судебныя дла XVII в. Описаніе дается тщательное. Это или столбцы, или листки, или тетради бумаги разнаго размра; тетради во многихъ случаяхъ переплетались въ кожу или обшивались ею. Запись зачастую снабжалась рисунками, очевидно, имвшими связь со словами. „На тетрадкахъ изображенные кресты осьмиконечные и четвероконечные, и зміи и протчее“ 2). „Тетрадь въ полдесть ..на последнемъ листу написанъ крестъ вкругу, а втомъ кругу и около писано: святый Боже, святый Крпкій, святый Безсмертный, помилуй насъ ….„въ письмахъ заговоръ на столбц… Русскаго письма Полского нарчія 3) „тетрадка въ четверть, въ ней писанныхъ пять листовъ, а писано статейками строки по три и по четыре, знатно гадательныя рчи, а на поляхъ противъ тхъ статеекъ писаны въ графицахъ оники маленкіе по двнадцати и больши и меньши… писаны заговорныя
14
и приговорныя рчи… шесть столпцевъ большихъ, да три по четверти столпца, да пять столпцовъ на сдирк писаны… приличныя къ ворожб рчи“ 1). Описавъ вншность „воровского письма“, приказный дьякъ переходилъ къ содержанію и давалъ ему опредленіе, при чемъ не ошибался въ описаніи рукописи; онъ точно различалъ, которая литературнаго, лчебнаго, заговорнаго или просто безсмысленнаго содержанія. „А по досмотру въ той книжке писано о Бове королевиче…“ 2) „въ тхъ его Петровыхъ письмахъ написано нелпо жъ“ 3). „Во 2-мъ письм знатно заговоръ огражаютъ его ангелы Михайло и Гавріилъ тыномъ желзнымъ отъ земли до небеси. А къ чему тотъ заговоръ, того познать не почему, потому что конца не дописано“ 4). Очевидно дьякъ судитъ о заговор по вншнему строенію рчи. Особенности вншняго построенія заговоровъ настолько были хорошо знакомы, что если он примнялись къ произведенію другого характера, то тотчасъ же распознавались: „…писанъ сонъ Богородицы заговоромъ на имя его же попа Андрея“ 4) и тотчасъ же приводятся т слова, которыя придаютъ написанному заговорный оттнокъ.
Не одни дьяки умли различать и опредлять „воровскія письма“, съ ними были знакомы люди разныхъ сословій и при случа, подобно приказнымъ дьякамъ, безошибочно опознавали ихъ. У садовниковой жены едорки 15 лтъ въ коробь лежала неизвстно кмъ подкинутая тетрадка въ 15 листовъ небольшихъ, обшитая въ кожицу, и что въ ней было написано, едорка не знала, но вотъ въ „великій постъ въ дому мужа ея мололъ солодъ гулящій человкъ Ивашко и, увидя тетрадку, посмотрлъ, отдалъ и сказалъ: „бда-де твоя, что ты такую тетрадку у себя держишь, не бралъ-ли де кто у тебя ее списывать: и буде не бралъ и ты-де ее брось или сожги; а буде ее кто бралъ и списывалъ, и тебде того дла просто поставить нельзя, возвсти-де про то
15
отцу своему духовному, это-де дло страшное…“ 1) „въ прошломъ во 178 году билъ челомъ и извщалъ Иванъ Леонтьевъ сынъ Лаптевъ; поднялъ онъ, Иванъ, на дорог, къ Никольскому письма вражьи“ 2). Не умножая примры, можно сказать, что письменный заговоръ былъ не мене устнаго хорошо извстенъ въ XVII в. людямъ различныхъ слоевъ общества, и его боялись настолько, что всякій исписанный клочекъ бумаги, а тмъ боле письмо, тетрадь являлись поводомъ къ обвиненію человка въ волшебств:“… „привелъ на Елецъ въ приказную избу губный цловальникъ… человка съ книжкою… и тотъ приводный человкъ съ тою книжкою… роспрашиванъ“ 3). Написанный заговоръ зашивали въ шапку носили на себ:“… „а онъ-де, Андрей, т письма, зашивъ въ шапку, носилъ съ собою для того, чтобы ему отъ людей во всякихъ длахъ было счастье…“ 4) „а была-де та книжка на немъ, Гаврилк…“ 5). Письменные заговоры отнимались у обвиненныхъ и прикладывались къ судному длу, но такъ какъ окончательный приговоръ обрекалъ ихъ на уничтоженіе, то значительное количество ихъ (судя по дламъ о волшебств) пропало безслдно. Обычное заключеніе, ршавшее судьбу писаннаго заговора, было таково: „а воровскія письма его руки сжечь у него на спин, чтобы впредь неповадно было такимъ воровскимъ заговорамъ учиться и писать“. Лишь случай, какъ напримръ въ дл № 1133 Приказнаго стола, сохранилъ какимъ то образомъ точныя записи заговоровъ, сдланныя разными почерками, на разныхъ по размру листкахъ бумаги. Нкоторые заговоры сохранились въ столбцахъ, переписанные дьяками 6), или же изложенные ими въ косвенной рчи, или просто перечисленные по